Век тому назад, 28 июня 1914 года, в боснийском городе Сараево в наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда стрелял молодой человек по имени Гаврило Принцип. Он убил эрцгерцога одной-единственной пулей, попавшей в сонную артерию, и заодно застрелил его жену, чешскую графиню Софию, мать троих детей. Принцип состоял в тайной организации, мечтавшей объединить все земли, на которых обитали сербы. Убийство наследника престола было актом мести династии Габсбургов, которые включили в свою империю Боснию.
Известно, что эрцгерцог Франц Фердинанд считал необходимым предоставить больше прав всем народам, населяющим Австро-Венгрию, покончить с приниженностью славян. Убивать его было не только преступно, но и глупо. Выстрел в Сараево привел к беспримерной трагедии. Вена потребовала прекратить антиавстрийскую пропаганду и позволить ее представителям участвовать в расследовании убийства. Сербия отвергла ультиматум. Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Россия вступилась за Сербию, Германия — за Австрию…
В Первую мировую войну погибли 15 миллионов человек. Рухнули три империи, в том числе Российская. Но хуже всех пришлось сербам: ни один народ не понес в Первую мировую такие чудовищные потери! Чтобы хоть как-то компенсировать их страдания, в 1918 году страны-победительницы образовали Королевство сербов, хорватов и словенцев. Огромная Австро-Венгрия проиграла войну и сжалась до маленькой Австрии, напоминавшей всеми брошенную сироту.
«Две пятых нашего народа, — возмущался министр иностранных дел Австрии, — оказались под чужой властью. Без плебисцита. Против нашей воли. И в нарушение принципа самоопределения наций». В Европе мало кто верил, что она выживет. Австрия казалась случайным и временным образованием на политической карте. Только что австрийцы были подданными великой империи, которую боялись, и внезапно превратились в граждан маленького государства, от которого ничего не зависит. Что делать в такой ситуации? Попытаться воссоздать великое государство, заставить окружающих бояться себя?
Австрийцы исходили из того, что раз они родились немцами, то странно им жить вне Германии. В 1938 году Гитлер легко включил Австрию в великогерманский рейх. Ненадолго вернулось сладостное чувство имперского величия. Австрийцы вступили в партию и в СС и приняли участие в преступлениях Третьего рейха, надели форму вермахта и отправились на войну. Закончилось это катастрофой. Если среди австрийцев и были люди, которые не мыслили жизни вне великой империи, то жизнь под Гитлером и разгром Третьего рейха избавили их от любви к державности. Австрийцы вообще многому научились — в частности, необходимости быть терпимыми, уважать чужое мнение, избегать крайностей в политической жизни.
Этническая принадлежность перестала быть главной. Австрийцы не считают себя немцами, хотя говорят по-немецки. Австрия формировалась под влиянием трех великих культур — романской, германской и славянской. Сумрачный германский гений соединился со славянской душой и жизнелюбием древних римлян. Австрийцы любят пиво, как немцы, но веселятся, как итальянцы. Если открыть телефонный справочник Вены, то трудно понять, в какой стране ты находишься. Немецких фамилий меньше, чем славянских, венгерских и итальянских. Сами жители говорят о себе: «Я австриец», как другие называют себя: «Я русский» или «Я немец».
Идея этнически чистого государства была рождена немецким романтизмом XIX века, который связал расу и государство. Право гражданства получают представители только главной этнической группы. Остальные считаются гостями, которых в лучшем случае соглашаются терпеть. Либеральная демократия противопоставляет этой идее принцип гражданства, предоставляемого не по этническому принципу. Все, кто постоянно живет в стране, являются ее полноправными гражданами.
Нет такой карты, которая устроит всех националистов и удовлетворит их амбиции. История Югославии тому пример. Во время Второй мировой сербы, хорваты, босняки и албанцы ожесточенно убивали друг друга. После войны южные славяне вновь оказались в единой Югославии. Но она существовала, пока был жив ее создатель Иосип Броз Тито. Когда он умер, Югославия начала рассыпаться. Обрести самостоятельность захотела и входившая в ее состав Босния и Герцеговина, где сто лет назад вспыхнула Первая мировая война. Ее населяют сербы, хорваты и босняки, исповедующие ислам.
Республики могли бы разойтись мирно. Возможно, кто-то предпочел бы переселиться из одной новой страны в другую, дабы чувствовать себя более комфортно. Но кровопролитие не было неизбежным. Войну в девяностые годы породили не религиозно-этнические различия, не исторические споры, а стратегия политиков и генералов, которые увидели в хаосе распада редкую возможность сделать политическую карьеру.
Лидеры боснийских сербов не пожелали жить в единой Боснии и Герцеговине: «Зачем нам быть меньшинством в вашем государстве, когда вы можете быть меньшинством в нашем государстве». Отказались участвовать в общебоснийских выборах и образовали никем не признанную Сербскую республику. Президент этой республики психиатр Радован Караджич восторженно говорил: «Шестьсот лет длятся страдания разделенного сербского народа. Слышатся стенания частей, отделенных от целого, и тоскует целое по своим отделенным частям, как тоскуют сироты по матери и как тоскует мать по утерянным детям. Сербия — это мировое чудо. Это скала, о которую разбиваются империи и мировые порядки!»
Армию возглавил генерал Ратко Младич, который в принципе не признавал права Боснии на существование: все земли, на которых живут сербы, должны принадлежать Сербии. Первые два года военное счастье было на стороне сербов. Но Караджич и Младич не сумели воспользоваться победами своих войск. Они упрямо отвергали любые разумные предложения международных посредников, в том числе России, и упустили момент, когда могли подписать мир на выгодных условиях. А противники окрепли и перешли в наступление. Тогда президент Сербии Слободан Милошевич заставил боснийских сербов согласиться на худшие условия; им пришлось удовольствоваться скромной автономией в составе Боснии и Герцеговины.
Караджич и Младич кажутся патриотами, которые сражались ради своего народа. В реальности же по их вине и люди погибли, и боснийские сербы лишились того, на что имели полное право. При Тито Югославия была самой успешной из всех стран Восточной Европы. Если бы его наследники не передрались, южные славяне давно бы вошли в Европейский союз и процветали…
Судьба соседней Австрии сложилась иначе.
Народ, который столетиями принимал участие практически во всех европейских конфликтах, не сразу осознал, что впредь должен держаться в стороне от схваток. Мешали воспоминания о державном прошлом. Австро-Венгерская монархия занимала в Европе второе место по территории после Российской империи, а по численности населения — третье, после России и Германии. Еще с 1529 года австрийцы привыкли жить в крупном политическом сообществе.
Но выяснилось, что небольшое государство тоже может быть родиной — и очень благополучной родиной. Современный австриец трезво смотрит на мир. Он не страдает из-за того, что живет не в великой империи. Тем более что европейские границы сейчас существуют только на карте, люди живут и работают там, где им нравится.
«Традиция» — вот слово, которое не сходит у австрийцев с уст. Они безумно гордятся своими традициями — иногда это даже раздражает. Но в стране, которая почитает консерватизм, жили и творили первопроходцы, которые разрушали всяческие традиции… Обычно восхищаются великим прошлым Вены, запечатленным в памятниках архитектуры. На самом деле куда больше поражает настоящее: страна процветает. Некоторым молодым австрийцам жизнь на родине кажется скучноватой. В Австрии, счастливо незатронутой мировыми катаклизмами, ничего не происходит. Именно это очень устраивает устремившихся сюда наших сограждан. Присутствие русских заметно на каждом шагу. Они скупают недвижимость и хотят здесь обосноваться. А вот боснийская столица — Сараево, где сто лет назад застрелили наследника австрийского престола, наших соотечественников не привлекает.
В Сараево живет внучатый племянник убийцы эрцгерцога Франца Фердинанда. Его тоже зовут Гаврило Принцип. Он восхищается знаменитым предком:
— Неужели теперь, когда единой Югославии больше нет, мы должны считать его террористом?
Боснийские сербы не хотят говорить о том, что их соотечественник разжег мировой пожар. Ощущают себя жертвой заговора темных сил. Почитают Принципа как борца за национальную идею. В сотую годовщину убийства эрцгерцога и его жены, 28 июня 2014 года, руководители боснийских сербов открыли в сербском районе Сараево памятник Гаврило Принципу. В одном из кафе по соседству можно увидеть его большой портрет. И прочитать его грозное предупреждение: «Наши тени пройдут по Вене».
Жители Вены об этом не подозревают. Австрийцы избавились от имперского прошлого. Они довольны своей хорошей и спокойной жизнью. И за исчезнувшую державу им не обидно.
