Вопрос — воссоздавать в Москве государственный музей нового западного искусства (ГМНЗИ) или нет — неожиданно обрел остроту очередного спора двух столиц. Напомним, директор ГМИИ им. Пушкина Ирина Антонова предложила вернуть разрушенное чудовищным сталинским приказом 1948 года. Тогда коллекции двух крупнейших московских собирателей — Щукина и Морозова, составлявшие основу ГМНЗИ, были разделены. Половину отправили в Эрмитаж, половину оставили в Москве. ГМНЗИ и не мог выжить в бесноватой идеологической атмосфере конца 40-х — начала 50-х. Тогда борьба с “космополитизмом” приняла такие масштабы, что к музею западного искусства спокойно отнестись не могли.
Но коллекции Морозова и Щукина суть одно целое. Вместе они были одним из лучших, если не лучшим собранием французской живописи конца ХIХ — начала ХХ веков. Произвольно разделенные пополам, они оказались кастрированными.
Предложение Антоновой отменить преступное сталинское решение было в штыки встречено директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским. Но вот его-то реакция в свете последних событий кажется довольно нелогичной.
Каждый, кто недавно был в Эрмитаже и был там, например, лет десять назад, не мог не заметить отсутствия в залах великого музея десятков первоклассных картин, составлявших славу собрания. Так, в зале фламандской живописи отсутствует 40(!) картин, включая лучшие портреты Ван Дейка, работы Рубенса и т.д. Вместо всемирно известного полотна “Союз Земли и Воды” висит кабинетный вариант этой картины, который по своим причинам решил выставить там ее частный владелец. Но по этой вещи нельзя представить и четверть красоты огромного холста, который всегда был визитной карточкой Эрмитажа. То же самое происходит и в других залах, которые всегда (в отличие от остатков коллекции Щукина и Морозова) являлись основой грандиозного питерского музея.
Нет, Эрмитаж в этом случае не ограблен. Он просто открыл филиал в Лас-Вегасе, этом известнейшем культурном центре, и отправил туда почти все свои самые знаменитые узнаваемые полотна. Если Рафаэль или “Возвращение блудного сына” Рембрандта (в отличие от других выдающихся работ голландца) еще можно увидеть в Санкт-Петербурге, то это ненадолго. Скоро произойдет ротация, и эти полотна также отправятся в пустыню Невада, чтобы завсегдатаи казино в перерывах между настоящим отдыхом могли посетить очередной аттракцион. А потом сообщить где-нибудь у себя в Аризоне, что видели все самые известные европейские картины. И зачем летать через океан?
Вот и выходит, что Эрмитаж так огромен и интересен, что его директор не боится отправлять основу основ своего собрания за границу. Он не считает, что обедняет этим зрителей, которые, может быть, специально ради этих произведений приехали на берега Невы. А из-за предложения воссоздать уникальный музей всемирного значения так завелся — нелогично.
Конечно, многие музейщики меня упрекнут в демагогии. В музейном деле, мол, нельзя нарушать статус-кво. Как сложилось — так сложилось, а то потом картины не успеешь перевозить из одной страны в другую. От одного собственника к другому. Да и филиал в Лас-Вегасе наверняка открыт, чтобы заработать деньги для нищих музейщиков и на развитие всего эрмитажного комплекса.
Но тут стоит возразить. В случае воссоздания ГМНЗИ собственник изменен не будет. Им останется государство. Во-вторых, что-то не припомню, чтобы крупнейшие собрания мира на многие-многие месяцы, переходящие в годы, сплавили за границу главные картины своих собраний. По некоторым данным, Эрмитаж выручает от шоу в Лас-Вегасе всего около двух миллионов долларов. Для собрания такого класса сумма совсем небольшая. Особенно учитывая, что в последние годы спонсоры ни на секунду не забывали крупнейший государственный музей. Но если менеджмент Эрмитажа зачем-то пошел на такой сложный проект ради в общем-то не очень большой суммы, значит, он очень хорошо должен представлять себе другие возможные выгоды от проекта. Со стороны их, видимо, не понять.
И, наконец, третье. Неплохо было бы понять, на что г-н Пиотровский потратил вырученные от экспорта картин деньги. В последние дни выяснилось, что в Эрмитаже нет универсальной системы контроля входа-выхода, нет рентгеновских установок для сумок на служебных выходах. И вообще, похоже, нет контроля. Выяснилось потому, что у музея украли сотни единиц хранения на миллионы долларов. Из фондов вынесена минимум 221 единица хранения — в основном русское ювелирное искусство ХVII — начала ХХ века. Частично украденное принадлежало семье Николая II. Сумма потерь — более 130 миллионов рублей. Как вынесено? Пиотровский сказать не может: он не понимает механизма краж (собственное признание директора). Но на что он тратит деньги, если не на безопасность или хотя бы страховку фондов — это-то он понимает?
Несколько лет назад из стены его музея была просто вырезана картина французского салонного живописца Жерома “Бассейн в гареме” (стоит не меньше миллиона долларов). Она, как и вынесенная ювелирка и, видимо, большая часть громадных эрмитажных фондов, просто не застрахована. Да ладно не застрахована — большая часть украденного не сфотографирована и не каталогизирована. Хоть завтра продавай на “Сотби”. Дирекция не озаботилась тем, чтобы создать электронный банк данных о своих хранилищах! Это притом что такие возможности, учитывая огромные вложения и дарения спонсоров, точно были.
Если руководство Эрмитажа не понимает, что у них уже украли, а что пока нет; если у него нет понимания, как стоит зарабатывать деньги, а как не надо; если нет представлений о развитии своего музея — то нет смысла и цепляться за какие-то, пусть очень хорошие, картины. Эрмитаж в конечном счете не частная лавочка. И интересы государства — а воссоздание уникального музея нового западного искусства, безусловно, в его интересах — все-таки выше продюсерских интересов лично Михаила Пиотровского. А поиграть в Шерлока Холмса, которого он изображает после кражи, потомственный академик и генерал от культуры может и на другой должности.
В последние годы Санкт-Петербург забрал себе у других городов много денег. Частные компании по щелчку властных пальцев мигом переводили свои головные офисы на Неву, чтобы там платить налоги. Городской бюджет Омска чуть не рухнул после того, как “Сибнефть”, переименованная в “Газпромнефть”, уехала в Северную столицу. Но, конечно, больше других пострадала Москва. Огромные деньги развернулись на северо-запад. Черт с ними, не жалко! Не жалко и Конституционный суд — пускай найдет себе место на Сенатской площади. Пускай Питер вернет себе часть столичных функций. Но пусть тогда и наше, исконно московское вернут. А то, что коллекция Морозова и Щукина — чисто московское явление, знает каждый искусствовед.
