Статуэтки «Тигра» и по 15 тысяч евро получили картины «Солдат Джаннетт» Даниэла Хёсла, работавшего ассистентом у знаменитого австрийца Ульриха Зайдля, словацко-чешская лента «Мой пес Киллер» Миры Форни о 18-летнем скинхеде и иранская картина «Fat Shaker» Мухаммеда Ширвани из Ирана. Наверное, это лучшее, что было не в самой сильной конкурсной программе. Во всяком случае, ничего равного «Клипу» Майи Милош — победителю прошлого года — мы не увидели.
Без награды осталось «Письмо» Сергея Лозницы, участвовавшее в короткометражном конкурсе. Эта 20-минутная лента снята еще 10 лет назад вместе с оператором Павлом Костомаровым, тогда же была смонтирована, а потом ждала своего часа. К тому же не было средств для ее завершения. Кадр расфокусирован настолько, что фигуры людей, предметы на экране обрели свечение. В сочетании со звуками гармошки, шорохом травы, мычанием коров, шуршанием сена, доносящимся с экрана, все это обретает нереальные черты. Кажется, что и люди здесь не разговаривают, а мычат. Действие происходит в психиатрической лечебнице где-то в забытом уголке России. Как скажет Сергей Лозница, картина посвящена Homo Sovieticus.
В неконкурсной программе «Спектрум» показали 27-минутную короткометражную картину Станислава Дорошенкова «Послесловие к брошюре 1942 года» (Россия—Франция), основанную на статье Дмитрия Лихачева об обороне древнерусских городов, на материалах блокадного Ленинграда. Она отчасти напоминает фильм Александра Сокурова «Читаем блокадную книгу», где тоже персонажи читают с листа литературный текст. Ничего не меняется в городе, пережившем блокаду. Камера гуляет по современным улицам Петербурга, с их руинированными строениями.
Показали в Роттердаме и 25-минутный фильм «Дом ЦIА» Руслана Магомадова, ученика Ираклия Квирикадзе с Высших курсов сценаристов и режиссеров. Он рассказывает об одиноком пожилом человеке, который пытается выживать в Грозном вопреки обстоятельствам. Он напоминает чеховского Фирса, замурованного в доме, всеми покинутого и никому не нужного.
На этот раз фестиваль сделал упор на иранскую кинематографию. Открыли даже Чайный дом, где можно было ежедневно, сидя на полу на подушках и коврах, смотреть то, что пытаются делать кинематографисты этой страны, поговорить с ними о жизни и искусстве, даже приложиться к кальяну. Те истории, которые они рассказывали (а многие из режиссеров покинули свою страну и работают в Европе), сами по себе удивительны. Каждый фильм — сопротивление обстоятельствам.
