Спешите делать добрые дела,
Чтоб не хватило времени на злые.
Карина ФИЛИППОВА
Хотелось мне крикнуть, что это был неприкосновенный запас, но я решила отложить этот разговор до встречи. Мы условились, что завтра в 10 часов утра я буду ждать ее на Щелковском автовокзале. Однако в назначенное время она не появилась. Я попросила администратора объявить по радио, что жду ее у справочной. Объявление повторяли каждые 10 минут — никого. Телефон Риммы почему-то был отключен. За несколько минут до начала консилиума я позвонила в институт и сказала, что у Изергиных проблемы и их сегодня не будет. Мне показалось, что на другом конце провода проглотили трубку…
Я звонила ей неделю. Отправляла сообщения. Глухое молчание. Наконец до меня дозвонилась Людмила Кузьмина, написавшая мне о слепом ребенке. И вот что она рассказала. Узнав от меня, что Изергина не приехала, она связалась с ее соседями. И выяснилось, что у Изергиных право голоса имеет только глава семьи. Римма беспрекословно ему подчиняется. Он созвал родственников, которые от души погуляли на деньги, отобранные у Риммы. Почему Римма выключила телефон? Почему не предупредила меня о том, что не приедет?
Когда нет слов, остается только забиться в угол и ждать, что это пройдет. А слова кончились потому, что читатели “Соломинки” невероятно сердечно откликнулись на беду слепого мальчика. Собрали деньги. Накануне злосчастного консилиума в редакцию приехала женщина, которая привезла для Изергиных два мешка с одеждой, купленной в хорошем магазине. От жары ей стало плохо.
Отдышавшись, она сказала, что ей ничего объяснять не нужно — у нее тоже слепой сын. Наш любимый волонтер Юлия Моисейкина в день публикации прислала три пакета с продуктами. Но самая душераздирающая история произошла поздним вечером на Зарайской улице. Там живет пожилая женщина, которая год назад откликнулась на историю мамы с тяжело больной девочкой, страдающей синдромом кошачьего крика. Так вот, звонит мне Галина Ивановна и просит срочно приехать — сама она только изредка выходит из дому, а дело не терпит отлагательства. Выхожу из лифта. Стоит Галина Ивановна с конвертиком. Вот, говорит, возьмите, это я на зубы накопила, 50 тысяч. Как прочла про этого мальчика, так себе и сказала: что ж я, елки-палки, потом зубы не вставлю?
Из глаз у меня полились не слезы, а кипяток. И что теперь делать с этой бесценной помощью? Сначала я решила позвонить всем, кто привез деньги для Изергиных, — поклониться и вернуть. Но подумала, что люди должны знать эту историю. И пусть решат сами.
Видимо, отец слепого мальчика Николай Васильевич Изергин с удовольствием пропивает его пенсию, поэтому он и не разрешил жене отвезти его в Москву. А вдруг ребенка и вправду вылечат? На что же он тогда будет гулять? Я Николая Васильевича не видела, сужу по тому, что случилось. Если ошиблась, буду счастлива. Но боюсь, что не буду.
Когда я наконец дозвонилась до Риммы, она сказала: простите меня, когда приезжать? Я спросила, на какие же деньги она купит билеты, Римма ответила, что получила пенсию Никиты. Видимо, она не догадывается о том, что не в моей власти в любое время дня и ночи собирать консилиумы. Сейчас я занимаюсь получением квоты на обследование Никиты в РДКБ. А если Римма и на этот раз не привезет ребенка в Москву? Насильно помочь невозможно, но как подумаю о том, чтобы бросить это дело, возникает ощущение, будто на правой ноге левый ботинок. Придется переобуваться.
* * *
Погожим летним воскресеньем мы с волонтером “Соломинки” Алексеем поехали в город Буй. 130 километров от Костромы — путь неблизкий. Но и не поехать было нельзя. Надо было встретиться с Катей Смирновой.
Старинный провинциальный город Буй встретил нас одноэтажными домиками с геранью в окошках. Тихая, смиренная провинция. Никто никуда не бежит, не злится. Спросишь, как проехать, — пока не объяснят, не отпустят. Мы по дороге задержались, зашли в универсам купить Кате продуктов и увлеклись. Час выбирали консервы, масло, печенье, спорили насчет тушенки и банок с горбушей да тресковой печенью. Хотели накупить всего, чтобы хоть на месяц хватило. Без чая и кофе тоже не жизнь. Ну, и конфеты не помешают. Купили четыре мешка, да три было от волонтера Юлии.
Подъехали к старенькому деревянному дому, увидели в окне Катю. Она заулыбалась, а мы и подавно. Сначала навстречу выбежала белая собачка по кличке Заяц, а уж потом вышла Катя. Ходить ей трудно, а не ходить еще трудней. Значит, идет.
Катина мама всю жизнь проработала в потребкооперации, отец водитель. Заболела Катя в 2001 году. Диагноз: хроническая почечная недостаточность. Год ездила на гемодиализ в Кострому. Вся жизнь семьи пошла прахом. В апреле 2002 года в Московском НИИ трансплантологии Кате пересадили донорскую почку, а в мае выяснилось, что у нее некроз обеих головок тазобедренных суставов.
24 июля ей исполнится 27 лет. Недавно вышла замуж. Когда выяснилось, что Катя ждет ребенка, областной гинеколог лично пришел уговаривать ее сделать аборт. Оно и понятно. У таких больных так называемый лекарственный СПИД, то есть приходится принимать препараты для подавления иммунитета, чтобы не отторгся пересаженный орган. Даже удаление зуба может привести к гнойно-септическим осложнениям. Любая инфекция чревата смертью. Если бы не доктор Ирина Ефимовна Кандидова, она бы вряд ли решилась на такой подвиг. Артуру год и восемь месяцев. На свет он появился не благодаря, а вопреки. Катя боялась, тряслась, но решилась. А вот как жить, непонятно.
Катя с мужем, сыном и родителями живет в половине деревянного дома, построенного в 1953 году. Жилая площадь вместе с кухней составляет 34 квадратных метра. Туалет в виде традиционной дырки находится в холодной пристройке. Это значит, что с наступлением холодов Катя, которой нельзя болеть, постоянно подвергается опасности простудиться.
В 2003 году семья встала в очередь на жилье. В ближайшие полвека им получение квартиры не грозит. В жилищном отделе от Екатерины Смирновой уже прячутся. Пишет, просит, не понимает слова “нет”. Так ведь и администрация города не понимает простых слов: в Буе таких больных, как Катя, больше нет — она единственная. Да и в Костромской области эта “нагрузка” состоит из 15 человек, правда, цифра эта естественным образом постоянно уменьшается.
Как держится на плаву эта семья, не ясно. Была корова Майка, но ее пришлось продать, потому что у Катиной мамы, Татьяны Юрьевны Харламовой, давление постоянно зашкаливает за двести. Это значит, что работать она не может. Пенсия 4900 рублей. Катин отец работает водителем — еще 5200 рублей. Да плюс Катина пенсия 7200 рублей. А муж месяц назад остался без работы. В Буе найти работу невозможно. Ходит черный как туча. Стало быть, доход семьи составляет 17 300 рублей. Поэтому Катя осталась без основных лекарств: для поддержания суставов ей требуется миокальцик, а в перечне бесплатных препаратов его нет. Оно и понятно, кому охота просто так отдавать лекарство, которое стоит 2700 рублей. То же касается и второго препарата. У Кати нет денег даже на то, чтобы отправлять в Москву анализы, а это жизненно необходимо.
Кроме еды мы привезли с собой большого игрушечного попугая. Он умеет разговаривать, и Артур с ним быстро подружился, несмотря на то что в доме живет и волнистый попугай Гриша. Он весь в зеленке, потому что Артур с ним подрался.
Поглядев на всю эту роскошь, я просто озверела. Тем более что Катя, жизнь которой в прямом смысле слова висит на волоске, все время улыбается. Вот не хочет человек сдаваться, и все. Его топят, а он не тонет. По этой самой причине, вернувшись в Москву, я позвонила в приемную депутата Государственной думы от Костромской области. Принял он меня в тот же день, но сильно удивился моему наскоку. Я рассказала про Катю, про то, что она давно не получает необходимых лекарств и живет на свежем воздухе. Депутат обещал все выяснить. Через несколько дней я позвонила, и он ответил, что юридического права на улучшение жилищных условий у Екатерины Смирновой нет, но он попробует что-нибудь сделать.
Уж попробуйте, господин депутат.
* * *
Во всей этой беспросветной жути со слепым ребенком, на пенсию которого кутит глава семейства, и домом, в котором вольготно только попугаю Грише, оказалось много светлого. Это люди, которые собрали деньги и вещи для Никиты Изергина. Встреча с каждым запомнилась каким-то ярким, радужным лучом. Я точно знаю, помогут и Кате Смирновой с ее бесценным королем Артуром. И еще я точно знаю, что нужно сопротивляться.
P.S. Я обещала бабушке Тане, которая приняла огромное участие в судьбе больного муковосцидозом Сережи Скакевича, выйти с ней на улицу. Сама она этого сделать не в состоянии. Но я так завалена работой, что обещания пока не сдержала. Не обижайтесь, ладно? Приеду.
* * *
Благодарим Галину Ивановну с Зарайской улицы, Елену, Юлию Моисейкину, Елену Ульянову, Игоря, Нину Семеновну, Эльвиру Сергеевну, Митрофанова, сотрудников салона “Бьянка-люкс”, Дмитрия Шапилова, Алексея Дёмина и всех, кого не сумели назвать.
Звоните нам по телефонам: 250-72-34; 250-72-72, доб. 74-66, 74-64.
E-mail: Letters@mk.ru (с пометкой “Соломинка”).
