Увы, сам литератор и автор песен, которого часто включали в ряды писателей-фронтовиков, при жизни своей не слишком хорошо помогал тем, кто хотел проследить его военную биографию. Супруга Булата Шалвовича Ольга Владимировна позднее признавалась: «…Не любил говорить о себе, приберегал для интервью десяток баек и неизменно их повторял практически наизусть».
По воспоминаниям Окуджавы, на фронт он рвался еще будучи 17-летним школьником-старшеклассником. В своей автобиографической повести «Будь здоров, школяр» довольно подробно описал, как они с приятелем-однокашником изводили районного военкома, добиваясь досрочного призыва в армию, и как тот их раз за разом «отшивал», но наконец сдался и выписал повестки.
«Это был апрель 42-го года», - уточнял Окуджава. И здесь первая из его армейских загадок.
Согласно документам военного времени, опубликованным в галерее «Дорога памяти», дата призыва гвардии красноармейца Окуджавы Булата Шалвовича – август 1942 года. Значит, писатель, упомянув про апрель, ошибся, запамятовал? Но даже в этом случае далеко не все ясно.
Почему рвавшегося бить фашистов паренька не мобилизовали сразу по достижении призывного возраста? Ведь 18 лет ему исполнилось в начале мая 1942-го. Почему возник такой «люфт» продолжительностью около трех месяцев?
Может, имел какую-то бронь? Тут самое время опять обратиться к рассказам Булата Шалвовича о себе. Он неоднократно упоминал, что во время войны бросил учебу в школе и устроился на завод учеником токаря. Заниматься приходилось так и оставшейся для литератора непонятно-загадочной операцией – «ровировкой стволов огнеметов».
В любом случае факт остается фактом: будущего известного автора песен в армию взяли в августе 1942-го. Причем здесь обнаруживается один любопытный нюанс.
Известно, что в судьбе семьи Булата Окуджавы весьма мрачную роль сыграл Л. Берия. Отец нынешнего юбиляра – Шалва Окуджава – не просто хорошо знал Лаврентия Павловича со времени работы в грузинских партийных органах. Есть сведения, что между этими двумя людьми существовала многолетняя неприязнь. Окуджава-старший даже вынужден был, конфликтуя с Берией, уехать из его «подшефной» Грузии подальше – на Урал. Однако даже такой предусмотрительный ход не помог: еще через некоторое время 1-го секретаря Нижнетагильского горкома партии Ш. Окуджаву осудили по знаменитой 58-й статье, как «врага народа». Вслед за этим была арестована и его жена – мать Булата Шалвовича. Оставшийся без родителей мальчик перебрался позднее в Тбилиси – к родной тете.
Так вот, спустя несколько лет, в 1942-м, Берия вновь напомнил представителю этого семейства о себе, - хотя и опосредованно.
Судя по опубликованным учетным документам, когда недавнему школьнику Булату Окуджаве пришла пора идти в армию, повестку он получил из «именного» военного комиссариата: «Наименование военкомата: им. Берия РВК, Грузинская ССР, г. Тбилиси, р-н им. Берия».
Следующий запутанный узелок при изучении биографии Булата Шалвовича периода Великой Отечественной возникает, когда пытаешься разобраться, в какой конкретно части он служил, попав в действующую армию.
До этого вроде все понятно: только что мобилизованного парня отправили в 10-й отдельный запасной минометный дивизион. Там новобранца в течение нескольких месяцев обучали военным премудростям. А осенью, в октябре, он был направлен в составе очередного пополнения в одну из частей Закавказского фронта.
В какую именно?
Большинство биографических справок указывает лишь, что воевал он минометчиком в 5-м гвардейском кавалерийском корпусе. Но это слишком обобщенно. А в какой конкретно дивизии? В каком конкретно полку?
Некоторые источники дают ответ на последний вопрос. Там упомянуто о службе Б. Окуджавы в 254-м гвардейском кавалерийском полку. Но!
Посмотрев соответствующие справочные данные, автор этих строк обнаружил, что в составе 5-го кавкорпуса такого полка вообще не было.
254-й кавалерийский полк (не имевший звания «гвардейский») существовал, однако он включен в состав 91-й кавалерийской дивизии, воевавшей далеко от кавказских рубежей – на Брянском фронте. Вдобавок ко времени, когда минометчик Булат Окуджава попал в действующую армию, эта дивизия (и входившие в ее состав полки) была уже расформирована.
Так что с 254-м гвардейским кавалерийским явно ошибка вышла.
Зато среди частей 63-й кавдивизии, входившей в 5-й кавалерийский корпус, был 214-й кавалерийский полк. Может, именно в нем и начинал свой боевой путь Булат Окуджава? А кто-то когда-то, готовя военную биографию писателя, допустил ошибку, заменив одну цифру на другую – единичку на пятерку?
Нестыковки в описании военного периода жизни будущего известного литератора обнаружились и еще по крайней мере в одном случае.
Воевать на фронте с фашистами этому гвардии красноармейцу пришлось недолго. Приблизительно через 2,5 месяца, 16 декабря 1942 года (указанная дата сходится во всех источниках, ее называл и сам Б. Окуджава), под Моздоком молодого солдата тяжело ранило шальной пулей, которую выпустил из пулемета немецкий самолет-разведчик. После долгого лечения он в армию, ведущую бои с гитлеровцами, возвращен уже не был.
Из госпиталя (судя по найденным документам, это «военный госпиталь 367») направили служить сперва в 124-й стрелковый запасной полк, расквартированный в Батуми, а затем перевели (Булат Шалвович упоминал, что его сагитировал пойти туда служить офицер-«вербовщик») в 126-ю гаубичную артиллерийскую бригаду большой мощности. Именно в этой части, прикрывавшей вместе с другими воинскими соединениями Закавказского фронта границу с Турцией, Окуджава и прослужил еще около года.
Во многих справочных источниках сообщается: «демобилизовался в марте 1944 года».
Однако в учетной карточке свидетельства о болезни военного госпиталя 367 можно увидеть такую запись: «Последнее место службы – п/п (полевая почта. – А.Д.) 69675. Дата выбытия – 14.04.1944».
Расхождение во времени – минимум полмесяца.
Получится ли когда-нибудь распутать эту и другие «хронологические» загадки Булата Окуджавы?
Впрочем, чуть дольше или чуть короче был военный период в жизни этого талантливого литератора и барда - не столь значимо. Ведь в любом случае Великая Отечественная оставила в душе, в сердце Булата Шалвовича неизгладимый след.
«Война же, согласитесь, - писал он, - вещь противоестественная, отнимающая у человека природой данное право на жизнь. Я ранен ею на всю жизнь, и до сих пор еще часто вижу во сне погибших товарищей, пепелища домов, развороченную воронками землю...»
