Уже почти два десятка лет учителя рассказывают о том, как в лихие 90-е один из конкурсантов продал корову из собственного хозяйства, чтобы достать денег и приехать на конкурс. На “Учителя года” мечтают попасть не только действующие участники, но и бывшие. Например, на встречу “бывалых” в Москве одна преподавательница смогла вырваться только на шесть часов! Учитывая дорогу из аэропорта и обратно, провести со “своими” получилось всего-то часа 2,5, но она уверена — если бы не прилетела, год был бы прожит зря. Ведь коллеги заряжают ее энергией на все 12 месяцев.
Как педагоги умеют дружить, корреспондент “МК” убедился своими глазами. Они так заразительно подтрунивали друг над другом после открытых конкурсных уроков, когда от волнения многие заговаривались.
— Дорогие родители, а есть ли у вас дети? — такой фразой начала импровизированное родительское собрание одна из конкурсанток. Еще долго в кулуарах учителя смеялись: “Дорогие учителя, а есть ли у вас ученики?”, “Дорогие школьники, а есть ли у вас учителя?” На мастер-классах перед школьниками педагоги уходили в “семейную тему”: “Ребята, вы еще только в начале жизни. И у вас еще будут все эти проблемы: и жена, и машина, и любовница”. Или: “Мальчики, я вам гарантирую, у вас у всех будут жены”.
Школьники не оставались в стороне. На показательном уроке по мировой художественной литературе педагог попросила выйти двоих учеников к доске. Ребятам было предложено “слепить” друг из друга две скульптуры: матери с младенцем и человека с собакой. Когда дети справились с заданием, педагог попросила их сесть на место. Девочка, которая изображала мать с младенцем, опустила руки и пошла к своей парте. Тогда из зала раздался голос одноклассника: “А чего это она ребенка бросила?” — на что учитель отшутилась, что сейчас его поднимет и положит к себе на стол.
Министр на допросе
Но когда на серебряном подносе вынесли конверты с именами пяти финалистов, начался серьезный этап конкурса. Вячеславу Вахрамееву, учителю русского языка и литературы из Вологодской области, Андрею Гарифзянову, биологу и химику из Тульской области, Гульнаре Саитовой, преподавателю русского языка и литературы из Челябинска, Михаилу Случу, математику из Москвы, и Розе Халадовой, учителю химии из Грозного предстояло вызвать на допрос самого министра образования Андрея Фурсенко.
— Будут ли создаваться федеральные программы для сельских школ?
— Они и сейчас есть. Существует проблема: сельская часть России обезлюдила. В 10% школ учится меньше чем 10 ребят, в таких условиях дать качественное образование практически невозможно. Мы не должны ребят удерживать силой в малокомплектных школах в ущерб учебе. Будем организовывать базовые школы, а вокруг них делать филиалы начальной школы, — ответил Фурсенко.
— Естественнонаучная часть обучения сильно сдала свои позиции. Количество часов по физике и химии снизилось по сравнению с СССР, а астрономию вообще убрали. Почему так происходит, ведь стране нужны инженеры? — интересовались учителя.
— В Советском Союзе до 11-го класса доходило меньше половины ребят, в вузы поступало 20%, сейчас все 80%. У нас за последние годы сильно изменились технические науки. Поэтому сравнивать с СССР нельзя. Мы попытались сейчас влить в школьный курс то, что раньше входило в вузовский, например высшая математика. Когда много разных предметов получается, что ребята изучают их поверхностно, — ответил чиновник.
— Правда ли, что будут уволены 200 тысяч учителей?
— Это фраза, вырванная журналистами из контекста. Я объяснял, что в Японии и Китае приходится 12—15 человек на учителя, а у нас — меньше чем 10. Далеко не во всех регионах нашей страны вопрос можно решить сокращениями. В ряде южных регионов царит безработица. Хотя мы не должны использовать школу как институт, скрывающий безработицу. Молодые люди не идут на полставки, а кто-то воспринимает школу как дополнительный доход или просто ждет пенсии, что неправильно. А у нас не укомплектованы детские сады. В школах сейчас 19% пенсионеров. Я считаю, что они должны стать методистами, потому как большинство из них не может освоить новые технологии. А 20% учителей не имеют высшего образования, что тоже в корне неправильно.
— Есть ли возможность вернуть письменный экзамен по литературе?
— Я понимаю, что ЕГЭ не самая хорошая система проверки знаний, но, как сказал Черчилль: “Демократия — отвратительная вещь, но ничего лучше пока не придумали”. Берите на себя ответственность: требуйте от своих учеников написания сочинений.
— Что будет дальше с педагогическими кадрами?
— Нужно сокращать количество педвузов, потому как мы выпускаем официантов, а не учителей.
— Что, на ваш взгляд, из посеянного вами было добрым, что будет вечным, а что останется на долгие времена?
— Себя тяжело оценивать. В образовании не может быть побед и нокаутов. Здесь есть медленное накапливание преимуществ. Основное сейчас — это переход к информатизации, что делает нас ближе ко всему миру. Ситуация переламывается — отношение к образованию другое, и учитель больше не чувствует себя униженным. Благодаря ЕГЭ учитель почувствовал себя значимым человеком. Теперь бессмысленно “рисовать” оценку — экзамен нужно сдавать. А что касается вечного — оно не возникло, оно сохранилось. Все базовые ценности у нас остались. Все опросы общественного мнения говорят, что удовлетворенность граждан образованием медленно, но устойчиво растет, — для меня это самое значимое.
* * *
Претенденты на победу в конкурсе “Учитель года России–2010” сказали несколько слов специально для “МК”:
Вячеслав Вахрамеев:
— Я доволен не хрустальной птицей в руках, а встречей с умными людьми. Домой я повезу хрусталь, который не бьется. Я уже 27 лет в образовании. И за это время пришел к выводу, что школа не должна готовить ребенка к жизни в будущем. Она должна давать ему возможность в школьные годы прожить как можно больше ролей, чтобы понимать мир.
Роза Халадова:
— Для чеченского народа очень важно, что о представителях нашей нации говорят с положительной стороны. Для меня конкурс стал как вирус. Чем сложнее становились испытания, тем больше захватывало. Перед своим мастер-классом я всю ночь не спала, переделывала то одно, то другое. Все боялась, что русские дети будут реагировать на учителя по-другому, а оказалось, что они все одинаковые.
Андрей Гарифзянов:
— У меня есть один лозунг, которым я пользовался на конкурсе: “Научить быть отличником — не главное; важно вдохновить на познание”. Я считаю, что школа должна в этом быстро развивающемся мире научить уметь добывать информацию и использовать ее.
Гульнара Саитова:
— У меня с самого начала была цель до конца оставаться собой и просто показать, как я реально работаю с учениками. В работе с детьми мне очень важно видеть на лицах детей, что меня понимают. Когда вижу, что благодаря моим урокам они начинают более серьезно относиться к миру и к себе в этом мире, я чувствую себя счастливой.
Михаил Случ:
— Еще в Москве я пробовал провести мастер-классы с детьми из других школ. Было интересно узнать, как незнакомые дети будут реагировать на тебя. Думаю, этот этап конкурса был волнительным для всех конкурсантов. Здесь нельзя сыграть: дети все чувствуют.
Магнитогорск—Москва.
