Первыми производство из него тяжелого наркотика освоили южные регионы еще несколько лет назад. Не сумев справиться с ситуацией, местные власти просто запретили завоз мака на свои территории. Что будет в столице — до сих пор неясно. Но треть городских наркоманов уже перешла на “бакалею”.
Незамысловатый анекдот про булочку с маком и батон с героином стараниями народных умельцев воплощен в жизнь. Люди додумались при помощи растворителя и ацетона добывать опий из обыкновенного кондитерского мака, который продается в магазинах и на рынках. На арго это называется “варить семечки”, и в Москве изготовленный таким образом опий уже третий год заменяет героин.
ФСКН обратила внимание на фокус с пищевым, или кондитерским, маком году в 2003-м, когда на нем плотно “заторчал” Южный федеральный округ — Краснодарский край, Ставрополье, Дагестан и даже Северная Осетия. Оперативники во время обысков в притонах все чаще стали обнаруживать не героин, а пакеты обычного мака.
Дело в том, что когда мак извлекают из коробочек, в готовый продукт неизбежно попадают кусочки стеблей. Количество этой примеси до недавнего времени могло достигать 3% от общей массы. То есть кусочки коробочек в кондитерском маке были всегда. Но лишь лет 6 назад, очевидно, на безрыбье, какой-то пытливый ум решил добыть из этого мусора опий. Получилось интересно: оказалось, что из полукилограмма плохо очищенного мака можно изготовить 3—4 дозы. То есть наркотик можно изготовить, потратив рублей триста в магазине.
Многие наркоманы со стажем до сих пор смотрят на этот продукт свысока. Кроме того, он содержит в себе столько химии, что за пару лет может довести человека до хронической сердечной недостаточности и токсического гепатита, переходящего в цирроз и рак печени. Но, перефразируя Лелика, неэстетично, зато дешево, доступно и практично. “Семечки” пошли в массы, и скоро дошли до Сибири, а года 2—3 назад и до Москвы. Правда, и цены поползли вверх. Сегодня килограмм хорошо очищенного мака стоит в супермаркете 400 с лишним рублей. А с примесями и на рынке — в 6 раз больше.
Тем не менее кое-где такой опий стал наркотиком-лидером. В результате 5 лет назад правительство Карачаево-Черкесской Республики ограничило ввоз к себе кондитерского мака. А Северная Осетия пошла еще дальше — правительство приняло постановление “О временном запрете на реализацию кондитерского мака” на своей территории.
“Все друзья сейчас на “семечках”
Интернет-форум. “Привет всем!!!!! Я живу в Москве и употребляю опиоидные наркотики много лет. Здесь сейчас пользуются огромной популярностью маковые семена. Они продаются легально, на рынках и магазинах. Готовятся аналогично маковой соломке, варщики поймут. Спрос на них нереален, думаю, из-за небольшой цены и легкого доступа. Вы не подумайте, что я ща рекламирую там или пропагандирую, нет. Я зависимый человек, хочу покончить с этим, но пока безуспешно(((”.
Район метро “Коломенская”. Типовой магазин “Продукты”, из тех, что называют палатками. Слева направо за прилавком — хлеб, шоколадки, макароны, консервы, мороженое. Мака в продаже нет. Точнее, его нет для меня. Мой спутник Саша, отстояв очередь, молча протягивает продавщице купюры. Та достает из-под прилавка и отдает ему завязанный узлом пакет с черными зернышками.
— Так и покупается, — поясняет Саша. — Даешь деньги или говоришь, на сколько насыпать. Сейчас полукилограммовый пакет стоит тысячу триста. А еще полгода назад было 320, потом 500, 600. Но все-таки это недорого.
— А как узнать, что это мак с примесями?
— А им постоянно торгуют в одном месте. Им смысла нет другой продавать. Постоянная точка. Они мешками закупают и в развес торгуют.
Саша “употребляет” уже 20 лет. Опий стал варить, когда в Москве стала известна технология, и сам удивляется своему крепкому здоровью.
— Очень вредная штука, потому что процесс грязный. Потом кто за сердце хватается, кто за печень. Но все мои друзья, кто раньше на героине был, сейчас на “семечках”. Что делать, если больше нет ничего? Во-первых, просто купить, и стоит копейки. А во-вторых, это не опасно, за него не сажают. Героин — только заикнись про него, это сразу тюрьма. А тут — в любом практически магазине, и ничего...
В любом не в любом, но система прослеживается. Раньше неочищенный мак можно было купить только на нескольких рынках. Самым популярным в этом смысле считался “Пражский”. Сегодня их около 20, на каждом — по несколько палаток. Но если до рынка ехать далеко, мак сам приходит к людям. Так появились “маковые палатки” у трех вокзалов, также однажды в феврале открылась точка в продуктовом магазине около “Коломенской”.
— Я как-то на “Пражке” под рейд попал, — Саша неожиданно заулыбался воспоминаниям. — Подъехал автобус ФСКН, всех, кто выходил, “хлопали” и увозили к себе. Следователь нам по полторахе штрафа выписал. А мы к нему с маком в руках так и пришли. Он говорит: “Вы что, обнаглели, ко мне в кабинет с маком приходить?!” А я говорю: “Так я его щас в магазине сдам, полтораху свою обратно получу и штраф заплачу”.
А палатку — крыша приехала и отмазала. Помню, после взрыва на “Пражке” всю лавочку прикрыли. Потом опять все началось. Очень хорошая прибыль, много людей кормится. В сутки с точки уходит около 40 пакетов минимум. А сколько их, палаток…
Нехорошая квартирка
В понедельник в 17.00 у меня по плану значилась облава в притоне. Кроме шуток, так в ежедневнике записано.
В четыре я приехала в отдел.
— Так, — сказал начальник отдела Игорь, раскрывая дело. — Значит, притон. Хозяйка квартиры — Ольга, 1989 года рождения. 20 лет ей. В 2007 году была судима за разбой. Дали условно с учетом того, что у нее есть ребенок 2004 года рождения. В 2008 году была задержана и признана виновной за притоносодержательство. Дали 2 года условно с испытательным сроком 5 лет. Опять же — учитывая наличие маленького ребенка.
Игорь поднял глаза от дела:
— Мы были уверены, что она уедет. Но вот, как видите, взялась за старое. Не так давно она была лишена родительских прав, ребенка у нее забрали. Но, по некоторым данным, она снова беременна от своего сожителя…
С начала года в Москве было выявлено 53 наркопритона. И — не без помощи жильцов, которых злит запах ацетона в подъезде.
— Притон притону рознь, — заметил Игорь. — С проститутками — это одна статья УК. У нас — другая: №232 “Организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ”. То есть если человек приходит в чью-то квартиру и употребляет там наркотики, хозяин квартиры уже считается притоносодержателем.
— А если человек принес анашу и покурил ее с хозяином?
— Не важно — какой наркотик и чей.
— Да-а, а человек-то думает: в гости пришел…
— За этой квартирой мы следим давно — и жильцы жаловались, и участковый сообщил. И вот сегодня я намерен дело это завершить, — сказал Игорь и разложил на столе план квартиры. — Так, вот вход. Звездочка — это ее комната, нашей звезды. Но преступная деятельность ведется в основном на балконе. Надо узнать, нет ли там дерева напротив, понаблюдать, — задумчиво сказал он.
— 19-й этаж, — уточнил один из оперов.
— Ладно, — Игорь отбросил идею с деревом как нерабочую. И тут зазвонил его мобильный. Опер на территории сообщил, что на балконе пошел процесс.
Шубка с улицы Рабочей
Я не была готова к тому, что увижу. Я ожидала увидеть притон из кино: загаженная квартира, продавленная мебель, грязь, а посреди этого — наглая притоносодержательница со своим хахалем в растянутой майке 54-го размера.
Я зашла последней, когда все уже было кончено. Квартира оказалась чистой и просторной. Все толпились в большом — квадратов десять — коридоре, в котором свободно разместились пианино, два турника до потолка, 2-метровая сушилка для белья и человек семь оперов.
— Вот она, хозяйка, — удовлетворенно сказал мне один из них.
Я смотрела в просвет между плечами и никого не видела.
— Да вон, — и он кивнул в направлении пола.
В углу коридора, совершенно затертая и раздавленная таким количеством серьезных мужиков, тряслась в истерических рыданиях девушка в тренировочных штанах. Она вся ушла в поднятые выше головы колени и обнимала себя руками, стараясь стать еще меньше. В такт рыданиям тряслись длинные нечесаные черные волосы. Униженный до состояния пола человеческий комок.
— А вон — ее сожитель.
Мужские фигуры раздвинулись, и я увидела в проеме комнатной двери сидящего на низкой кровати высокого светловолосого парня. Его трясло крупной дрожью, как на электрическом стуле. Тряслись ноги, подпрыгивали лежащие на коленях руки, глаза смотрели в одну точку.
Все окна и двери были настежь открыты. На балконе была видна плитка, миски, бутылки с химией. В воздухе быстро улетучивался запах ацетона. Ольга, все так же колотясь и вздрагивая, села рядом с Сергеем. Из-под короткой майки торчал “четырехмесячный” животик.
По-прежнему заходясь от рыданий, Ольга начала рассказывать, как в 15 лет “пьяные, дуры были, с подругой отобрали у девчонки сумку”. За это она и получила первый условный срок. А в таком возрасте “условно” — все равно что простили. Ничего в мозгах не остается, если не подкрепить это какой-то психологической помощью. Но девчонку предоставили саму себе, начались наркотики. Сейчас ей реального срока, очевидно, не избежать. Но, на мой взгляд, это к лучшему: хоть так ребенка гробить перестанет.
Ольгу увели на кухню для снятия показаний, там уже находился “гость” — парень, который принес мак. Сергей остался сидеть, уставясь взглядом куда-то в стену. Вся комната была увешана большими фотографиями Оли и малыша. Судя по датам, все снимки были сделаны до 2006 года, когда она еще не употребляла наркотики. Самое счастливое время.
На телевизоре, на видном месте, я увидела визитку “Анонимных наркоманов” с телефоном. Сергей проследил за моим взглядом и горячо, с отчаянием заговорил:
— Мы же хотели бросить! Я ходил и в “АН”. Не прошел программу ни разу, но ходил туда много раз. В монастыре под Волоколамском полгода прожил, думал — все, излечился. У меня перерыв был полгода, для меня это много. Мне 29 лет, с 19 — на тяжелых наркотиках. Я старался, я хотел! Но это болезнь! Я не знаю, как это получается, но ты возвращаешься к прежнему. И опять хочешь бросить, потому что жизнь становится серой, беспросветной, думаешь только о том, как достать. А я ведь в рекламном агентстве работал, у меня юридическое образование… Ольге бросить еще тяжелее. Девушки сильнее от наркотиков зависят… У нее дочка есть, у отца живет, так она о ней каждый день плачет, а забрать не может…
Тем временем зашли двое понятых — сосед и прохожая. Сосед был совершенно ошарашен тем, что видел, и подавленно молчал. Притон, наркотики, шприцы! Так рядом! У соседей! Вторая понятая, развязная девица, не обращая внимания на сидящего тут же Сергея, алчно оглядела комнату и сказала:
— Вот это квартирка! И чего людям не хватало?
И, явно стараясь произвести впечатление на молодых оперов, она добавила:
— Кроме хаты надо иметь мозг! Хотя бы с одной извилиной.
У нее он, конечно, был.
В течение нескольких часов человек десять оперов и экспертов, удовлетворенно переговариваясь, переходили из кухни в комнату, опрашивали, писали протоколы. Задержанные постепенно успокоились. А в огромном холле, над турниками, пианино и двумя сложенными теннисными столами — символами счастливой, здоровой семьи — над всем этим под потолком висела голубая шубка на девочку 2—3 лет. Когда Ольгу будут уводить, она ее обязательно увидит…
Теоретически мак победим
Виноватых в том, что наркоманы стали использовать кондитерский мак в своих целях, в ФСКН нашли быстро. Это те, кто им торгует.
Для начала ФСКН посодействовала тому, что был изменен ГОСТ, отвечающий за присутствие в маке примесей, с 3% до 0%. Результат оказался сильный.
— На сегодняшний день мы имеем снижение поставок в Россию пищевого мака, — рассказали мне в ФСКН РФ. — В 2006 году было 16 тысяч тонн, в 2007-м — 14 900, в 2008-м — 12—13 тысяч. Это произошло из-за того, что некоторые страны не смогли привести свой продукт в соответствие нашему ГОСТу. На сегодня крупнейшим поставщиком мака в Россию является Чехия. Она пересмотрела свои технологии, и теперь там очищают мак при помощи магнитной сепарации, что позволяет практически исключить примесь маковой соломы до 0,2%. То есть до величины, которая улавливается приборами. Потому что там дорожат своей репутацией…
Тогда же начались и уголовные дела. Предпринимателей, торгующих не соответствующим ГОСТу маком, стали задерживать по обвинению в умышленной торговле ни много ни мало “маковой соломкой”. В Калуге, например, было изъято сразу 54 тонны пищевого мака. Предприниматели в ужасе. По их мнению, они торгуют разрешенным пищевым продуктом. Пусть и не соответствующим ГОСТу. По мнению ФСКН — наркотиками.
— Наркоконтроль напирает на то, что бакалейщики изучили спрос на загрязненный пищевой мак и стали умышленно продавать его наркоманам, — говорит известный нарколог Сергей Полятыкин. — Но мак — легальный продукт, он разрешен к продаже кому угодно в любых целях! А тут за его продажу людям до 7 лет дают!
— Помните ситуацию с кетамином? — продолжает Полятыкин. — Тогда Минздрав вовремя не сделал подзаконный документ, регулирующий его применение. Животных лечить надо, а документа нет. Вот ГНК тогда развернулся! Так и сейчас — должен быть документ, который регулирует ситуацию. В противном случае торговля кулинарным маком автоматически становится торговлей наркотиками, потому что низкий процент морфина в нем будет всегда! Последний ГОСТ, исключая содержание сорной примеси, предусматривает содержание в маке наркотических веществ “после введения соответствующего нормативно-правового акта”. Но он же так и не был принят! А в такой ситуации беззакония очень удобно отрабатывать бюджетные деньги и активничать. Бороться с настоящей наркоагрессией и наркомафией трудно и опасно. Проще отчитываться торговцами…
В ФСКН мне ситуацию пояснили.
— Существует проект техрегламента “О требованиях к безопасности пищевых продуктов и процесса их производства, хранения, перевозки, реализации и утилизации”. В соответствии с ним мак на границе будет проверяться на наличие наркотических веществ и получать сертификат: “не содержит морфина”. А пока его нет, будет проверяться даже мак, имеющий весь пакет разрешительных документов. Конечно, не просто так, а если поступит сигнал, что мак именно этого продавца покупают наркоманы. Мы рассчитываем на то, что добропорядочные предприниматели будут сами следить за качеством своего мака…
То есть как только этот техрегламент заработает, в России больше не будет пищевого мака, из которого можно готовить ацетилированный опий (то есть завезут, конечно, но это уже вопрос к таможне). Минздравсоцразвития этот проект даже написало. Еще… в 2007 году! И на сегодняшний день он по-прежнему вяло переползает со стола на стол где-то в Минздраве.
А пока… “На время отсутствия всеобъемлющего нормативного документа… предлагаем рассмотреть вопрос о полном запрете ввоза на территорию России кондитерского мака”. (Из письма директору ФСКН Иванову В.П. от членов Общественного совета при ФСКН РФ.)
