В четверг в Иране был похоронен погибший в результате крушения вертолета президент страны Ибрахим Раиси. Эта трагедия подрывает тщательные усилия по плавному переходу власти к новому верховному лидеру, который заменит стареющего аятоллу Али Хаменеи.
Внезапная смерть президента Ирана Ибрагима Раиси открывает новую главу нестабильности как раз в тот момент, когда Исламская Республика выбирает своего следующего верховного лидера, пишет The New York Times. 63-летний Ибрахим Раиси, которому особенно благоволил могущественный Корпус стражей исламской революции, считался главным кандидатом на высшую должность в Иране.
Еще до крушения вертолета, в результате которого погиб Ибрахим Раиси, режим был поглощен внутриполитической борьбой, поскольку состояние здоровья 85-летнего верховного лидера аятоллы Али Хаменеи, дольше всех занимавшего пост главы государства на Ближнем Востоке, ухудшается, отмечает The New York Times.
Но, учитывая, что Исламская Республика сталкивается с внутренними протестами, проблемами в экономике и напряженными отношениями с Израилем, аналитики ожидают незначительных изменений во внешней и внутренней политике Ирана. Аятолла Хаменеи определил направление развития страны, и любой новый президент не сильно изменит государственный курс.
Система “уже находится на пути к тому, чтобы преемник верховного лидера полностью соответствовал его видению будущего системы”, - сказал Али Ваез, директор Международной кризисной группы по Ирану.
Эксперт описал “довольно жесткое видение”, согласно которому важнейшие области внешней политики, такие как поддержка региональных прокси-ополчений и разработка компонентов для ядерного оружия, не изменятся.
По словам Ваеза, кто бы ни был избран следующим президентом Ирана, “это должен быть человек, который соответствует этому видению, подчиненный номинальный руководитель”.
Элли Геранмайе, эксперт по Ирану из Европейского совета по международным отношениям, также видит преемственность в основных вопросах внешней политики, включая региональные дела и ядерную программу. “Эти вопросы находились под контролем верховного лидера Ирана и Корпусом стражей исламской революции, - при этом Раиси не имел большого влияния во время своего пребывания на посту президента”.
Критика деятельности Ибрахима Раиси на посту президента уже вызвала вопросы о том, является ли он лучшим кандидатом на пост преемника аятоллы Хаменеи, сказала она.
Главным соперником Раиси считался 55-летний сын аятоллы Хаменеи Моджтаба, кандидатуре которого вредила аура монархической преемственности, подчеркивает The New York Times.
Поскольку предыдущие верховные лидеры утверждали, что наследственное правление шаха было нелегитимным, “им было бы трудно передать наследственное лидерство иранскому народу сейчас”, - комментирует Шей Хатири, старший научный сотрудник Йорктаунского института.
Смерть Раиси может облегчить Моджтабе Хаменеи задачу стать преемником своего отца. Однако внутренняя религиозная и внутриполитическая жизнь Ирана намеренно окутана тайной, и окончательное решение будет принято советом старших священнослужителей, известным как Ассамблея экспертов. Хотя Моджтаба Хаменеи, сам являющийся священнослужителем, считается фаворитом духовенства, ассамблея все же может принять решение выбрать кого-то из своих членов или иметь более коллективное руководство.
Его отец, верховный лидер Али Хаменеи, упорно трудился, “чтобы уменьшить непредсказуемость в системе, готовя президента Раиси к тому, чтобы он мог стать его преемником, и теперь все эти планы не реализуются, и они возвращаются к чертежной доске, - подчеркивает Али Ваез. – Они должны организовать внутренние выборы” следующего верховного лидера внутри системы “в то время, когда режим сталкивается с серьезным кризисом легитимности внутри страны”.
Что касается публичных выборов следующего президента, которые должны состояться в течение 50 дней, есть опасения по поводу безразличия общественности, отмечает The New York Times.
По словам Али Ваеза и других, власть в Иране якобы все больше отдаляется от населения, подавляя общественное инакомыслие, в том числе женщин, протестующих против исламского дресс-кода и отсутствия свобод.
По словам Ваеза, “Исламская Республика на самом деле сосредоточилась на идеологическом соответствии наверху, а не на легитимности снизу”.
Это привело к огромной политической апатии, и всего 10 дней назад во втором туре парламентских выборов в Тегеране приняли участие менее 10 процентов избирателей, пишет The New York Times. “Все, о чем сейчас заботится правительство, - это плавный переход власти к следующему верховному лидеру”, - утверждает Али Ваез.
Новая администрация, по словам Элли Геранмайе, “унаследует разрушенную экономику и еще более разрушенный общественный договор с населением, которое глубоко разочаровано Исламской Республикой”.
Внешние вызовы также серьезны. В апреле Иран и Израиль непосредственно атаковали друг друга, несмотря на то, что Израиль уже ведет боевые действия с военными союзниками Ирана — ХАМАС в Газе и, менее активно, с "Хезболлой" в Ливане. Иран также спонсирует хуситов в Йемене, которые нападают на суда в Красном море, утверждает The New York Times.
Иран прилагает все усилия, чтобы избежать более масштабной войны между "Хезболлой" и Израилем, и прямой конфликт с Израилем - это то, что Исламская Республика вряд ли может себе позволить. Она периодически ведет переговоры с Соединенными Штатами о деэскалации регионального конфликта и о будущем своей ядерной программы. Смерть Ибрахима Раиси угрожает осложнить и эти переговоры.
“Нестабильность в Иране наступает в неподходящий момент”, - сказала Трита Парси, эксперт по Ирану из Института ответственного государственного управления Куинси, что сделает “предотвращение эскалации еще более трудным делом”.
После провала иранской ядерной сделки 2015 года в 2018 году, когда тогдашний американский президент Дональд Трамп вышел из соглашения, Тегеран перешел к обогащению урана, очень близкому к ядерному, что также вызвало напряженность в отношениях с Международным агентством по атомной энергии.
Иран открыто обратился к сближению с американскими соперниками, особенно с Россией и Китаем, которые когда-то поддерживали международные усилия по ограничению ядерной программы Ирана, но больше этого не делают.
Некоторые иранские официальные лица все чаще говорят об этой программе как о средстве ядерного сдерживания, несмотря на то, что правительство настаивает на том, что программа Ирана носит исключительно гражданский характер, а Аятолла Хаменеи отрицает, что Иран стремится к созданию ядерного оружия.
Корпус стражей Исламской революции считается все более влиятельным как в ядерных, так и в региональных делах, пользуясь ослабленным здоровьем аятоллы Хаменеи и страхом режима перед внутренней нестабильностью. Более важный вопрос заключается в том, станет ли Революционная гвардия, которая уже является крупным экономическим игроком внутри страны, более влиятельной и в политическом плане.
