- В Беларуси я прошла все инстанции, написала письмо лично Александру Лукашенко, чтобы узнать, где похоронен мой сын, но в ответ - молчание, - заявила Любовь Ковалева. - Я не могу вернуть сына, но хочу вернуть его тело, чтобы можно было прийти к нему на могилу. А пока друзья сына приходят ко мне домой, где мы сделали маленький уголок Влада — так и поминаем.
В белорусском законодательстве действует 5 пункт 175 статьи Уголовно-исполнительного кодекса, согласно которому тела казненных не выдаются родственникам, а место захоронения держится в секрете.
Осенью этого года в Амстердаме и Роттердаме стартовала кампания в поддержку акции Любови Ковалевой «Верните тело!». Поддержал женщину режиссер белорусского "Свободного театра" в изгнании Николай Халезин - он был вынужден уехать из Беларуси в Лондон из-за преследования после президентских выборов 2010 года. Все его последние работы посвящены ситуации в Беларуси. В новом его спектакле с участием актеров из Беларуси, Австралии, Великобритании и США представлены истории смертных приговоров и казней в разных странах мира. В конце спектакля на сцену с обращением к зрителям вышла сама Любовь Ковалева
По словам режиссера, действие на сцене Королевского театра Нидерландов шокировало европейцев. Шок испытали также исполнители ролей, когда во время репетиций один из свидетелей расстрела смертников - бывший начальник следственного изолятора комитета исполнения наказаний МВД Беларуси, а ныне политбеженец, живущий в Берлине Олег Алкаев. Мужчина рассказывал актерам, как происходит смертная казнь. В тот же день в Голландии провели флеш-моб — на станциях метро разложили мешки для трупов, в которых лежали живые люди - студенты-волонтеры.
Онлайн-петицию против смертной казни подписали более 100 тысяч человек, а теперь идет сбор подписей под инициативой "Верните тело!". Вокруг просьбы матери Ковалева объединились люди со всего мира.
Мы связались с бывшим начальником следственного изолятора комитета исполнения наказаний МВД Беларуси Олегом Акаевым. Именно он на протяжении 10 лет руководил так называемой расстрельной бригадой в Белоруссии. На его счету более 130 казненных.
Есть ли шанс у Любови Ковалевой получить тело сына или хотя бы узнать место захоронения?
К сожалению, шансы этой женщины получить тело покойного сына равны «нулю». Смертные приговоры в Белоруссии ранее приводили в строго законспирированных местах. Думаю, сейчас ничего существенно не изменилось. Например, в начале моей деятельности на посту руководителя расстрельной команды процедура исполнения приговора происходила в лесной местности. Приговоренных к смертной казни привозили в чащу, выводили из машины и расстреливали по одному. Машина с другими осужденными, ожидающими своей «смертельной» очереди, находилась в двух десятках метров от могилы. Приговоренные подходили к своей заранее вырытой могиле, производился выстрел в голову. Могилу закапывали. Позже мною было принято решение перенести процесс исполнения наказания в помещение. Это выглядело более цивилизованно, хотя и увеличивало объем работы: после приведения приговора в действие, нужно было упаковывать и погрузить трупы, затем тела предать земле...
- Что это было за помещение, где расстреливали? Реально ли его найти?
Место исполнения приговора определял руководитель группы в зависимости от обстоятельств. Специальная инструкция давала такое право. Приговор мог приводиться в действие или непосредственно в районе места захоронения осужденного, или в специальном помещении. Помещение, где производились расстрелы, представляло собой строение, замаскированное под объект хозяйственно-бытового назначения. Такая постройка была одна. Ее месторасположение засекречено, и назвать я ее не могу — так как, возможно, там до сих пор расстреливают приговоренных к смертной казни.
- Хорошо, но вы же можете уже сегодня раскрыть тайну, где хоронили осужденных?
— По поводу места захоронения осужденных я не могу говорить. Это не моя тайна! Так предусмотрено белорусским законодательством, и нарушать его даже сейчас я не стану. Скажу лишь, что все места захоронения безымянные. Никаких табличек, бугорков, веточек или других признаков захоронения мы не оставляли. Так что самим обнаружить эти места нереально. Местность в Белоруссии лесистая и все делалось настолько грамотно, что ни одна живая душа никогда не узнает, где похоронили того или иного заключенного.
— А если разыскать участники расстрельной бригады, заплатить им деньги, они, возможно выдадут тайну захоронения?
— Члены группы по исполнению смертных приговоров были хорошо законспирированы. Нам было запрещено даже обсуждать между собой тему исполнения смертных приговоров. Никто из наших близких не знал, чем мы занимаемся. Все мы подписывали приказ о неразглашении. Поверьте, туда брали только тех людей, которые никогда не расскажут о своей работе и тем более о месте захоронения.
