В России больше не слышно споров на тему демократии — есть она в стране или нет, бывает ли демократия «управляемой» или «суверенной», насколько плоха демократия «у них» и т.п. Отговорила роща золотая: будем жить с тем, что есть, — неважно, как оно называется.
Но то, что происходит «у них», упорно напоминает о теме демократии. Как же так получается, что британские власть имущие, со всеми их мощными ресурсами, не смогли предотвратить «неправильный» исход референдума о членстве страны в Евросоюзе? Взяли вот несознательные англичане и проголосовали за выход Великобритании из ЕС. А ведь это стране пойдет во вред! Так по крайней мере считают те, в чьих руках власть и деньги. Их мнением пренебрегли.
В Америке недавно были президентские выборы, исход которых, казалось, был предрешен: денежные мешки Уолл-стрита поставили на Хиллари Клинтон, Демократическая партия ее номинировала (а демократов в США больше, чем республиканцев), все главные СМИ ее поддержали — но вместо нее абсолютно неожиданно был избран, по сути, маргинал, неприемлемый даже для руководства Республиканской партии, от которой он баллотировался! Трампом поперхнулись и отказались его поддержать многие видные республиканцы. Некоторые из них, а с ними и ряд СМИ республиканской ориентации, поддержали демократку Клинтон, а не своего однопартийца Трампа. Но народ к ним не прислушался и пошел «не в ту степь», проголосовав за Трампа.
Если кто-то скажет, что избрание Трампа не отражает воли народа, поскольку Хиллари в общенародном голосовании набрала больше голосов (аж на 2,6 млн больше!), это неверно. Главный тест на демократию сводится к вопросу: уважают ли страна, ее госаппарат, ее народ действующее законодательство — даже если оно многим кажется неправильным? С точки зрения действующих в США избирательных законов Трамп избран легитимно. То, что изжившая себя двухступенчатая система президентских выборов остается в силе (последняя почти успешная попытка ее изменить была при Никсоне), — это тоже воля народа. Точнее, большинства народа, которое не готово заставить своих правителей поменять избирательную систему, как в 30-е годы их заставили принять законы о социальной защите, а в 70-е — прекратить войну во Вьетнаме.
Не так давно я смотрел на российском телеканале беседу с одним из мэтров отечественного телевидения. Рассказывая об исчезновении в России свободного ТВ, он в качестве точки отсчета взял середину 90-х, перед выборами 1996 года, и поведал, как ему тогда говорили облеченные властью товарищи (цитирую не дословно): «А что вы хотите? Чтобы мы дали прийти к власти Зюганову? Тогда уж точно СМИ моментально вернутся в свое советское состояние».
Такая аргументация отражает мышление, присущее, увы, не только правящей верхушке или госбюрократии, но большей части россиян. Из-за правового нигилизма, нежелания признать верховенство закона над любой (кажущейся или истинной) целесообразностью Россия не может сдать главный тест на демократию — тот, который недавно сдала Америка, несмотря на все несовершенство ее демократии.
Мало кому из россиян нравятся ассоциации сегодняшней ситуации со сталинизмом 30-х годов. Конечно, такие сравнения в целом неправомерны, но одно сходство налицо: как тогда, так и сейчас правители и народ страны ставят целесообразность над законностью. В полном соответствии с доктриной сталинского генпрокурора Андрея Вышинского, который по-своему перефразировал латинское изречение Salus populi suprema lex («Благо народа — высший закон»): «Благо народа — высший закон, закон революции, которому подчинены все юридические законы».
Говорят, Андрей Януарьевич и Иосиф Виссарионович были сокамерниками в бакинской тюрьме. Так или нет, но оба сидели и имели возможность приобщиться к правовому нигилизму, характерному для российских мест заключения. Хотя, конечно, дореволюционная ситуация даже отдаленно не приближалась к тому зверскому конвейеру внесудебных убийств и истребительного каторжного рабства, которое они организовали в «стране победившего социализма».
Тяжелое наследие дореволюционной «страны рабов, страны господ» и семи десятилетий советчины до сих пор сказывается во всех осколках империи — не только в России. Достаточно вспомнить сентябрьскую (2016 г.) катавасию с массовым увольнением судей на Украине. Или 2009 год в Молдавии: Конституционный суд молчал, когда Владимир Воронин после выборов занял пост председателя парламента, оставаясь при этом на посту главы государства. Ну а об авторитарных режимах типа Белоруссии, Азербайджана и центральноазиатских государств лучше не говорить — а то неровен час обидятся миллионы рядовых граждан, которым нравится наводящая порядок твердая рука.
Но всякая твердая рука, действующая по принципу целесообразности вместо законности, наводит не только порядок, но и ужас. Авторитарные режимы легко перерождаются в тоталитарные — как только это становится «целесообразным». И те и другие держатся на двух опорах — несменяемости власти и ее неподконтрольности обществу. А они в свою очередь стоят на фундаменте страха. В Москве 1937 года мало кто знал о расстрельном Варсонофьевском переулке в районе Лубянки, где палачи в забрызганных кровью кожаных фартуках ежедневно отправляли на тот свет сотни ни в чем не повинных людей. Такая была «целесообразность». Но все знали о происходивших каждую ночь, в каждом доме арестах и о том, что арестованные чаще всего исчезали навсегда. Знали, и боялись, и подчинялись, и восхваляли. Никто не хотел умирать.
Поэтому, когда авторитарные правители говорят, что нельзя ни в коем случае допустить приход к власти темных сил, которые «дышат нам в затылок», будем помнить о нашем советском прошлом — когда миллионам людей в затылок не дышали, а стреляли, одновременно вдохновляя еще не арестованный народ грозными парадами, красочными представлениями, жизнерадостными фильмами и звонкими песнями о лучшей в мире стране, «где так вольно дышит человек».
Кто бы ни «дышал в затылок», надо научиться уважать закон и волю народа — даже если закон «неправильный», а народ «ошибается». После распада СССР и соцлагеря в восточноевропейских странах неоднократно приходили к власти бывшие, слегка подретушированные коммунисты — и ничего! Например, Литва не сошла со своего курса западной демократии (вступила в НАТО, ЕС, зону евровалюты) из-за того, что в 90-е годы ее президентом был бывший первый секретарь ЦК КП Литвы Альгирдас Бразаускас (в 2000-е годы он также был премьер-министром). До него президентом был антикоммунист Витаутас Ландсбергис, после Бразаускаса опять был антикоммунист — американский литовец Валдас Адамкус. А за ним — Роландас Паксас, сперва коммунист, потом консерватор, подвергнутый импичменту за коррупцию... Несмотря на все эти скачки вправо-влево, Литва продолжала — при любой власти — двигаться в том направлении, которое выбрал ее народ: она углубляла интеграцию с Западом и приводила свои общественные институты в соответствие с западными стандартами.
Вам не нравится этот выбор литовцев? Эка невидаль! Даже в самой Литве есть люди, которым он не нравится. И это их внутрилитовское дело. И разбираться с ним они могут только на основе волеизъявления большинства — через выборные органы власти. Демократия, как говорил Черчилль, самая плохая система управления государством, лучше которой никто не смог ничего придумать. (Можно также сказать, перефразируя изречение Черномырдина о водке: «Лучше демократии хуже нет»).
В сегодняшнем опасном мире велик соблазн отказаться от свободы во имя безопасности — пусть твердая рука поддерживает порядок любыми необходимыми средствами. Но завтра кто-то посчитает «необходимым» вас арестовать по ложному доносу, сфабрикованному обвинению или просто для статистики: как вам будет такой порядок? Не стоит забывать, что сказал по этому поводу Бенджамин Франклин: «Те, кто готов пожертвовать существенной свободой, чтобы получить немного временной безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности».
Теодор Рузвельт, который в отличие от Франклина жил не в эпоху борьбы за независимость, а значительно позже, и поэтому мыслил менее пафосными категориями, изрек более взвешенную формулу: «Порядок без свободы и свобода без порядка одинаково разрушительны». Что может их сбалансировать? Только уважение граждан к закону в сочетании с независимой судебной властью. Ни того, ни другого в России пока нет. С момента распада СССР прошла четверть века. Мало. Все еще впереди.
