Эмир называет себя режиссером, актером, писателем, музыкантом, «немного футболистом» в прошлом, но из всех своих занятий больше всего уважает архитектуру:
— Научишься строить дома — построишь любое художественное произведение!
Вот он и строит. Сначала в 2005 году — деревянную деревню Кюстендорф, в которой по сей день функционируют музей, библиотека и кинотеатр. А теперь заканчивает работу над новой деревней, но уже из камня. Хотя, конечно, главную известность (и две «Золотые пальмовые ветви» в Каннах) Кустурице принесли его фильмы.
Как каждый крупный художник, он очень похож на свои фильмы. Так же остроумен, насквозь пропитан балканским фольклором и при этом крайне политизирован. Например, отвечая на вопрос про 20 тысяч сербов, проживающих в Косово, обратившихся в российское посольство в Белграде с просьбой предоставить им российское гражданство, Кустурица сказал: «Я не удивлюсь, если вообще все сербы захотят переехать к вам».
Он до сих пор остро переживает конфликт на Балканах 1998 года:
— Я всегда выступал за то, чтобы воссоединилась Югославия. А вот наши политики, наоборот, работают в том направлении, чтобы деление нашей страны произошло чуть ли не до молекул. Все мы видели, к чему приводит тоталитаризм. Но и с капитализмом что-то не так. У меня есть свое видение мира. Я называю его «сладкая диктатура», — и на этих словах режиссер хитро улыбается.
Он цитирует российских философов:
— В свое время меня потрясла мысль, которую я вычитал у Бердяева. Он писал, что свободным быть очень трудно, а вот рабом — очень легко. Это очень важно понять молодым. И особенно тем из них, кто решит связать свою жизнь с творчеством.
Он большой поклонник Достоевского:
— Я долгое время считал, что экранизировать Достоевского невозможно — просто средствами современного киноязыка не передать всю силу образов и мысли его произведений. Я размышлял об этом и даже начал работу над книгой «Как я не снял «Преступление и наказание». Ее другое название — «Мой дядя Федор». И в процессе написания книги мне пришла идея, как именно это можно перенести на экран. Какую роль я приберегу для себя? Конечно, Свидригайлова.
И добавляет, что на этот раз он намерен плотно работать с российскими актерами, которых, между прочим, считает лучшими в мире.
— Я смотрел фильм «12» Никиты Михалкова, и вот что я вам скажу: если бы все 12 его главных героев говорили на английском, их бы знал весь мир. Но это неважно, они и так лучшие.
С Никитой Сергеевичем Кустурицу связывает давняя история отношений. А в один из его последних приездов в Москву Михалков даже подарил ему костюм, чтобы друг Эмир смог выйти за призом прилично одетым — во время церемонии открытия Московского международного кинофестиваля.
— Тогда я приехал в Москву совсем без денег, — вспоминает Эмир. — И Никита купил и подарил мне костюм.
«Тогда он даже голову помыл, что, конечно, с ним нечасто случается. Он на такие вещи не обращает особо внимания. А я с тех пор только один раз видел его в костюме, — говорит один из близких друзей Эмира, приехавших с ним из Сербии. — На приеме у Дмитрия Медведева».
Я спрашиваю у Кустурицы, подарил ли он что-нибудь Никите Сергеевичу в ответ.
— Подарил, когда он приезжал ко мне в деревню. Что? Конечно, секрет!
Тема Михалкова и костюма получила неожиданное продолжение пару часов спустя, на церемонии открытия Недели сербских фильмов. В зале у выхода, рядом с последними рядами неожиданно появилась фигура Никиты Сергеевича. Кустурице шепнули на ухо о незваном госте. Тот радостно замахал руками. Михалков устроился на соседнем сиденье и начал с ним живо что-то обсуждать. Выйдя на сцену, Эмир не удержался от шутки:
— Если б я знал, что сегодня увижу Никиту, точно бы надел костюм.
— Так если б я знал, что сюда приду, сделал бы то же самое! — ответил Михалков.
Покончив с формальностями, режиссеры удалились в неизвестном направлении минут на сорок. После чего Кустурица вернулся в компанию сербских кинематографистов уже в одиночестве, зато в прекрасном расположении духа.
