Напомним, поводом для обращения пенсионера в суд стал опубликованный на сайте «Дождя» к Дню снятия блокады Ленинграда опрос зрителей, стоило ли сдать город фашистам, чтобы спасти тысячи жизней. Ивченко считает такую постановку вопроса крайне оскорбительной для всех, кто пережил ужасы блокады и для себя лично. В суд он обратился как частное лицо. Ранее Ивченко заявлял, что в случае, если выиграет процесс, полученные в качестве компенсации деньги перечислит на нужды блокадников.
Представитель Ивченко Ольга Власова уточнила, что «проведенный опрос практически перечеркнул все ценности, с которыми истец прожил всю жизнь».
- В младенческом возрасте он был привезен в Ленинград и четыре месяца провел в блокаде. Всю жизнь он провел в Ленинграде и его отношение к себе — как к человеку, который прожил в городе боевой славы. Он гордится своей страной и подвигами, которые ленинградцы совершили во время войны. Опрос ставит все это под сомнение, что причинило ему глубокие нравственные страдания, - пояснила представитель истца его позицию.
По убеждению заявителя, сама формулировка вопроса «явно нарушает морально-этические нормы современного общества». Несмотря на то, что он прозвучал как риторический, ответ, по мнению истца, «напрашивается очевидный».
- Это не ошибка младшего редактора, на наш взгляд, это вопрос, продуманный таким образом, что ответ на него напрашивается: «надо было сдать». Это провокация, которая была спланирована в канун памятной даты. Сдать Ленинград было невозможно, поскольку командование Германии приняло решение уничтожить город — окружить кольцом и стереть с лица земли, - озвучила мнение Ивченко Ольга Власова.
Уточняя позицию телеканала, Генри Резник отметил:
- Опрос был частью большой программы и проводился с целью зондирования мнений общества.
Между сторонами разгорелся горячий спор за то, какие доказательства будут фигурировать в процессе.
Представитель Ивченко попросила приобщить к материалам дела публикации в СМИ, где есть отзывы политиков, простых граждан и других «публичных и государственных деятелей» о проведенном телеканалом опросе, который они называли «бессовестным, безответственным, провокационным, оскорбительным».
Генри Резник хоть и не возражал против приобщения статей, но отметил, что «никакие оценки и мнения не могут быть предметом доказывания в суде». В частности, со стороны истца упоминался отзыв известного парламентария, женщины, на что Резник заметил:
- Я вообще умолчал бы об ее оценке ввиду резко отрицательного отношения как к ее человеческим качествам, так и профессионализму.
Возражала сторона ответчика и против того, чтобы в суде в качестве свидетелей выступили несколько блокадников, которые солидарны с Ивченко, и два члена Общественной палаты, которые должны были высказаться от имени общества. Все они, по задумке стороны истца, должны были подтвердить, что Ивченко действительно получил моральные страдания.
Генри Резник возражал против допроса свидетелей вообще. Он пояснил, что свидетелей допрашивают о фактических обстоятельствах, о том, что им стало известно, а заявленные в этом качестве блокадники «не обладают какими-либо познаниями о факте обстоятельства». К тому же, как пояснил адвокат, двое из заявленных свидетелей - члены Общественной палаты, а им вообще «категорически запрещено выступать от имени Общественной палаты».
Генри Резник заметил, что он и сам член Общественной палаты и чуть было не стал блокадником, поскольку жил в Ленинграде, но незадолго до начала блокады был вывезен оттуда родителями.
В результате судья приняла решение допросить всего двоих из примерно десятка приехавших в суд свидетелей.
Первой была Валентина Ивановна Воробьева, 1937 года рождения. Внешне похожая на учительницу женщина, которую назвать пожилой просто не поворачивается язык - Воробьева очень бодрая и подтянутая для своих лет, - рассказала, что в блокаде она провела 900 дней, потеряла обоих родителей и потом до 1955 года росла в детдоме.
- У меня осталась одна тетя, все родные погибли. Нас, всех двоюродных, осталось без родителей пятеро, - поведала женщина. - Ленинград был в кольце. 21 сентября Гитлер сказал, что все его жители будут уничтожены, а город затоплен. 23-го уже был готов план этого мероприятия. Все встали на защиту города. Мы победили Гитлера. Но не победили фашизм.
Валентина Ивановна рассказала, что она, жена военного, следовала за мужем по Советскому союзу от Урала до Украины. Там, на Украине, она впервые столкнулась с ненавистью националистов, которые называли ее «кацапкой» и прогоняли домой. Она считает поставленный телеканалом вопрос «предательством». По ее словам, то, чем она гордилась всю жизнь, что ценила — «я очень горжусь тем, что я ленинградка, я всю жизнь считала себя ребенком героев...я так горжусь, что этот город цел» - опросом «Дождя» было «просто растоптано».
- У нас нет к вам вопросов, - встал перед блокадницей Генри Резник. - Живите долго и счастливо. Желаем вам, чтобы государство не только било в литавры, но и реально оказывало помощь блокадникам. Наша сторона испытывает к вам огромное уважение.
- Я хочу, чтобы мы все понимали, что происходило тогда, во время блокады. Потому что иначе в России могло бы происходить то, что происходит сейчас на Украине, где фашизму дали поднять голову, - напоследок пожелала Валентина Ивановна.
Ровесница Воробьевой, Ирина Павловна Чалганова — дама интеллигентной внешности, замысловато причесанная, современно одетая, моложавая, и очень бодрая, - вышла на допрос второй. Она рассказала, что также родилась в Ленинграде, где несколько месяцев провела в блокаде, а потом в 1942-м была эвакуирована.
Чалганова сразу пошла в атаку на обидевший ее и ее друзей телеканал.
- «Дождь», «Дождь»... Интересно, откуда такое название? Дождь ведь капает, капает, но может и прекратить, - сыпала аллегориями свидетельница, глядя на элегантного и красноречивого Генри Резника.
Тот встрепенулся и моментально парировал:
- А может и ливень начаться! - при этом Резник улыбнулся, как будто извинялся перед дамой за то, что так резво отреагировал на ее вызов.
Свидетельница с еще большим интересом посмотрела на адвоката.
- Меня возмутило то, что задета память не только этих людей, но и всех, кто защищал город, - начала было объяснять она.
- Вы так на меня смотрите... мы погодки, - засмущался Резник.
- Но я вас вижу среди живых, - не успев подумать, выпалила свидетельница.
- Извините, что зажился, - развел руками Резник...
В итоге сказанное Ириной Чалгановой свелось к тому, что «журналистам нужно тщательно выбирать слова, потому что словом можно убить».
- Нам-то, детям блокады, за 70, а ветеранам вообще за 80 и 90, - напомнила Чалганова.
Генри Резник завел со свидетельницей разговор, непосредственно касаемый дела:
- Как вы считаете, как бы ответили на поставленный телеканалом вопрос молодые люди?
- По-разному, - пожала плечами женщина.
Но именно эта ее неуверенность очень понравилась адвокату:
- Спасибо вам за искренний ответ! - воскликнул он.
- Как вы считаете, имеем ли мы все право по-разному относиться к людям, событиям? - продолжил свой логический ряд Генри Резник.
- Что касается Ленинграда, то тут мы все должны относиться одинаково! - отрезала блокадница, и стало очевидно, что ее так просто не возьмешь.
Чалганова заявила, что «Дождь» должен отвечать за оскорбительную для ветеранов войны формулировку вопроса. И рассказала, что незадолго до своего отъезда в Москву разговаривала «с одним знакомым генералом», который вообще сказал ей, что телеканал за такие штуки надо «закрыть к чертовой матери».
Генри Резник начал было язвить по поводу того, что генерал «оказался демократом», но тут же выяснилось, что и у адвоката и у свидетельницы родные работали на одном заводе в Ленинграде.
- Дайте свой телефон, можно организовать встречу, - неожиданно попросил адвокат.
- Пожалуйста, - охотно согласилась свидетельница, но потом вспомнила — Но я же на дачу уеду...
Прозвучало это неожиданно — как будто даму смутило предложение встретиться.
- Но я же не собираюсь вот так сразу на вас, в атаку, - шутливо поддержал создавшуюся атмосферу адвокат...
Когда свидетельница покинула трибуну, Генри Резник начал задавать свои вопросы истцу и его представителю.
- Вы говорите, что Гитлер не собирался уничтожать город и что специалисты историки давно изучили этот вопрос. Почему вы считаете, что этот факт общеизвестен?
- Я считаю, что любой человек, что учился в школе и если у него было хоть малейшее желание, должен это знать, - безапеляционно заявила адвокат Власова.
- Когда началась блокада Ленинграда? - тут же решил подловить ее адвокат.
- Не скажу, - краснея, замялась юрист.
- 17 сентября 1941 года, - пришел ей на помощь истец, Борис Ивченко.
- Вы не точны! - обрадовался адвокат. - Общеизвестно, что блокада Ленинграда началась 8 сентября. И я могу здесь присягнуть, что это общеизвестный факт. А кто принимал решение, сдавать или защищать Ленинград?
- Я думаю, правительство под руководством Сталина, - ответил Ивченко.
Дальнейшие вопросы адвоката были направлены на то, чтобы свидетель ответил на вопрос, когда власти Советского Союза принимали решение, «сдавать Ленинград или не сдавать», затрагивало ли это его интересы как гражданина?
Поняв, к чему ведет адвокат, Ивченко стал объяснять, что он считает, что телеканалом в такой формулировке вопрос был поставлен в провокационных целях.
- Есть вопросы, которые уничтожают суть общества. Вопросы можно задавать только, если они не направлены векторно в сердце общества, в его духовность, - доказывал свою моральную позицию истец...
- Конкретно, какую норму и какого закона нарушил телеканал «Дождь»? - чисто юридический вопрос Генри Резник.
Согласно его позиции, никаких порочащих истца сведений телеканал не допускал, поэтому речь об оскорблении чести или унижении достоинства в данном случае идти не может.
- Пресса выявила ситуацию, что есть разные мнения по этому поводу. Как за такую постановку вопроса можно казнить целый телеканал? Ваша позиция состоит в том, что иск о защите чести и достоинства может повлечь не только распространение порочащих сведений, но и вообще любое высказывание? Дайте формулу оскорбления. Где она содержится? - атаковал своих противников один из самых маститых и опытных адвокатов России...
Очень непростой вопрос суд так и не сумел рассмотреть в одном заседании, поскольку на очереди были и другие процессы, а споры в зале только разгорались.
Судья принял решение продолжить рассмотрение этого дела 4 июня.
