Этот интерьер Бродский (архитектор Александр Бродский) проектировал сам от начала до конца, сообщает с особой гордостью директор галереи Марина Образцова. Пожалуй, самый элегантный лофт на «Винзаводе» разделен на три уровня: выставочный зал, «тусовочная» и «переговорная». Все выдержано в белых тонах. Зал на первом этаже достаточно просторный и традиционно высокий. Отделен от входной группы блоком-хранилищем и двумя винтовыми лестницами. Они выводят на просторный антресольный этаж, где обычно кипит работа, а во время вернисажей — неформальное общение с гостями. Под крышей «Винзавода» еще остается место, поэтому прямо над антресолью размещается прямоугольный застекленный объем — просторная переговорная комната, куда можно удалиться от суеты и шума очередного открытия.
Здесь я и застал художника Александра Савко, известного своими провокативными полотнами. Так, в 2011 году его картина, где Нагорную проповедь произносит персонаж, похожий на Микки-Мауса, была осуждена в г. Тарусе и приговорена к запрету публикации. Правда, после этого она более 200 раз воспроизводилась в средствах массовой информации.
Но в этот раз — никаких провокаций. Серия работ «Супрематическая трагедия», которая частично уже была показана на выставке в театре «Геликон-опера», это скорее «эскалация», как сейчас принято говорить. В рамках одной картины происходит столкновение русского былинного мира, написанного в стилистике Ивана Билибина, и западного авангарда, ассоциирующегося с произведениями Жоана Миро, Фернана Леже, Пита Мондриана и Джексона Поллока.
— Фактически это игра на тему противопоставления так называемого «исконного и настоящего» «ложному и предосудительному», — поясняет художник. Отражение того глобального противопоставления, которое происходит сейчас.
Но конфликт в картинах Савко оказался куда более сложным. Сказочные персонажи — царь Дадон, царевич на сером волке, три сестрицы, благородный молодец и даже Кощей Бессмертный — буквально несут на себе знаки принадлежности к русскому супрематизму. Правда, если у благородных персонажей авангардные композиции проявляются в вышивке на кафтанах, то у Кощея, неистово скачущего на коне с наганом в руке, фигуры распределены по жилистому телу, как татуировки у бывалого зека.
— Конфликт происходит в области культуры, — объясняет Александр Андреевич. — Противопоставляется супрематизм, которому отдана роль известного с древних времен священного учения, и западный гламур как запретный плод. Это тоже авангард, но смазливый, экзотичный. Постепенно он увлекает персонажей. Они начинают сомневаться, а затем отрекаются от своего исконного, чтобы подчиниться новому и чужому. Поэтому, собственно, такое название — «трагедия».
Интересно то, как решен художником этот конфликт двух миров. По сути, конфликта нет как такового. Былинные персонажи сталкиваются с западным авангардом как необъяснимым природным явлением, похожим то ли на северное сияние, то ли на вторжение космической плазмы в русскую избу. Именно здесь рождается ощущение тайны и зачарованности, в которой пребывают и персонажи картины, и гости выставки. Гости, видящие красоту каждого из этих двух миров.
