— Когда-то Французская революция расколола общество. А как сегодня французы отмечают день взятия Бастилии? Вызывает ли он у кого-то неприятие?
— Вы считаете, что 14 июля — это день взятия Бастилии, но это не совсем так. В этот день мы отмечаем Праздник Федерации, праздник соединения всех частей французского общества. Так что все французы принимают этот праздник. Его отмечают различными гуляньями, балами — в каждом районе Парижа, в каждом городке устраиваются свои балы.
— У вас за плечами большой дипломатический опыт. Вы работали в Африке, на Ближнем Востоке и в Бразилии. Не показалось ли вам неожиданным назначение в Москву?
— Я свою карьеру начал в России. Это было в 1973 году. Я был студентом, и, после того как сдал экзамены в нашей Высшей школе администрации, меня послали стажером в Москву, в посольстве я проработал тогда около года. И это имело решающее значение для меня — после этого я выбрал дипломатическую карьеру. И в течение трех с половиной десятилетий я, к сожалению, никогда не получал назначения в Москву. Так бывает… Но в конце концов этот круг замкнулся, мое последнее назначение я получил как раз в Россию. Через 3—4 года я собираюсь уже на пенсию.
— Москва начала 70-х — какой она вам показалась? И как вам сегодняшняя наша столица?
— Это был серый, скучный город, можно сказать, тяжелый. Но тогда я все-таки был молодым человеком. А когда ты молод, все хорошо. У меня была машина, я ездил по Союзу. Ту Москву с Москвой нынешней, конечно, нельзя сравнивать. Сейчас Москва — это совсем другой город, красивый город с множеством пробок, с быстро перемещающимися людьми, с этими нарядными церквами. Жизнь в Москве очень динамична. И, конечно, впечатление свободы: люди говорят, читают, ходят в театры и кино, путешествуют… Так что по сравнению с тем, что было 37 лет назад, Москва сегодня производит сильное впечатление.
— Есть мнение, что между Россией и Германией существуют “особые отношения”. А как насчет российско-французских отношений — они особые?
— Конечно, между Россией и Германией существуют особые отношения тоже. Между Россией и Францией отношения очень прочные и имеющие очень сильные исторические традиции, причем без темных аспектов в истории, если не считать наполеоновские войны. Исторически мы не были врагами — за исключением наполеоновской эпохи и небольшого эпизода Крымской войны. Основа культуры России — французский язык, не только для аристократии, но и для среднего класса. Французский язык оставил сильный след в русской ментальности и в языке. А во Франции современный период искусства испытал очень сильное влияние русской культуры. Особенно сильным это влияние было до Первой мировой войны и после. Все читали Толстого, Достоевского, так что русская культура — очень интимная часть французской культуры. И культура, возможно, как раз и является очень крепкой основой наших отношений.
— Сейчас проходят Год Франции в России и Год России во Франции. В чем главная идея этих событий?
— Культурная база отношений имеет один отрицательный аспект: почти все россияне считают, что Франция — это прежде всего страна культуры, театра, духов, искусства жить… Но при этом не знают, что Франция — это пятая по величине экономическая держава в мире. Мы очень современная инновативная страна. Но имидж Франции не очень положителен, поэтому когда есть такой перекрестный год, возникает возможность улучшить и уточнить имиджи, лучше узнать друг друга. Ведь во Франции тоже есть стереотипное представление о России как об остатках Советского Союза.
Проводится огромное количество мероприятий. Были выставки Пикассо в Москве, в Санкт-Петербурге, “Святая Русь” — в Париже. Поезд писателей проехал до Дальнего Востока. Французские литераторы участвовали в конференциях, дискуссиях чуть ли не на каждой станции. Они были в восторге: они открыли для себя Россию.
— А не получается ли так, что все эти мероприятия рассчитаны на некие элиты, а масса простых людей остается “за бортом”?
— Знания друг о друге надо распространять, и для этого очень важно телевидение. Например, в России начинается показ сериала о Франции, проводится фестиваль французского кино, фестиваль в Вологде, посвященный Франции, а президентом Московского кинофестиваля был француз Люк Бессон. Есть и массовая культура. Французы разбираются в техномузыке, есть такое понятие french touch. Надеемся провести такой концерт на Лубянке. Будет много людей, наши самые знаменитые диджеи. Перекрестный год — это для всех. Ну и потом, конечно, экономика. Французская доля на российском рынке выросла за последнее время на 25%, и Франция стала пятым по величине иностранным инвестором в России. Мы сотрудничаем во всех сферах экономики: сельское хозяйство, высокие технологии, автостроение, машиностроение. Риск, что этот год останется на уровне элит, существовал, но я думаю, что это все-таки не так. Этот год будет на пользу всем.
— Больной вопрос — визы. Признайтесь, вы верите, что хотя бы лет через 20—30 между Россией и Европой визовая проблема будет решена?
— Двадцать лет — ужасный срок! Я надеюсь, я верю, что это будет раньше. Пространство без виз — это наш, французский, лозунг. Но и нынешнее положение не так уж плохо. У нас фиксируется менее 3% отказов по визам, и половина из них — технические отказы, когда наши отделы просят недостающие документы. Получается, что настоящих отказов меньше 2%, это почти ничего, то есть 98% людей, которые просят визы, их получают. К тому же в рамках шенгенского соглашения мы имеем право очень легко давать долгосрочные визы, сначала даются визы краткосрочные, а потом и долгосрочные. Конечно, безвизовое пространство — это лучше всего. Но в Евросоюзе 27 правительств, и достичь решения таким образом трудно, а Франция давно поддерживает этот процесс, и наш аргумент для наших коллег по Евросоюзу — это то, что с Россией у Европы нет миграционного риска. Зачем тогда продолжать визовый режим?
СПРАВКА "МК"
Национальный праздник 14 июля был введен в честь отмечавшегося в этот день в 1790 году Праздника Федерации. Который в свою очередь отмечали аккурат в годовщину штурма Бастилии, 14 июля 1789 года. Официально праздник учрежден в 1879 г. — как символ согласия и единения французской нации.
