Новый документ станет третьей военной доктриной России. Первая была принята в 1993 году, вторая — в 2000-м. Говоря об отличиях первых двух от нынешней, Патрушев заявил, что “если в 1993 году исходили из того, что военные конфликты исключены, то дальнейшее развитие обстановки в мире показало — они возможны, и даже крупномасштабные”.
Документ состоит из трех глав. Первая — “Военные опасности и военные угрозы” — формулирует внешние и внутренние военные угрозы, а также характер конфликтов, в которые может быть вовлечена Россия. Особый акцент сделан на применение всевозможных видов оружия нового поколения (откуда только мы его возьмем? — Авт.): высокоточного, на новых физических принципах, опирающегося на биокибернетические и другие системы. Вторая глава — “Военная политика Российской Федерации” — говорит о том, что важнейшей задачей своей политики Россия считает предотвращение и сдерживание любых вооруженных конфликтов и рассказывает, каким образом она будет этого добиваться. Третья — “Военно-экономическое и военно-техническое обеспечение обороны” — посвящена возрождению российской оборонки, что в свою очередь ведет к повышению благосостояния населения в регионах.
Особое внимание в доктрине уделено появлению новых геополитических вызовов: возможности вооруженной борьбы за топливно-энергетические ресурсы, территориальные претензии, распространение оружия массового поражения, международный терроризм, ну и, конечно же, расширение НАТО на Восток — куда ж без него. При этом секретарь Совбеза обошел вопрос о том, как новая доктрина повлияет на политику военного строительства.
Напомню, что о новой доктрине вопрос встал именно тогда, когда с приходом министра обороны Сердюкова пошли разговоры о “новом облике” Вооруженных сил. “Как можно говорить о реформе армии, пока нет доктрины? Ставим телегу впереди лошади!”— недоумевали тогда военные. Но руководство страны их пыл охладило быстро: доктриной займетесь после того, как появится Государственная стратегия национальной безопасности до 2020 года!
В мае этого года стратегию наконец-то приняли. По признанию большинства экспертов, документ оказался абсолютно формальным. Его торжественно положили в стол и больше не вспоминают. На политику страны, как внутреннюю, так и внешнюю, он никоим образом не повлиял. На реформу армии — тоже, тем более что к тому моменту она уже шла полным ходом. Без всякой военной доктрины. Ее армейские реформаторы вообще дожидаться не собирались. Так зачем она им сейчас? На этой неделе на расширенной коллегии Минобороны министр Сердюков уже отчитался, что реформа “в основном выполнена” и “формирование нового облика армии и флота идет в нужном нам направлении”.
Кому это “нам”, он не уточнил. Но ясно, что те, кто в Совбезе все это время корпел над новой военной доктриной, к ним не относятся. К примеру, одним из авторов документа называют бывшего начальника Генштаба Юрия Балуевского. За разногласия с Сердюковым он был сослан в Совбез, где нашел единомышленников, разделяющих его взгляды на военную реформу. Так что вряд ли документ, вышедший из-под пера оппонентов министра-реформатора, сможет всерьез повлиять на положение дел во вверенной ему армии.
К тому же, по слухам, новую доктрину наверху уже подредактировали так же, как и армию, — “в нужном нам направлении”. Теперь этот документ вряд ли будет пригоден в качестве руководства по созданию новой армии (тем более она, оказывается, у нас уже есть). Скорее этот документ призван будет лишь напугать Запад остатками нашей ядерной мощи. Дескать, если что, мы ведь можем ударить и первыми.
