Для справки: неподалеку от села Медное находился один из известных расстрельных полигонов НКВД. В середине - конце 1930 годов чекисты прятали там тела казненных ими советских граждан. Но наибольшую известность Медное приобрело как место захоронения останков польских военнослужащих, чиновников и прочих "закоренелых врагов советской власти", плененных в сентябре-октябре 1939 года, в ходе так называемого Польского похода Красной армии и расстрелянных по решению Политбюро ЦК ВКП(б) в апреле-мае следующего, 1940 года.
Всего тогда было казнено 21 857 человек. И вопреки распространенному представлению, основным местом этой массовой казни была отнюдь не смоленская Катынь. Основная масса пленных поляков содержались в трех лагерях: в Козельском (Калужская область), Старобельском (Луганская область) и Осташковском (Тверская, а тогда - Калининская область). В Катыни были расстреляны лишь заключенные Козельского лагеря - свыше 4400 человек.
"Осташковских" же поляков - по данным КГБ СССР, 6311 человек - казнили в Калинине, во внутренней тюрьме областного управления НКВД. Руководил операцией комендант НКВД Василий Блохин. Расстреляли, разумеется, не всех сразу. Казнили партиями - до 300 человек за ночь. А на рассвете свежерасстрелянные трупы забрасывали в грузовики и отвозили в Медное, где экскаваторами были заранее выкопаны большие глубокие рвы. Конвейер смерти действовал нескольких недель и поразил даже видавших виды местных энкавэдэшников.
"На меня произвело необычайное впечатление, когда они впервые вошли ко мне в кабинет: Блохин, Синегубов и Кривенко. "Ну пойдем, начнем, идем!" - вспоминал в 1991 году на допросе в Главной военной прокуратуре СССР Дмитрий Токарев, начальник УНКВД Калининской области в 1938-1941 годах. - И я увидел весь этот тут ужас. Пришли там через несколько минут, надел свое спецобмундирование Блохин... Кожаная коричневая кепка, кожаный коричневый фартук длинный, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. И на меня это произвело впечатление ужасное. Я увидел палача... Это у него, видимо, была спецодежда...
Когда приехали Блохин, Синегубов и Кривенко, то привезли целый чемодан пистолетов. Оказалось, что эти пистолеты быстро изнашиваются... В камеру, где совершались расстрелы, я не входил. Там технология была выработана Блохиным, да, и комендантом нашего Управления Рубановым. Они обили войлоком двери, выходящие в коридор, чтобы не было слышно выстрелов в камерах. Затем выводили приговоренных – так мы будем говорить – по коридору, сворачивали налево, где был красный уголок. В красном уголке проверяли по списку: сходятся ли данные, данные личные, не имеется ли какой-нибудь ошибки...
А затем, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, немедленно надевали ему наручники и вели в камеру, где совершались расстрелы. Стены камеры также были обиты звукопоглощающей материей... Вводили в камеру и стреляли в затылок. Вот и все... Зрелище это, по-видимому, было ужасающее, коль Рубанов сошел с ума, Павлов – мой первый заместитель – (покончил с собой), сам Блохин – (покончил с собой). Вот что это все значит".
Но вернемся в современность. Устроители новой экспозиции в "Медном" позаботились и о том, чтобы товарищу Сталину не было чересчур грустно и одиноко на кладбище, где покоятся его жертвы: компанию ему составят скульптуры друзей и соратников - Феликса Дзержинского, Владимира Ленина, Якова Свердлова, Михаила Калинина, Сергея Кирова....
По утверждению директора мемориального комплекса Александра Чуносова, идея установки памятников принадлежит не ему, а вышестоящей инстанции - Государственному центральному музею современной истории России. Но никакого диссонанса директор не видит. О прославлении вождей и, соответственно, о глумлении над их жертвами речь, мол, не идет. Речь, мол, совсем о другом.
"Все логично, все понятно, - заявил Чунусов интернет-изданию "Подъем". - Определенные лица стараются однобоко как-то подать, даже не понимая, о чем идет речь. Но мы можем понимать смыслы. Если наш мемориальный комплекс посвящен времени массовых репрессий - что, люди сами себя репрессировали?".
Ну да, логика, конечно, железная: на месте, где убиты и погребены жертвы государственного террора, никак не обойтись без памятников их убийцам. Если продолжить эту логику, то в Освенциме должны появиться изваяния Гитлера и Гиммлера, фюрера Третьего рейха и рейхсфюрера СС. А на Пискаревском кладбище Санкт Петербурга - памятники генерал-фельдмаршалам фон Леебу, фон Кюхлеру и барону Маннергейму.
Хотя Маннергейм подобрался к Пискаревке достаточно близко. 16 июня 2016 года на фасаде здания Военной академии материально-технического обеспечения (Санкт-Петербург) была установлена мемориальная доска в честь главнокомандующего финской армией, обеспечивавшей блокаду Ленинграда с севера. Причем в торжественной церемонии приняли участие Сергей Иванов и Владимир Мединский - тогдашние глава Администрации Президента и министр культуры России.
Правда, провисела доска не очень долго: по причине общественных протестов ее через несколько месяцев пришлось снять. Но теперь, судя по новым памятникам в "Медном" и по предъявленной общественности логике появления этих памятников, попытку вполне можно повторить. Как говорил товарищ Берия, попытка - не пытка.
Странно, кстати, что в "Медном" до сих пор нет памятника Лаврентию Павловичу: без этой скульптуры новая экспозиция будет явно неполной. Ведь именно Берия предложил Политбюро "разгрузить" лагеря с польскими гражданами, рассмотрев их дела "в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания - расстрела". И именно его подчиненные-подручные привели приговор в исполнение.
Ну да ждать окончательного восстановления "исторической справедливости", похоже, осталось недолго.
