Эх, голосовать так голосовать! На Украине относительно мирно закончились выборы в Верховную раду. Номинальным победителем в результате голосования оказалась Партия регионов президента Виктора Януковича, но регионалам на самом деле гордиться нечем. Конечно, в Раде у них будет большинство, Виктор Федорович может не бояться импичмента, но это ровным счетом и все. Подвиг братской «Единой России», несмотря на все карусельные старания и подарки избирателям, удался только наполовину. Радоваться итогам голосования может Виталий Кличко. Его УДАР с почти 14 процентами занял третье место и может комфортно торговаться и с правящей партией, и с оппозицией. Отлично, вот теперь и выяснится, в чем политическая сила чемпиона в тяжелом весе по версии WBC.
Но при всем уважении к воле украинского избирателя меня расстраивает одно: в Верховную раду прошли партии, для которых демократические ценности не стоят явно на первом плане (УДАР все-таки остается под вопросом). А каждый четвертый голос по партийным спискам был отдан партиям, которые явно не сочетаются с демократией как таковой. Речь идет об украинской компартии, которая получила рекордное количество голосов за последние 10 лет, и партии «Свобода», которая из маргинального националистического объединения выросла в парламентскую фракцию с поддержкой свыше двух миллионов избирателей. Вопрос: почему такой прыжок не удался, допустим, Либеральной партии Украины, у которой в 2006 году было 0,04 процента, а на нынешних выборах она заняла с 0,07 процента почетное последнее место?
Вроде бы странно. С момента распада СССР прошло больше двадцати лет, но жители именно тех трех стран, которые похоронили советскую империю в Беловежской Пуще и дали надежду на то, что несвобода уже никогда не будет править Восточной Европой, до сих пор предпочитают авторитаризм с поблажками демократическим ценностям. Почему эти ценности смогли пустить корни в других славянских странах бывшего соцлагеря, а Россия, Украина и Белоруссия идут, пусть и разными темпами, но в другом направлении?
Насколько глубоко пущены эти корни, показали, например, недавние региональные и сенатские выборы в Чехии. Их отчасти выиграли чешские коммунисты, которые набрали рекордное для них количество мандатов в краевых думах; также много их кандидатов прошло во второй тур сенатских выборов. Случилось даже почти невероятное — в одном из пражских округов во второй тур вышел кандидат в сенаторы от компартии. Притом что столица всегда считалась основным оплотом если не правых, то демократов — точно.
Триумф коммунистов на фоне постоянно растущего недоверия к правительству и правящей коалиции закономерен. Как и их… провал всего неделю спустя во втором туре сенатских выборов. Из двенадцати кандидатов получил кресло в сенате только один коммунист. Победить чешской компартии не удалось, хотя у нее в рукаве было несколько козырей. В Чехии, как и в других странах восточного блока, присутствует ностальгия по жизни в социализме, когда все было просто, была работа, дешевое пиво и колбаса. После «бархатной революции» в 1989 г. коммунисты в Чехии никогда не были у власти и не запачкались в крупных коррупционных скандалах. Они извинились за репрессии 1950-х годов, которые устроили в стране по примеру (и с участием) Советского Союза, и даже могут похвастаться тем, что к власти после Второй мировой войны пришли легально, выиграв в 1946 году демократические выборы.
Но все равно — они в итоге проиграли почти всем соперникам, с которыми состязались во втором туре. Тут уж было неважно, цвета какой партии защищал кандидат, избиратели просто предпочли демократа представителю партии, с которой у них ассоциируется несвобода и подавление прав граждан.
Общественная атмосфера в России, на Украине и в Белоруссии противоположная. На мой взгляд, ее лучше всего передает поговорка «моя хата с краю, я ничего не знаю».
Российские граждане (по крайней мере явное большинство) в обмен на определенные подачки от государства закрывают глаза на карманную политическую систему, непрозрачные выборы, произвол правоохранительных органов или, например, на похищения людей из соседних стран. (Почему даже КПРФ не требует расследования дела Развозжаева и не защищает своего левого товарища в Госдуме и на улице — мне непонятно. Впрочем, я лукавлю, на самом деле все ясно.) К смене власти, которая на западе от границ Союзного государства считается естественным процессом, в России и соседствующих с ней бывших советских республиках почему-то относятся как к преддверию смуты или ада (если придерживаться популярной нынче клерикальной лексики).
Само собой, здесь играют роль исторические и социальные традиции, такие как патернализм и община, которая по самой своей сути лишала человека индивидуальных прав ради пользы коллектива. И если в общественное сознание встроено закодированное представление о том, что только государство вправе и лучше всех знает, как заботиться об «истинном благе» народа, а условное большинство имеет приоритет над правами отдельного человека, привыкать к таким «кощунствам», как демократические ценности, трудно. Они воспринимаются как нечто неестественное, за это и печень несогласных по асфальту не грех размазать. В Европе, не только Западной, но и Восточной, базовые демократические принципы существовали даже в Средневековье — например в виде избираемых городских советов. Поэтому практического опыта демократии в Чехии или Польше объективно больше, чем в России или на Украине.
Все это так. Но есть и еще один фактор, который, на мой взгляд, более точно объясняет разницу между политическими системами в вышеупомянутых странах. После падения коммунистической системы, в отличие от Чешской Республики или Польши, в России и Украине фактически до сих пор не закончился процесс политической транзиции — передачи власти от бывшего режима новому. И вот почему.
Если в Чехии произошла «бархатная революция», которая сменила коммунистический режим и привела к власти оппозицию во главе с Вацлавом Гавелом, а в Польше профсоюзы «Солидарность» принудили правящий режим демократическим путем, посредством выборов, отказаться от власти, то в России и почти во всех советских республиках события развивались по иному сценарию. Оппозиция образовалась не вне, а внутри системы. И несмотря на все попытки Межрегиональной депутатской группы или «Демократической России», демократизировать систему по примеру восточноевропейских стран в силу разных причин не удалось.
На Украине страну возглавил Леонид Кравчук, а после него Леонид Кучма, который активно способствовал свертыванию демократических институтов в пользу усиления государства. В Белоруссии на первых свободных выборах главы республики в 1994 году победил Александр Лукашенко, который предложил гражданам «экономическое чудо» в обмен на автократию, и до сих пор царит в стране. А ударом по российской демократии, которую вроде бы хотел строить Борис Ельцин, стали 93-й, 96-й и в конце концов 99-й год. Владимир Путин просто продолжил играть по тем же правилам, которые еще более умело усовершенствовал.
Процесс демократизации ни в России, ни на Украине, ни в Белоруссии не закончился. Но и не остановился. Несмотря на все препятствия, он движется вперед. Как и процесс привыкания россиян к демократическим ценностям и защите личных прав, которые для все большего количества граждан становятся важнее подачек от государства.
Мне кажется, прекрасным примером является недавняя попытка образовать в подмосковном городе Жуковском собственный Координационный совет оппозиции и другие подобные шаги на местах. Большое начинается с малого. Демократия растет снизу. И всему свое время.
