В отличие от недвижимости, спрос на овощи в этом году вырос на порядок — экономить на безумно подорожавших мясе и колбасе пришлось чуть ли не каждой второй семье. Благо небесная канцелярия не стала строить козни и дала подмосковным хозяйствам не только вырастить приличный урожай, но и собрать его с полей практически сухим. Особенно порадовал земледельцев “второй хлеб”, по части показателей побивший все рекорды последних лет. И хотя массовые выезды горожан в помощь труженикам села ушли в прошлое, в рабочих руках аграрии меньше нуждаться не стали. Посему в битву за урожай вступил корреспондент “МК”.
Овощевод сейчас в подмосковных хозяйствах самая востребованная профессия. Оно и понятно. Собрать с полей урожай может и техника, а вот перебрать, отсортировать, правильно заложить на хранение — дело исключительно рук человеческих.
Найти подобную работу легко можно и по старинке, приехав в любое сельхозпредприятие. Но я воспользовалась современными технологиями, проще говоря, интернетом, и обнаружила искомую вакансию всего в 10 км от МКАД. Зарплата небольшая, но, хочется надеяться, стабильная — 15 тысяч рублей в месяц. Спешу набрать указанный номер.
— А сколько вы хотели? — удивились девушка на том конце телефонного провода. — Это неквалифицированный труд, не требующий образования, опыта работы и прочих условий. Кроме того, иногородним предоставляется общежитие. Между прочим, в соседних хозяйствах больше 10 тысяч овощеводам нигде не платят, — привела моя собеседница последний контраргумент.
В назначенный день в 8 утра стою у проходной. Радует уже то, что вставать не пришлось с первыми петухами. Обратись я сюда за работой пару месяцев назад, такая возможность была бы не исключена.
Про то, что летний день год кормит, в хозяйстве знают не понаслышке. В разгар сезона рабочие приходят на поля чуть ли не с рассветом, а уходят на закате солнца. Порой приходится работать даже без выходных. Причем дополнительных премий за переработанные часы никто не платит. Но никто и не жалуется. Мотивация простая: хорошо потрудишься летом — будешь обеспечен работой на весь год.
Каблуки, шифоновый шарфик и модную дамскую сумку пришлось оставить дома. Вместо них надеть мешковатый свитер, старые джинсы и резиновые сапоги. Мои наниматели загодя предупредили, что спецодежду мне никто выдавать не собирается. Максимум — каждый день новые тряпочные перчатки.
— Ну что, готова? — оценивающе окинула меня взглядом бригадир — женщина средних лет в замызганной телогрейке. Не дожидаясь ответа, она по-командирски махнула рукой и отдала первую команду: “Пошли!”
Вместо того чтобы идти в поле, мы направились к череде овощехранилищ. Заметив на моем лице немой вопрос, бригадирша не поленилась объяснить:
— С полей почти все уже собрали. Осталась только поздняя капуста — ее будут убирать вплоть до заморозков. Вся работа сейчас в хранилищах.
Капуста, пожалуй, единственный овощ, который в хозяйстве собирают вручную. Индивидуальный подход используется и при закладке на хранение. Иначе она до весны не доживет. Несмотря на кажущуюся прочность листьев поздней капусты, малейшее подгнивание — и с кочаном можно попрощаться. Но аграрии этого не допускают. Специально для той, у которой “сто одежек и все без застежек”, в прошлом году построили два овощехранилища, где постоянно поддерживается нулевая температура.
…Минуя деревянные ворота, мы спускаемся в огромный зал, напоминающий бомбоубежище. Ни единого оконца — кругом бетон, приглушенный свет и устойчивая прохлада. Практически все свободное пространство заполнено сетками с репчатым луком. По центру навалена огромная гора луковиц, вокруг которой сидят работницы и перебирают слезоточивый овощ.
Русских лиц, прямо скажем, немного. В хозяйстве и не скрывают, что основные их полевые работники — это гастарбайтеры из Узбекистана и Таджикистана. Многие трудятся не первый год, поскольку нуждающимся сразу предоставляют общежитие. Плата за комнату вполне подъемная — 1500 рублей в месяц, поэтому большинство приезжает семьями. Кроме того, на работу и обратно, на обеденный перерыв всех доставляет специальный автобус. А во время страды прямо в поле привозят бесплатные обеды.
Словом, гости из солнечных республик бывшего СССР не жалуются. Однако их работодатели довольны не всеми.
— Ненадежный они народ, — считают в администрации хозяйства. — Кто-нибудь из “верховодов” скажет: “Айда отсюда!” — они в один день снимаются с места и всем “табором” уезжают. Аврал, не аврал — их не волнует.
В последнее время подмосковные аграрные предприятия охотнее берут на работу вьетнамцев. Платить им можно меньше, а трудовая ответственность и производительность труда выше в разы! Причем работают они без перекуров и понуканий.
— Бери ящик, садись и начинай работать, — продолжила командовать бригадирша. — Валь, покажи ей, что надо делать.
Маленькая худенькая женщина, тетя Валя, улыбнулась мне, как старой знакомой.
— Это стандарт, — взяла она из кучи средних размеров луковицу. — Обрезаем хвост, кладем в ящик. Гнилой выбрасываем. Мелкий — тоже отдельно. Его по другой цене продавать будут.
Вот и вся инструкция. Говорила моя наставница так же быстро, как работала. Пока я возилась с одной луковицей, она успела перебрать не меньше десятка.
В следующие полчаса у тети Вали в руках мелькали то ножницы, то нож. Работницы специально берут с собой оба инструмента. Как только пальцы немеют от одного, в ход пускается другой. Хотя, честно говоря, от усталости это мало помогает.
— У меня уже все порезано, — показывает тетя Валя натруженные руки. Из перчаток выглядывают черные от земли кончики пальцев. От интенсивной работы ткань в этих местах уже протерлась.
Когда ящик наполнился, тетя Валя позвала напарницу, и они вместе наполнили 35-килограммовую сетку. Норма на человека — 20 сеток в день. Перевыполнение плана всячески приветствуется и отражается на зарплате. Оплата труда у работников сдельная — каждый день бригадир закрывает наряды. В зависимости от объема сделанной работы зависит оплата. У кого-то 10 тысяч, у кого-то 12, но максимум — все равно 15.
— Иногда так устанешь, что руки ничего не держат, — жалуется Валентина. — Но ничего, норму делаем. Тяжелее всего, когда лук еще от земли приходится очищать. Машина вывалит все в пол: где один лук лежит, а где вперемешку с грязью. На какой участок попадешь, неизвестно. Это уж какое твое счастье.
Мое счастье явно затерялось в другом конце луковой кучи. Очень скоро на рыжие головки, наполовину закрытые землей, я уже смотреть не могла. Постоянный шорох шелухи вызывал неодолимый кожный и зубной зуд. Руки упорно не слушались и все время роняли скользкие луковицы. Укатывались они почему-то очень далеко, а пойманные не желали лезть в сетку. С каждым мешком, несмотря на одинаковые размеры, казалось, их вес увеличивается не меньше, чем на 10 кг. К обеду у меня уже отваливались все конечности, невыносимо болела спина и дико разыгрался аппетит. Съесть хотелось все что угодно, кроме лука.
— Не переживай, лук тяжелее всего перебирать, — тщетно успокаивала меня тетя Валя. — Картошку на машине сортируют — она по ленте едет, а ты только камни отбрасываешь. С капусты надо просто ножом верхние листья снять и кочерыжку отрезать. А у морковки со свеклой делов всего — ботву оторвать. Когда на них пошлют, сама увидишь.
Нет уж, спасибо. Поверю на слово. На то, чтобы осознать, что овощеводство — не мое призвание, мне хватило всего нескольких часов. Не прельстили даже обещанные 15 тысяч. Зато пришло понимание, какую тяжелую и далеко недооцененную работу выполняют наши труженики села, чтобы мы могли круглый год есть свежие вкусные овощи с подмосковных полей.
