Единого взгляда у экспертов на последствия пандемии нет. Согласно одному из подходов, мир после COVID-19 изменился коренным образом и никогда не будет прежним. Другая точка зрения состоит в том, что мир после пандемии вернётся в конечном счете к тому, что было до пандемии.
Мы задали экспертам, принявшим участие в дискуссии, несколько вопросов:
- Очевидно, что пандемия не только помогла преодолеть существующие международные противоречия, но и усугубила некоторые из них. Какие конфликты, развившиеся или обострившиеся в течение года, вы считаете наиболее опасными?
- Способствуют ли социально-экономические последствия пандемии росту протестной активности наподобие «арабской весны»?
- В прошлом году высказывались ожидания, что пандемия и ее последствия спровоцируют в мире рост экстремизма и политического радикализма. Сбылся ли этот прогноз?
- На ваш взгляд, какие политические и социально-экономические события за этот пандемийный год были наиболее важными?
Канчо Стойчев, президент Международной ассоциации Гэллапа (Gallup International Association, GIA):
1) К сожалению, я не вижу положительного эффекта от пандемии по отношению к международным противоречиям. При этом дезинтеграция мира продолжается, и мы все одновременно сталкиваемся с одним и тем же кризисом. Глобальные и местные СМИ день за днем – уже целый год! – дают одни и те же заголовки, и это создает иллюзию, что все мы находимся в одной лодке. Но это не так. Один пример: даже самый интегрированный регион - Евросоюз - не смог действовать сообща. Драматически не смог!
2) Еще нет. Большинство населения мира все еще отравлено радикально преувеличенной угрозой. Люди во всем мире легко отказываются от элементарной свободы, за которую боролись и жертвовали своей жизнью на протяжении поколений.
3) Экстремизм и радикализм действительно растут, но не из-за пандемии. Отчаянное неравенство всегда является их движущей силой.
4) Весной прошлого года Gallup International провел первый глобальный опрос о пандемии. Главный результат по крайней мере для меня, был шокирующим: внезапно большинство людей во всех более чем 50 опрошенных странах (в которых проживает 2/3 мирового населения) начали любить свои правительства.
Мы сразу повторили опрос – и получили тот же результат. В конце года сделали это еще раз и разницы не обнаружили. Это самый большой абсурд, с которым я когда-либо сталкивался: все правительства (я имею в виду демократически избранные) радикально нарушают конституции своих стран и в результате получают больше... любви!
Ричард Саква, профессор российской и европейской политики в Кентском университете в Кентербери:
1) Что касается преодоления некоторых международных противоречий, свидетельств тому очень мало. Были предприняты некоторые совместные усилия по созданию вакцины, прежде всего создание программы COVAX в рамках Всемирной организации здравоохранения, но в целом этот процесс был процессом углубления международных противоречий.
Наиболее очевидным в этом контексте оказался пример Европейского Союза, где были введены механизмы солидарности с пакетом поддержки почти в два триллиона евро, который впервые принимает формы прямой поддержки, а не займов, в частности, для государств южной Европы – но даже это стало предметом противоречий.
По мере обострения битвы за запасы появился некоторый «прививочный национализм».
Самое главное прямое обострение международной политики, вызванное пандемией, - это борьба за возложение ответственности за ее причины, а затем и раннее неправильное рассмотрение первых случаев в Ухане. Эта проблема никуда не исчезнет, а со временем усилится. Масштабы кризиса COVID-19 означают, что взаимные обвинения будут продолжаться еще долгие годы. Эту проблему даже сравнивают с “китайским Чернобылем”. В то же время неправильное урегулирование кризиса различными национальными государствами, в частности США и Великобританией, означает, что определенная часть политического класса будет искать козла отпущения.
2) Пока протесты были бессвязными и программно лишенными доводов - хотя, конечно, в них есть определенная логика. По мере того, как месяцы ограничений превращаются в год без ясной перспективы восстановления внутренних социальных свобод, население становится беспокойным.
Мы видели это летом в Германии, а в январе 2021 года в Нидерландах. В США пандемия вызвала протесты за гражданские свободы и была одной из тем нападения на Конгресс США 6 января.
Однако масштабы кризиса общественного здравоохранения означают, что такие протесты останутся безрезультатными, и по мере развития программ вакцинации их будут сдерживать – хотя, конечно, внутри стран продолжаются дискуссии о том, кого следует вакцинировать в первую очередь, а между странами идут споры из-за запасов вакцины.
3) Можно сравнить эту ситуацию с последствиями мирового финансового кризиса 2008 года. Тогда были ожидания, что в результате все должно измениться, но кроме некоторых движений Occupy, ничего особенного не произошло.
Теперь, в ближайшей перспективе, мы можем ожидать того же, особенно потому, что проблемы общественного здравоохранения означают, что мобилизация общественности и собрания оказались серьезными проблемами, если не полностью безответственными.
Однако по мере углубления экологической катастрофы тектонические плиты социальных и политических изменений сдвигаются, и новые отношения между человечеством и природой, индустриальной цивилизацией и обществом, капиталом и трудом обсуждаются и выходят на первое место в повестке дня.
Грандиозность вызовов и неадекватность ответов сами по себе становятся источником обострения политического противостояния. Кроме того, важно различать «экстремизм», который можно определить как зарождающийся гнев, не основанный на последовательной программе изменений; и «политический радикализм», который в лучшем виде указывает путь развития и позитивных изменений.
4) Было много признаков солидарности и поддержки. В Великобритании Национальная служба здравоохранения снова получила признание, а героический труд врачей, медсестер, водителей скорой помощи и других ключевых работников, в том числе в секторе социальной помощи, получил общественное признание.
Важность суверенного национального государства вышла на первый план, хотя и работа ВОЗ (несмотря на то, что США вышли оттуда, а теперь при Байдене планируют вернуться вновь) также имела решающее значение.
Была разоблачена тщетность правого популизма Трампа и подтверждена необходимость в национальных программах общественного здравоохранения.
Пандемия до предела подвергла испытанию общества и политические системы, и, хотя ни одно правительство не дало идеальных ответных мер (хотя некоторые государства Восточной Азии и Новая Зеландия являются одними из лучших), пандемия в целом не вызвала кризиса легитимности.
