– В последние несколько лет Африка стала занимать большое место в информационной картине дня. Так, одним из главных достижений состоявшегося на днях в Нью-Дели саммита G20 многие СМИ называли присоединение к этому формату Африканского Союза. Или возьмем недавно прошедший в Йоханнесбурге саммит БРИКС, где количество членов этой организации выросло за счет стран Африки – Египта и Эфиопии, это не считая ЮАР. А на подходе еще Алжир, Сенегал, Нигерия...
– Еще год назад Африка не была так широко представлена в российских СМИ, как это происходит сегодня. И в значительной степени это связано с интересами и российского бизнеса, и российской элиты в тех условиях, в которые они попали после начала специальной военной операции. Им пришлось в значительной мере свернуть свою деятельность на Западе.
Африка стала в этом смысле привлекать их внимание, потому что любой нормальный человек понимает: нельзя ориентироваться только на Восток, «поворот» на который мы объявили в 2014 г. после начала непростой ситуации в наших отношениях с Украиной.
Сегодня пришло осознание того, что «незападный мир» не сводится исключительно к Китаю и Индии, а есть большой континент, состоящий из 54 государств, быстро развивающийся, а по некоторым показателям уже опережающий и Китай, и Индию. Я имею в виду темпы прироста среднего класса, который является одним из основных потребителей современных товаров и услуг. И в этом смысле для России необходимость выстраивания отношений с Африканским континентом в политическом и экономическом смысле чрезвычайно важна. Видимо, понимание этого наступило не потому, что мы последовательно развивали отношения с Африкой и понимали, что нужно выстраивать свой диалог с разными государствами. Просто мы попали в условия, когда нам нужно искать новых партнеров. И в этом смысле Африка для нас «неожиданно» стала очень привлекательной. Если бы это случилось гораздо раньше, а не в тех условиях, в которых мы находимся сегодня, уверена, результаты этой политики были бы более эффективны и для африканцев, и для нашей страны. Потому что, на мой взгляд, любая внешняя политика должна выстраиваться с точки зрения реализации интересов собственного развития. В этом контексте встраивание африканской повестки в программу развития России – очень важный элемент.
Я очень надеюсь, что это понимают представители и наших политических элит и российского бизнеса. На последнем саммите «Россия-Африка» были сделаны очень важные политические заявления о растущей роли африканского континента, о том, что наше партнерство надо переводить на стратегический уровень. Об этом было заявлено и на предыдущем саммите, но, думаю, сейчас есть реальная возможность перейти от слов к делу. По итогам второго саммита был принят конкретный план действий на 2023-2026 гг.
Те мероприятия, которые прошли после Санкт-Петербургского саммита (это и встреча БРИКС, и «двадцатка», на которой Африканский союз стал ее членом), говорят о том, что российское, или точнее, «незападное» видение современного мира постепенно возобладает. И 54 голоса африканских государств важны для формирования новой мировой повестки. С другой стороны, в экономическом плане на саммите в Санкт-Петербурге российских бизнесменов было в два раза больше, чем африканских. А я вспоминаю сессии Петербургского экономического форума 2017-2018 гг., когда в зале в основном сидели представители Африки – и буквально по пальцам можно было пересчитать представителей российского бизнеса. Сейчас ситуация прямо противоположная.
Мы должны изменить свой подход к Африке. Но от деклараций – мы говорим: «Африка наш стратегический партнер, Африка для нас важна» – надо перейти к конкретным делам и проектам. Пусть не таким масштабным (хотя и масштабные проекты у нас тоже есть). Ряд проектов должен быть быстрореализуемым, наглядным. В первую очередь в сфере решения продовольственной и энергетической проблем Африки. В то же время, они должны удовлетворять взаимным интересам – российским и африканским. А интересы у нас совпадают, наши экономики дополняют друг друга.
– Африка – огромный, второй после Евразии континент, населенный множеством народов, исповедующих разные религии, разделенный более чем на полсотни государств. То есть континент очень неоднородный. Так вот, о какой Африке мы говорим?
– Мы говорим о континенте, который населяют представители многих национальностей, культур и религиозных конфессий. И это нормально. Стремление к универсализации, по-моему, ошибочно. Мы очень долго жили в глобальном мире и играли по одним и тем же «западным» правилам, пока не уперлись в стену. И пока не поняли, что эти правила, будучи на первый взгляд, очень привлекательными, в какой-то момент перестают работать. Либо работают на какую-то узкую группу стран или народов. Конечно, очень трудно выстраивать полицентричный мир, где у каждого свои интересы, но нужно вырабатывать учитывающие общие интересы механизмы, и Россия пытается это делать.
Почему бы нам не попробовать это сделать, если тот глобальный мир, который мы долго и упорно строили, оказался неприемлемым для мирового большинства? И когда мы говорим об отношениях с Африкой, мы часто воспринимаем ее как единое целое. Но как раз многообразие заставляет нас искать индивидуальный подход к каждой конкретной стране. Это сделать очень сложно.
Нужны квалифицированные специалисты, которых практически нет. Мы видим, как сложно сейчас на дипломатическом фронте, несмотря на то, что у нас высвободилась огромная армия дипломатов, которые оказались невостребованными на Западе. Тотальной их переориентации на Африку не произошло по ряду причин. В значительной степени, потому что сфера их интересов и компетенций никак не связана с Африкой.
Но это не означает, что нам нужно хвататься за голову и кричать, что нет специалистов-африканистов. Во-первых, они есть в Институте Африки Российской академии наук, который давно уже превратился в главный российский «мозговой центр» африканистики. Во-вторых, нашим университетам нужно этих специалистов готовить. Да, они не возникнут в одночасье. Но уже сейчас надо закладывать в программу наших высших учебных заведений эти вопросы. В первую очередь, не хватает специалистов-экономистов по Африке. Достаточно много международников, политологов, историков, но квалифицированных экономистов, понимающих как выстраивать экономическую политику России на африканском направлении, можно пересчитать по пальцам.
Мы заинтересованы в выстраивании отношений с континентом в целом, с Африканским союзом, с многочисленными интеграционными группировками. И в то же время – с каждой отдельной страной, которая отличается от своих соседей. Для этого нам надо готовить специалистов, открывать свои представительства в этих странах, работать с местными элитами, людьми, которые принимают решения. Это большая серьезная работа. И она началась. Не только на уровне деклараций, но и конкретики.
То, что на последнем саммите «Россия-Африка» был принят план действий на 2023-2026 г., как раз говорит о том, что мы будем ограничиваться только словами. Да, после саммита 2019 года тоже были большие планы, и геополитическая ситуация была полегче. Но сначала COVID помешал (из-за пандемии вся мировая торговля упала на 30%), а потом началась СВО. Но ряд вопросов можно было решить даже с учетом этих обстоятельств.
Почему мы так и не решили вопрос с авиарейсами? Понятно, были и есть какие-то ограничения. Но наши компании упорно отказывались и продолжают отказываться летать в Африку. Они заранее, не попробовав, считают эти рейсы не прибыльными. Почему турки пошли по другой схеме и теперь по сути дела превратились в основной хаб между Европой и Африкой? Потому что они прекрасно понимали, что это будет выгодно. А у российских авиакомпаний всего несколько регулярных рейсов летает, и все – в Египет. У нас нет прямых рейсов даже в ЮАР. К нам эфиопы летают, марокканцы... А у нас только Египет. Это нормально? И можно было решить этот вопрос. Сейчас, когда мы оказались в других условиях, думаю, потихонечку эти проблемы будем решать.
– Есть впечатление, что не только Россия «забросила» Африку на долгие годы. Но и Соединенные Штаты отодвинули Черный континент куда-то на обочину своих интересов, а сейчас бросились наверстывать упущенное. Начались африканские визиты, турне деятелей Белого дома. Что это? Реакция на активизацию здесь Китая, той же России?
– Вы правы, американцы – как и мы – долгое время не рассматривали Африку как основное направление своих геополитических и геоэкономических интересов. Тем не менее, в отличие от нас, в каждой стране у них было посольство, они продолжали там работать. Но если говорить о современной концепции американо-африканских отношений, то они официально были заявлены небезызвестным Джоном Болтоном в 2018 г. Основой этой стратегии стало противостояние США усилиям Китая и России. Это было еще до специальной военной операции, но уже тогда американцы строили свою политику от слова «не». Не дать Китаю, не дать России помешать сохранить американское влияние в Африке.
В значительной степени это связано с тем, что доминирование США во всем мире трещит по швам. Трещать оно начало задолго до СВО, но украинский кризис этот процесс ускорил. Мы видим итоги «двадцатки» – они действительно были удивительными. Несмотря на колоссальное давление Вашингтона, страны незападного мира почувствовали, что можно перестать бояться, подчиняться. Им все это давно уже надоело.
Я смотрела, как выступали африканские лидеры на саммите «Россия-Африка», и как даже представитель Нигерии, которая находится под очень серьезным влиянием Соединенных Штатов (и Китая, в том числе), не побоялись и пели на русском языке гимн – даже не России, а Советского Союза. Африканцам надоело, когда им диктуют условия и говорят, что те, кто будет «хорошо себя вести», получит деньги (как это случилось на саммите США-Африка в декабре 2022 года, когда Байден объявил о программе помощи Африке в размере $54 млрд). Очень сильное давление оказывалось на ЮАР, звучали конкретные угрозы. Но руководство ЮАР не подчинилось и приехало в Россию.
Африканцы сказали: «А что вы нам можете такого сделать, что полностью изменит вектор нашего развития?» Им надоело подчиняться указаниям из «вашингтонского обкома». Америка привыкла, что может диктовать условия всем странам. И никак не может осознать, что это больше не работает – после того, как появились новые крупные игроки – и Китай, и Индия. И Россия. Будучи в процентном отношении не такой мощной державой, в геополитическом плане наша страна очень мощная. Мы считаем ВВП в долларах по методикам МВФ, Всемирного банка. Основывается это все на той системе, которую предлагают Соединенные Штаты. И в самой Америке значительная доля этого ВВП базируется на виртуальных, а не реальных вещах. Это громадный неформальный сектор, включающий всевозможные гаджеты, игры, соцсети и т. д. Но гаджетом сыт не будешь. И из социальных сетей дом не построишь, а потребность в ресурсах не утолишь. Даже если взять «зеленую» энергетику, где ветер дует, солнышко светит, и мы производим энергию, выясняется: чтобы эту энергию добыть, нужно такое количество ресурсов и затрат, которые в 10 раз превышают обычную энергетику.
Если мы пересчитаем ВВП и России, и Африки в реальных материальных богатствах (мы тут очень похожи: и у нас треть мировых ресурсов, и у них), то мировой экономический потенциал существенно сместится в нашу сторону.
Американцы отлично понимают: нужны ресурсы, которыми располагает Африка. В том числе они нужны для развития американского ВПК. Они прекрасно осознают, что Африка – это быстрорастущий рынок, который удваивается каждые 5 лет, а сейчас начнет расти еще быстрее. И им нужен этот рынок, в том числе для расширения своей деятельности, поскольку преобладание Китая (а теперь еще и Индии) ограничивает потенциал и возможности внешней торговли США. А если вы хотите сохранить доминирующее положение в мире, это надо учитывать.
В геополитическом плане Африка, по сути, делит надвое Запад и Восток, и в стратегическом отношении выстраивание связей с этим континентом особенно в условиях военного противостояния с Россией, а, в будущем, и с Китаем, является чрезвычайно важным (это и военные базы, и пункты размещения кораблей, авиации и т.п.). Особенно, если мы рассмотрим блок AUKUS, то получается, что в него Африка вписывается очень неплохо. И если Вашингтон сумеет договориться (я в этом сомневаюсь, но американцы-то должны работать в этом направлении), то им от Африки никуда не деться.
Но США никак не могут свернуть со своего пути глобального доминирования. Америка утратила за последние годы способность к гибкости. Они очень прямолинейно проталкивают свои интересы, используя в первую очередь инструменты давления – кнут, а не пряник.
«Пряник» – это в основном посулы. Они говорят: если вы сделаете, то, что мы хотим, завтра мы вам что-то дадим. Ну, напечатают еще сколько-то долларов, перекупят элиту. Раньше эти инструменты очень хорошо работали, но сейчас начинают буксовать. При том, что американцы совершенно правильно – и нам надо у них учиться – работали с африканскими элитами, понимая, что выгоднее перекупить эти элиты и подготовить им «проамериканскую» смену, чем платить большие деньги, развивать экономику этих стран. Когда они набирают каждый год по программе «Молодые лидеры Африки» тысячу наиболее перспективных молодых людей и на полгода везут в США, это очень интересный опыт. И почему бы нам не перенять его? Как мы делали в советские годы, когда не только на базе Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, но и на базе других университетов, в том числе в наших регионах, в союзных республиках (очень много африканцев, кстати, обучалось в Украинской ССР) мы готовили квалифицированные кадры для Африки? Почему бы нам не вернуться к этой практике? Ведь при относительно небольших затратах мы получаем своих сторонников, которые в дальнейшем будут говорить на нашем языке, знать нашу страну, наших людей, будут заинтересованы в выстраивании взаимовыгодных отношений. Да, сейчас ежегодная бюджетная квота для африканских студентов увеличилась с 2,5 до 4,7 тыс. человек в год. Но это капля в море. Китай ежегодно предоставляет африканцам более 50 тыс. стипендий.
Америка – страна с большим опытом, начав «от противного», с вытеснения России и Китая, видимо, осознала, что путем простого давления с Африкой говорить, по-видимому, не удастся. Так что возможна некоторая смена американской политики, в которой пропорции кнута и пряника сместятся в сторону пряника.
– Мы говорим о позициях России, США, Китая. Нет такого ощущения, что Африка воспринимается как объект? А что думает Африка как субъект? Не возникает ли чувство, что мировые державы относятся как к некоему «призу» в своей конкуренции?
– Мы-то никогда не рассматривали Африку как объект эксплуатации. Если не брать в расчет период, когда мы вообще забросили Африку, и просили американцев, чтобы они сформулировали нам наши собственные национальные интересы, мы никогда не относились к Африке потребительски. Да, те 20-30 крупных компаний, которые были представлены на Африканском континенте, в основном работали в горно-добывающем секторе. Но даже тогда мы говорили, что наши отношения с Африкой – это дорога с двусторонним движением. Мы никогда не вмешивались во внутренние дела африканских государств. Не коррумпировали их элиты. Не требовали, чтобы африканцы следовали нашим ценностям. Точно такую же политику проводил и Китай.
Мы не вмешивались во внутриполитические процессы на континенте. Мы сотрудничали в экономической сфере. Сейчас Африка осознала себя как субъект. Это осознание пришло, когда стали появляться новые игроки, конкурирующие с Западом. Это произошло примерно после глобального кризиса 2008-2009 гг., когда появилась та самая «двадцатка», когда китайская экономика превратилась в локомотив мирового развития. У африканцев появилась альтернатива: ориентироваться не только на Запад, но и на Восток.
Конечно, африканцам очень долго вбивали в голову, что Африка очень слабая, что без международной помощи она не выживет. Африканцы привыкли так мыслить – и на конференциях с участием африканцев очень часто идет речь о том, что нужно оказать им помощь. Но тут немного есть от лукавого, потому что реально Африка обладает огромными богатствами, но у нее не было возможности самостоятельно эти богатства использовать.
Мой любимый пример – Демократическая Республика Конго, богатейшая по природным ресурсам страна с беднейшим населением. Потому что всеми этими ресурсами распоряжаются бандитские формирования, которые подпитываются в том числе Соединенными Штатами и другими «интересантами». Поскольку прибирать к рукам эти уникальные ресурсы гораздо проще и дешевле, договорившись с бандитами, чем говорить с официальным руководством страны с населением в 112 млн человек, которое преследует национальные, а не только «шкурные» интересы. Поэтому когда местные власти пытаются навести порядок, из соседней Руанды заходит контингент примерно в 5 тысяч человек, обученных американцами, и быстренько этот вопрос «решает».
Африканцы понимают, что им нужны новые механизмы, новые структуры, новый мировой порядок, который обеспечил бы им нормальное развитие. Без давления, без вмешательства. Да, они нуждаются в помощи, но все больше осознают свою субъектность.
И последние инициативы африканцев (включая и инициативу по Украине) – свидетельство того, что Африка перестает быть внутрирегиональным игроком, а выходит со своими предложениями на международную арену.
Посмотрите, как достойно держатся африканцы. Как они не позволяют более унижать себя. Как они вели себя на саммите G20, на встрече БРИКС в Йоханнесбурге. Это совершенно другая Африка. Африка, которая понимает: мы нужны всем, очень многие страны заинтересованы в развитии отношений с нами, но мы уже вышли на новый уровень и имеем право выбора. И будем смотреть, кто предложит нам наиболее интересные условия.
Несмотря на то, что Россия по экономическому потенциалу уступает, например, Китаю, у нас есть преимущество. Это историческая память, которая у африканцев сохраняется. Мы сейчас много говорим о колониализме, потому что понимаем, что колониализм никуда не ушел, а принял новые уродливые формы. А сейчас в связи со сложившейся в мире ситуацией (и у России, которая тоже в 90-е превратилась в полуколонию), появился реальный шанс избавиться от колониализма. Африканцы понимают, что мы с ними в одной лодке, у нас одни цели и задачи.
Да, Китай, как и мы, не колонизировал Африку, но ему, в первую очередь, нужны ресурсы и рынки. И по всем китайским кредитам африканцам придется заплатить сполна.
Даже с точки зрения менталитета мы гораздо ближе к африканцам. Посмотрите на наших и африканских женщин. И посмотрите, к примеру, на европейских женщин. Африканки всегда хотят хорошо выглядеть, у них яркие наряды, интересные прически. То же самое русские женщины. Вы никогда не увидите на мероприятиях россиянку, которая была бы одета в какие-то штаны или бесформенную кофту, как это делают европейки или американки.
Второй пример: когда российский специалист приезжает в африканскую страну, он нанимает местный персонал. Уезжает наш человек, отдает своим помощникам и игрушки, и книжки, и одежду, и другие предметы. Китаец же, уезжая, ничего не оставляет.
Это примеры на бытовом уровне. Плюс есть общее восприятие взаимодействия в коллективе. И у африканцев, и у россиян в основе хозяйства очень долгое время была община, которая воспитывала чувство коллективизма. Африканцы, как и мы, не индивидуалисты. В этом отношении мы выигрываем в сравнении с Западом. В Африке есть много пословиц, схожих с нашими: «сам пропадай, а друга выручай», «не имей сто рублей, а имей сто друзей» и т.д.
Я читала массу работ (в том числе и западных, и российских ученых) о том, что община является тормозом развития, что индивидуализм позволил Западу совершить колоссальный рывок. С этим можно соглашаться, можно не соглашаться, но почему-то воспевающий свой индивидуализм Запад всегда умалчивает, что все его богатство во многом построено за счет грабежа тех самых африканцев. Грабеж, грабеж и грабеж. На чем в значительной степени строилось богатство Америки? Да на использовании рабского труда африканцев в южных штатах. Это не единственный фактор первоначального накопления капитала в Америке, но очень существенный. Восстановление после Второй мировой войны в Европе произошло не только за счет плана Маршалла, но и за счет продолжавшегося ограбления африканских колоний.
Африканцы не хотят, чтобы их грабили. А Россия их не грабила никогда. Африканцы понимают, что если Россия, не имея таких огромных финансовых возможностей, как тот же Китай, не обладая таким развитым спектром торговых отношений, каким обладает Европа, сможет передать Африке наши технологические решения и помочь в подготовке кадров, это будет очень большим прорывом.
С экономической точки зрения именно Россия может помочь решить две громаднейшие задачи, которые стоят перед Африкой: энергетическая оснащенность и решение продовольственной проблемы.
Россия совершила за последние годы колоссальный рывок в аграрной сфере. Мы не только накормили себя, но стали одним из крупнейших в мире экспортеров зерновых – а это то, что нужно африканцам.
Африканцам нужен не только российское зерно, им нужны наши агротехнологии. Потому что Африка вполне способна сама себя накормить, применяя наши современные методы ведения сельского хозяйства.
Одно дело, когда американцы из Сьерра-Леоне (как это делали немцы на Украине во время Второй мировой, да и сейчас продолжают) вывозят местные почвы. И совсем другое – объединение уникальных ресурсов Африки с нашими технологиями, благодаря которым континент сможет накормить сам себя. Вспомните, что уникальная коллекция сортов пшеницы (до 400 сортов), которую собрал Николай Вавилов, собрана в Эфиопии.
Что же касается энергетики, то если реально подсчитать, сколько стоит навязываемая африканцам «зеленая повестка», и какие колоссальные потери, в том числе, для климата она несет (ветряки не разлагаются, для производства электрических аккумуляторов необходимо громадные объемы и кобальта, и литая – а это все очень грязные производства, намного грязнее, чем уголь), понятно, почему представители Африки, где чуть более 50% населения имеет доступ к электричеству, на всех мероприятиях говорят, что им нужны различные источники энергии. А Россия обладает огромным опытом, в том числе и в сфере атомной энергетики. Мы можем строить и тепловые электростанции, работающие на газе, и гидроэлектростанции.
Если Россия поможет Африке решить вопросы продовольственной и энергетической безопасности, плюс передать технологии для развития Африки, плюс подготовить квалифицированные кадры, то в ответ мы получим континент, который будет настроен на наши технологии, на наши товары, на наше видение будущего мира. Что в свою очередь поможет гораздо быстрее развиваться России, в том числе опробовать свои технологии на колоссальном полуторамиллиардном потребительском рынке.
– Появление на уличных манифестациях в ряде африканских стран (Мали, ЦАР, Буркина-Фасо, Нигер) российских флагов укладывается в нарисованную Вами картину? Можно ли считать это символом заинтересованности местных жителей в сотрудничестве с Россией?
– Тут есть немного иной оттенок. То, что российские флаги появляются именно в этих странах, в значительной степени связано с вопросом безопасности. Та тема очень широко обсуждалась на саммите Россия-Африка. Мы говорили об экономической, энергетической, продовольственной безопасности. Но существует безопасность в прямом смысле, когда речь идет о вооруженных конфликтах, о терроризме. Франция как бывшая метрополия (а мы сейчас говорим о бывших французских колониях) не смогла обеспечить эту безопасность, несмотря на операции «Бархан», «Сервал». А Россия – начиная с Центральноафриканской Республики, когда удалось посадить за стол переговоров представителей более 40 племен и добиться относительного мира в этой стране – послужила ярким примером для соседей.
Заявления французских политиков, сохраняющих, с одной стороны, свое высокомерие, а с другой, демонстрирующих слабость, привели к тому, что Франция не рассматривается уже как гарант безопасности. Россия же расценивается как такой гарант по двум причинам. Первое: мы не допустили устранения Асада в Сирии. Это была «первая ласточка», показавшая, что Россия своих не бросает. И второе: специальная военная операция. Несмотря на все сложности, она стала для африканцев символом того, как страна, которая экономически намного слабее блока НАТО, не побоялась защитить свои собственные национальные интересы. А сейчас, когда на полях Украины горят западные танки, получается, что и российское оружие лучше. Так что и аспект военного сотрудничества с африканскими странами не надо сбрасывать со счетов.
