Извинится или не извинится? Едва ли этот вопрос составлял главную интригу поездки российского премьера в Польшу. Но, если верить опросам, три четверти поляков ожидали от Путина извинений за пакт Молотова—Риббентропа и все, что с ним связано. В преддверии визита польская Gazeta Wyborcza опубликовала путинскую статью о событиях 70-летней давности.
В 2005 году у поляков появился еще один повод для обид на Россию — на праздновании 50-летия Победы Путин не упомянул Польшу среди участников антигитлеровской коалиции. В нынешней статье российский премьер воздал должное полякам как участникам борьбы с нацизмом, упомянув “поляков, которые первыми встали на пути агрессора, мужественно защищали Варшаву и укрепления Вестерплатте в сентябре 1939 года, а затем сражались в рядах Армии Андерса и Войска Польского, отрядах Армии Крайовой и Армии Людовой”.
Из-за советско-германского пакта 1939 года голову пеплом Путин посыпать не стал. Как не стал и реабилитировать этот далеко не безупречный с моральной точки зрения исторический документ. Что по нынешним временам, когда градус российско-польских противоречий, случается, зашкаливает, очень неплохо.
А, собственно, в чем сегодня должна каяться перед поляками Россия? В том, что советские войска вошли 17 сентября в уже фактически развалившуюся под немецкими ударами страну? И в том, что присоединила Западные Украину с Белоруссией? Но сколько можно прошлому вторгаться в сегодняшний день. В конце концов, нынешней России от этих территориальных приобретений ничего не перепало. Не логичнее ли Варшаве претензии высказать Ющенко с Лукашенко? А заодно уж и Литве, которая от распада Польши разжилась Вильнюсом?
Не приходилось что-то ни разу слышать о претензиях Польши к Словакии в связи с событиями 1939 года. А ведь словацкая армия уже 1 сентября вместе с немцами вторглась в южные пределы Польши. И отхватила свой маленький кусочек “польского пирога”.
Кто вспоминал тогда (да и сейчас-то!) о морали в политике? Рыльце у всех было в пуху — и у диктатур, и у демократий. Мюнхенское соглашение о разделе Чехословакии стоит пакта Молотова—Риббентропа. Политики в межвоенной Европе только и думали о том, как бы урвать у соседей территорий побольше. И та же Польша ангелом не была. За год до того, как ее самое расчленили Третий рейх и Советский Союз (и примкнувшая к ним Словакия), она вместе с нацистами приняла деятельное участие в раздергивании на части Чехословакии. Путин не отказал себе в удовольствии напомнить об этом полякам: “День в день с заключением мюнхенского сговора Польша направила Чехословакии свой ультиматум и одновременно с немецкими войсками ввела свою армию в Тешинскую и Фриштадскую области”. Кое-кто из польских политиков предлагал, чтобы вся Словакия перешла Венгрии. И именно потому, что поляки заняли часть словацкой территории, соседи в 1939 году пришли забирать “свое” назад.
Польские историки, когда речь заходит об участии их страны в расчленении Чехословакии, говорят: но ведь не было репрессий, депортаций вроде тех, что устроили Советы. Там, может, и не было. А как быть с изгнанием тысяч немцев из родных домов на присоединенных к Польше территориях? И вообще, не хотят ли поляки в обмен на извинения сказать вечное и большое спасибо нашей стране за то, что Вроцлав, Щецин, Гданьск находятся в составе Речи Посполитой? Благодаря крови сотен тысяч советских солдат. Тех самых, кого сегодня зовут оккупантами.
Но вернемся к пакту 39-го года. В статье Путин извинений напрямую не приносит. Но признает: “Сегодня мы понимаем, что любая форма сговора с нацистским режимом была неприемлема с моральной точки зрения”. И напоминает: “В нашей стране аморальный характер пакта Молотова—Риббентропа получил однозначную парламентскую оценку”. Смысл ясен: мы свое мнение уже высказали, осудили — и хватит, извиняться всю жизнь не будем. А договор этот вообще надо рассматривать в историческом контексте. И если уж говорить о покаянии, то и полякам тоже есть в чем каяться. Та же мысль ненавязчиво прозвучала, когда Путин писал о Катыни (“Народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, также хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с Катынью... Мы обязаны вместе хранить память о жертвах этого преступления”). И тут же напомнил о трагической судьбе красноармейцев, взятых в польский плен в ходе войны 1920 года.
“Историческое полотно — это не дешевая репродукция, которую можно халтурно подретушировать. По желанию заказчика убрать то, что не нравится, или изменить тон, добавив светлых или темных красок. К сожалению, с подобными примерами перелицовки прошлого нередко приходится сталкиваться в наши дни. Мы видим попытки переписать историю под нужды сиюминутной политической конъюнктуры”. Слова правильные — превращение истории в обслугу политики, в служанку при пропаганде, — это происходит сплошь и рядом. Увы, и у нас тоже. И чем дальше, тем тоскливее. Создание органа по борьбе с фальсификацией истории “в ущерб интересам России” — феномен того же ряда. С фальсификаторами бороться надо, спору нет. Но как? И где тут эталон, по которому можно судить — фальсификация или нет? И с ущербом национальным интересам тоже неясно. Только ленивый не задавался вопросом: а в пользу интересам России, значит, фальсифицировать можно? А то ведь так недалеко до польских борцов с фальсификатом из Института национальной памяти докатиться. Там рьяная борьба за “историческую правду” приобретает этакий инквизиторский оттенок, отчего кое-кто в Польше сравнил это заведение с оруэлловским Министерством Правды.
А вообще... Не 1939-й и не 1945-й, даже не 1981-й — XXI век на дворе. Не дело, панове, жить старыми обидами. На обиженных, говорят, воду возят.
“МК” попросил комментарий у московского собкора издания Gazeta Wyborcza Вацлава Радзивиновича:
— Это не первый контакт нашей газеты с Путиным. Когда он приезжал в Польшу в январе 2002 года, мы брали у него обширное интервью. На этот раз российская сторона предложила нам такой ход. Статья вашего премьера вызвала в Польше огромный интерес, о ней говорится на всех информационных лентах. Например, приводится мнение маршала сейма (спикер польского парламента. — “МК”.) Бронислава Комаровского, сказавшего, что он с облегчением воспринял эту статью. И что есть надежда, что тому, о чем говорит Путин, найдется место в российском самосознании. Что в этой статье есть осуждение пакта Молотова—Риббентропа.
