– Сергей Иванович, как сказалось на кооперативе заявление министра внутренних дел Владимира Колокольцева на Правительственном часе в Совете Федерации, в котором легко угадывается кооператив «Бест Вей»?
– МВД комментирует дело далеко не впервые – впервые комментирует министр. Комментарий лично министра объясняется обращениями депутатов и членов Совета Федерации и Государственной думы к министру внутренних дел об обоснованности действий его подчиненных в отношении кооператива. Вопросы Колокольцеву пытались задать на Правительственном часе в Государственной думе в октябре. На Правительственном часе в Совете Федерации он, видимо, чтобы предвосхитить вопрос, включил соответствующий абзац в доклад.
Меняет ли это что-то для кооператива? Да, меняет. Мы увидели, что министр готов защищать честь мундира своих сотрудников даже регионального уровня – оперативников и следователей из ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, без, на наш взгляд, проверки их работы и подтверждения обоснованности сделанных выводов.
Кроме того, его заявление с убежденностью в правоте своих сотрудников из Города на Неве (дело расследуется по месту регистрации кооператива. – Ред.), возможно, не случайно прозвучало перед целой серией судов, которые будут рассматривать наши апелляции. Параллельно с заявлением министра произошла очередная эскалация расследования уголовного дела – в том числе в отношении тех, кто до февраля 2022 года не имел отношения к кооперативу: в отношении новой команды. Был проведен обыск в моей квартире в Москве и загородном доме следственной группой из Санкт-Петербурга – хотели даже вызывать трактор и перекапывать приусадебный участок. Хотя у меня нет даже статуса свидетеля и я не имел отношения к кооперативу до февраля 2022 года.
В феврале, после обыска и арестов четырех граждан, которых следствие связывает с кооперативом, я пришел как временный управляющий, позднее был избран председателем Совета кооператива. Совет кооператива, кстати, был полностью обновлен – не потому, что мы признавали обоснованность претензий, а для того, чтобы развивать кооператив дальше, убрав все возможные домыслы следствия. Как видим, это не сработало.
– Вы пришли в кооператив после завершения работы депутатом Государственной думы?
– Я, завершив депутатскую деятельность в VII созыве Государственной думы, занимался общественной деятельностью. А потом меня попросили выручить оказавшийся в беде кооператив, о котором я знал по своей депутатской работе.
После избрания председателем Совета кооператива я первым делом представился руководителю следственной группы ГСУ ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Екатерине Александровне Сапетовой. Сказал ей в телефонном разговоре: «Я провел инвентаризацию активов: они достаточны для выполнения всех обязательств перед пайщиками. Я пришел для того, чтобы защитить интересы пайщиков. Если у вас есть вопросы к прежнему руководству кооператива – давайте вместе их задавать. Готов сотрудничать со следствием».
Сапетова ни разу со мной не изъявила желания встретиться очно: только отвечала на мои звонки и сообщения в мессенджерах, да и то не всегда. На все мои просьбы разрешить выплаты пайщикам, разрешить выплаты налогов, заработной платы сотрудникам кооператива, вернуть изъятое в результате обысков следовал отказ.
До уголовного дела кооператив спокойно работал почти восемь лет. В нем было более 20 тыс. пайщиков по всей России. Кооператив приобрел более 2,5 тыс. квартир для пайщиков, из которых более 250 перешли в собственность пайщиков. «Бест Вей» приобретал в среднем не менее одной квартиры в день, включая выходные и праздничные дни. На счетах кооператива в Сбербанке и еще четырех банках – более 3,8 млрд рублей. На балансе кооператива находится недвижимость на 12 млрд рублей.
– Уголовное дело возникло в феврале – тогда же, когда случился первый обыск?
– Оно, как выяснилось, возникло в октябре прошлого года – хотя кооператив, вопреки требованиям закона, не был проинформирован. Причем, насколько мы знаем из материалов следствия, по заявлению людей, не являющихся пайщиками кооператива. Эти лица, насколько я понимаю, утверждают следствию, что им должна инвестиционная компания, связанная с одним из бывших участников кооператива, – в суде мы их ни разу не видели. А следствие пытается переложить этот долг на кооператив – хотя есть и активы этой инвесткомпании, и активы ее учредителей. Параллельно кооператив был внесен в так называемый предупредительный список ЦБ – причем без затребования документов в кооперативе: с опорой на некие свои источники информации.
В феврале уголовное разбирательство из тайного стало явным – и создало кризисную ситуацию в кооперативе. За эти девять месяцев мы пережили два обыска в офисе кооператива – в ходе которых были изъяты вся документация и электронные носители, а также личные вещи сотрудников. Нам не только не вернули документы ни после первого, ни после второго обыска, но даже не разрешили их скопировать. Кроме того, трижды арестовывались счета кооператива – дважды нам удавалось добиваться в суде снятия ареста. Дважды арестовывались квартиры: нам удалось добиться снятия ареста, но он был наложен снова вопреки вступившим в законную силу решениям судов первой и второй инстанции. Следователь просто носит материалы к разным судьям, которые не знают об уже состоявшихся решениях. Парадокс, но это так теперь работает…
И это при том, что сумма ущерба, указанная в уголовном деле, – 9 млн рублей. При этом активы арестованы более чем на 15 млрд рублей.
– Летом в деле появилась 210-я статья?
– Да, «Организация преступного сообщества». Интересно, что в постановлении о возбуждении уголовного дела по этой статье следствие признает, что кооператив приобретал пайщикам квартиры, но якобы это было всего лишь прикрытием для массовых хищений. При этом в деле мы не видим никаких указаний на нарушения устава кооператива или Закона о потребительской кооперации.
А если не было нарушений, на чем основан тезис о массовых хищениях? Деньги и активы – на месте, ничего ни у кого не похищено.
– Много ли пайщиков в сложившейся ситуации изъявило желание выйти из кооператива?
– На данный момент – более тысячи. Следствие не позволяет рассчитываться с ними, несмотря на наши ходатайства. При этом мы смогли рассчитаться с 216 пайщиками в период, когда счета не были заблокированы: с 22 июля по 3 августа.
– Как кооператив защищает свои интересы?
– Мы подали заявление в Следственный комитет России, а также в Генеральную прокуратуру и МВД России по факту противоправных действий, совершенных сотрудниками ГСУ ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области в отношении кооператива. Дело в том, что следователи скрыли в суде, что арест счетов был ранее отменен судом апелляционной инстанции – подали новое ходатайство и, без участия представителей кооператива, получили новое судебное решение об аресте, которое кооператив вновь вынужден оспаривать в апелляционной инстанции.
Наши адвокаты считают, что сокрытие в суде факта, что ранее арест был отменен, содержит признаки должностного преступления. Мы также подали исковое заявление за нанесение ущерба кооперативу к ГСУ ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области в арбитражный суд.
Мы добились от суда признания необоснованным отказа следствия допустить выплату налогов кооператива. «Бест Вей» платит в год 60 млн рублей налогов, 15 млн рублей платится в квартал. Следствие не давало их платить – фактически подводя нас под уголовное дело за неуплату налогов.
Кооператив помогает защищать большая команда адвокатов – из Санкт-Петербурга, Москвы, Иркутска и других городов.
Большую работу по защите кооператива ведут сами пайщики. Более 2000 жалоб подали пайщики на незаконные действия следствия, более 1500 жалоб – на незаконный арест квартир пайщиков.
На мой взгляд, цель следствия – «отменить» кооператив: прекратить работу кооператива де-факто и лишить нас возможности защищать свои интересы. Следствие делает все, чтобы более 19 тысяч 200 пайщиков превратились в более 19 тысяч 200 потерпевших – обездоленных людей, которые придут с заявлением в следственные органы.
Но пайщики не сдаются. Следствие сообщает, что собирает заявления пайщиков, но нас с этими материалами не знакомит и не отправляет в суд для оценки – то есть фактически берет на себя функцию суда.
Мы не сдадимся. Кооператив продолжает бороться. Уверен, что общими усилиями мы не дадим «отменить» кооператив.
