— Александр Геннадьевич, когда и где вам пришлось повоевать в ДРА?
— Я проходил службу в 350-м парашютно-десантном полку 103-й воздушно-десантной дивизии на должности командира взвода, потом заместителя командира разведывательной роты. С 30 ноября 1985 года по 26 декабря 1987-го. Это была самая середина войны. Полк, в котором довелось служить, — один из самых боевых из задействованных в Демократической Республике Афганистан. Он дислоцировался на окраине Кабула, между аэродромом и остальным городом. В тот период на нас возлагались самые ответственные задачи по ликвидации бандформирований. В 103-й дивизии все полки выполняли аналогичные задачи, 345-й полк эти же задачи выполнял. Нисколько не умаляя заслуг остальных, я скажу честно и откровенно — и это, наверное, будет не только мое мнение: 350-й полк выполнял самые главные задачи. Блокировали и ликвидировали формирования душманов-моджахедов, по реализации разведданных брали склады с оружием и боеприпасами, осуществляли проводку колонн, несли службу на заставах, выполняли охранные мероприятия.
— Расскажите, пожалуйста, в чем заключалась ваша каждодневная служба? Как готовились и проводились операции?
— Одно дело — это мне сейчас судить, со стороны моего понимания работы оперативного управления штаба, планирующего эти боевые задачи, другое — как это выглядело снизу тогда, когда я был зам. командира разведроты. В целом операция планируется следующим образом. Есть разведорганы, есть агентурная сеть, которая была задействована в Афганистане. Полученные от них оперативные сведения нам спускались и из штаба 40-й армии, и непосредственно от нашей 103-й дивизии, собирались и анализировались в разведотделе, представлялись предложения тому же командиру дивизии, и вырабатывался план операции.
Были операции, когда надо было действовать молниеносно: известно, что где-то идет отряд, и, если мы сейчас не выйдем туда, время будет упущено. В подавляющем большинстве случаев в таких ситуациях задача ставилась разведротам, но были и несколько батальонов, которые находились в состоянии постоянной боеготовности. Задача ставилась мгновенно. Пока личный состав и техника готовятся к выходу, офицеры, командиры занимаются планированием: получают карты, наносят обстановку. После этого техника выходит в назначенный район. В зависимости от условий можно было перемещаться на вертолетах — если есть возможность десантирования посадочным способом — или же на бронетехнике. Для ускорения, естественно, чаще применялась авиация.
Предварительно, чтобы свести к минимуму потери с нашей стороны, районы боевых действий всегда обрабатывались огнем. По всем высоткам работала обязательно авиация, артиллерия. Только после этого осуществлялось десантирование, район блокировался по периметру по высотам и перевалам, чтобы банды не смогли уйти. И уже после блокирования разведчики осуществляли «прочёску» зоны, искали оставшихся душманов, склады с оружием. Как правило, мы действовали совместно с представителями местных правительственных войск — «зелеными».
— Как вы их, кстати, оцениваете? Сейчас же американцы тоже в подобных условиях работают, совместно с местными войсками.
— Ну конечно, совместные действия — это неплохо. Они идут впереди, мы их прикрываем. Но как только обстановка осложняется, только начинаются обстрелы, мгновенно получается так, что мы уже впереди, а они как-то сзади. Как так получается? Поразительно. Не успели оглядеться, понять, что к чему, а они уже находятся за боевыми порядками наших десантных войск. Конечно, в большинстве таких случаев никто в атаку не шел, все понимали, что впереди — зеленая зона или засада с кяризной системой. Кяризы — это такие подземные ходы, которые у них прорыты в населенных пунктах. Они позволяли душманам постоянно перемещаться с одной точки ведения огня на другую. Мы старались просто эти дома блокировать, обрабатывать гранатами, огнем.
— Интересно, почему так выходит с регулярной афганской армией? Душманы же были готовы и воевать, и погибать, а солдаты почему-то нет. Хотя человеческий материал тот же вроде.
— Там тоже был разный уровень подготовки. Бойцы Ахмад-Шаха Масуда из Панджшерского ущелья, Чарикарской долины были очень хорошо подготовлены и вооружены. А вот пуштунские племена были очень разномастные и, скажу прямо, воевали плохо. Видимо, сильно сказывались имевшие место разногласия их лидеров. Многие были вооружены английскими винтовками — это «бур» несчастный, с двумя патронами. Но стоит признать, что в тактическом плане душманы действительно были лучше готовы, и в умении правильно использовать местность, и по физической выносливости в горах.
— А вы тогда уже знали, что американцы им помогают?
— Конечно. Вооружение и финансирование они получали от американцев. Может, и готовили их тоже. Это не был секрет — об этом все знали. Были же у них лагеря на территории Пакистана, и «Стингеры» были у них захвачены. Больше ни у кого в мире, кроме американцев, таких технологий быть не могло. «Блоупайпы» английские тоже были…
— С учетом того, что американцы создавали эту систему снабжения и подготовки, что у них там прекрасная агентура, почему так получилось, что они уходят сейчас, практически проиграв войну?
— И тогда, и сейчас там складывается ситуация, когда разделение властвующих кланов не позволяет добиться успеха. Противоборствующая сторона сейчас сильнее центральной власти. Судя по тому, что мне рассказывают мои знакомые, часто там бывающие, афганцы об американцах невысокого мнения. Говорят: «Шурави (советские военнослужащие в Афганистане, от перс. «шура» — совет. — И.К.) — это была сила». А нынешний контингент укомплектован лучше, снаряжение лучше, но задачи они выполняют не так уверенно, как их выполняли мы. И с ними, наверное, легче бороться, нежели с нашими подразделениями, особенно с ВДВ.
— Касательно вывода советских войск. Это всегда больная тема. Есть голоса, которые называют это политическое решение предательством. Те, кто там был в тот момент, как к этому относились? Было ощущение, что надо уходить?
— Принятое политическое решение для нас неожиданностью не было. Солдаты и офицеры, разумеется, хотели побыстрее покинуть воюющий Афганистан, вернуться к мирной жизни. Думаю, все хотели вывода. Прилагали все усилия, чтобы в эти последние дни никого не потерять. Думали только об этом. Наш полк операцию по выводу войск провел без единой потери, хотя он обеспечивал вывод всей группировки. Из частей ВДВ он вышел из Афганистана последним.
