Первый и самый большой плюс — это то, что режим контроля за стратегическими ядерными вооружениями продолжил свое существование, ибо с истечением действия Договора СНВ-1 он повис в воздухе. Теперь же получит новое наполнение.
Второй: от первоначальных цифр, заявленных американцами по стратегическим носителям в 1100 единиц, России удалось добиться общего уровня — до 800 единиц, а внутри подуровня в 700 единиц развернутых стратегических носителей. Опосредованно ограничена возможность США по наращиванию так называемого возвратного потенциала. Конечно, задача решена не в полном объеме, нам было бы лучше, если б удалось достигнуть цифры 500 носителей — не более.
Третий: России удалось уйти от обременительных наложений по контролю за выполнением договора. В отличие от СНВ-1 теперь нет никаких ограничений на базирование мобильных ракетных комплексов. Не будет и контроля на постоянной основе на предприятиях по производству ракетной техники в Воткинске. Также не будет оговорено подуровней, которые по Договору СНВ-1 ограничивали, сколько нам иметь тяжелых, а сколько легких мобильных ракет — и не более. Ныне страны самостоятельно определяют структуру своих стратегических ядерных сил, что позволяет сделать менее затратным развитие и строительство их перспективной группировки. Нет в договоре ограничений и на развитие новых систем вооружения. Сколько мы хотим поставить на новую ракету РС-24 — шесть боеголовок или две — это теперь сугубо наше дело.
Теперь о минусах:
Первый: нам так и не удалось наложить ограничение на развертывание американской глобальной системы ПРО. Да, мы сумели юридически зафиксировать, что договор “принимается сторонами в условиях наличия стратегических систем противоракетной обороны на уровне, имеющемся в момент настоящего подписания договора”. Однако это не значит, что мы сумели наложить ограничения на ПРО США, потому подписание договора и сопровождено специальным заявлением российской стороны, что Россия может выйти из договора, если масштабы развертывания глобальной системы американской ПРО создадут угрозу российским национальным интересам.
Второй минус: мы согласились с условным расчетом количества ядерных вооружений за тяжелыми бомбардировщиками. То есть за каждым тяжелым бомбардировщиком условно засчитывается один ядерный боезаряд, в то время как у американцев они могут нести до 20 единиц, наши — меньше: “Ту-95МС” — 16, а “Ту-160” — вообще 12.
Третий минус: как было заявлено — что в общем-то является нонсенсом, — приложения будут доработаны после подписания договора. Там стороны оговорили и вопрос передачи друг другу телеметрической информации о ракетных пусках. В самом договоре пункта о телеметрии, как это было в прежнем, вообще нет. В этом вопросе мы были вынуждены согласиться с американцами, что обмениваться телеметрической информацией будем. Но сейчас нет столь кабальных условий, как раньше, когда телеметрию об испытательных пусках мы не могли даже шифровать. Теперь она будет передаваться на взаимной добровольной основе. И — что важно — характер параметров информации каждая из сторон определяет самостоятельно.
Что же касается документа в целом, то не следует забывать, что договор — это всегда компромисс. А нынешние договоренности можно считать сбалансированными и отвечающими интересам обеих стран.
