За 54 года “Евровидения” передача символических ключей конкурса состоялась лишь во второй раз. Это — новая традиция. Принимая в среду увесистую связку из бутафорских брелока и ключа от мэра Белграда Драгана Джиласа, московский градоначальник Юрий Лужков пообещал “не уронить эту тяжелую ношу” и сделать из московского “Евровидения” ни больше ни меньше настоящий “подарок цивилизации”. В момент произнесения этой фразы на бесстрастном лице начальника “Евровидения” шведа Сванте Стокселиуса промелькнуло едва уловимое изумление — как от нечаянной неожиданности. О столь глобальной миссии подведомственного ему конкурса он, похоже, даже не подозревал.
О главных хозяйственно-технических и творческих задачах нашего “подарка цивилизации” “МК” подробно сообщил вчера в репортаже с этой церемонии и последующей пресс-конференции. Однако изюминку всего, что связано с “Евровидением”, часто можно найти в деталях и скрытых интригах, не всегда подробно озвучиваемых в публичных речах.
АпоГЕЙ беспокойства
Например, вопрос о геях. В Европе, где цивилизации и без наших подарков вполне хватает, гей-парады проходят сами по себе, безо всякой увязки с “Евровидением”. Гей-движение и гламурненький телеконкурс песни никак не связаны между собой. Просто у европейских геев и лесбиянок помимо парадов есть и другая традиция — тысячами ездить на “Евровидение”, тусоваться на нем и веселиться. Любят они веселье. Само слово “gay” изначально и переводится как “весельчак”. Обычно всегда и всем хорошо — и геям, и не геям. Главное — мир, музыка, любовь.
Но тут возникла какая-то напряженность. Озабоченная журналистка англоязычной газеты вдруг поинтересовалась у г-на Лужкова: как он все-таки намерен “разбираться с геями”? По сведениям “МК”, этот же самый вопрос (а отнюдь не финансирование, сценография, фатальные московские пробки или сценарий!) был чуть ли не главным на трех последних рабочих встречах в Москве с представителями Европейского вещательного союза. В частной беседе с “ЗД” один из еврочиновников признался, что “жестокие разгоны гей-парадов в Москве произвели на Европу тягостное впечатление, и никто бы не хотел, чтобы подобные инциденты омрачили будущее “Евровидение”.
К удивлению собравшихся, наш мэр начал за здравие, бодро сообщив, что согласно принятому в 1993 году закону геи у нас свободны, никто их не преследует и они могут “реализовывать свои интересы в том режиме, который им нравится”.
Возникло ощущение, что сейчас взорвется информационная бомба, и первый “подарок цивилизации” будет сделан прямо сейчас. Но фитилек погас, не разгоревшись. “Развлекайтесь — никаких проблем, — разрешил Юрий Михайлович, — но не демонстрируйте на улицах, площадях, шествиях... Мы не разрешаем гей-парады, это — разные вещи”. Их, как уточнил мэр, у нас не приемлет не он лично, а общество.
Коммерческие гей-заведения Москвы — клубы, бары, дискотеки, сауны — разумеется, будут только рады наплыву клиентов. Но помимо гедонистических утех и клубной коммерции существуют еще и правозащитные гей-организации, у которых с московскими властями давно назрел неразрешимый цивилизационный спор. А тут такой подарок — “Евровидение”! Активисты уже подготовили несколько сотен (для страховки!) заявок на проведение своих шествий именно в дни “Евровидения”. Разумеется, из расчета на громкий международный резонанс. Дождались! Что делать? Как вкладываться в цивилизацию? Снова дубинками и ОМОНом? Или уж сразу превентивными арестами “извращенцев”?
Хорош получится подарочек…
Почем танец?
На этом фоне мечта руководителя федерального телеканала, ответственного за показ и творческую сторону конкурса, о том, что “принимать “Евровидение” в Москве — это наше объяснение в любви к Европе”, выглядела благим пожеланием с тревожными перспективами. Но идея хороша. Церемония открытия, назначенная на День Победы, должна стать позитивным символическим жестом: “8 и 9 мая — для всей Европы праздник, окончание войны. Мы хотели совместить открытие общеевропейского конкурса с главным общеевропейским праздником”. Если все не омрачится глупой заварушкой, праздник продолжится двумя полуфинальными турами 12 и 14 мая, а завершится 16 мая гранд-финалом.
Тем временем очередь за столом “европрезидиума” наконец дошла и до “виновника банкета” — Димы Билана, из-за майской победы которого в Белграде и заварилась вся эта занимательная “еврокаша” в Москве. Он оживился: “А то, — говорит, — сижу здесь, как девушка на танцплощадке, которая ждет, когда же ее пригласят на танец. Наконец пригласили!” И далее наш Дима толкнул мощную речугу:
— Удивительно, в Интернете читаю о том, что в период кризиса тратятся большие деньги и что это — кощунство. Но мне кажется, что именно сейчас и нужно показать, что все хорошо, и вся пресса, которая приедет в огромном количестве, все гости из Европы должны сказать: да, русские умеют жить и справляться с трудностями!
Насчет трудностей, которые мы сами себе создаем с филигранным мастерством, а потом их отважно преодолеваем, — сущая правда. Насчет кризиса? Но кто же знал еще в мае, что так все повернется. В этой связи заверения и организаторов, и властей в том, что финансирование будет обеспечено “в режиме первого приоритета”, выглядели успокаивающе. Пока есть 1 миллиард рублей (около $35 млн.) из федерального бюджета и $5 млн. от Европейского вещательного союза. “Евровидение” в Белграде обошлось в $120 млн. Так что организаторам предстоит серьезно поскрести по сусекам в непростое кризисное время.
Сванте Стокселиус, исполнительный директор “Евровидения”, сообщил, что, по его прогнозам, “Евровидение” в Москве “станет самым большим за всю историю конкурса по количеству стран-участниц”. Уже говорят о 44-х. Точное число, однако, Сванте называть не стал, потому как только в пятницу, т.е. сегодня, истекает срок подачи заявок.
Предыдущий рекорд установлен в Белграде, где за хрустальный микрофон “Европесни” состязались 43 страны. Однако Грузия еще в начале осени официально объявила о своем отказе участвовать в московском “Евровидении” и с надрывом призвала всю Европу последовать ее примеру. Г-н Стокселиус тогда же (“МК” писал об этом подробно) решительно посоветовал политикам “не вмешиваться в дела “Евровидения”, и по его нынешнему спокойствию можно было догадаться, что пока, видимо, никто не последовал грузинскому кличу. Более того, участники пресс-конференции выразили большое желание увидеть Грузию на московском “Евровидении” и даже с налетом театрального умиления радовались ее недавней победе на детской “Европесне”.
На извечные вопросы о том, как правильно выбирать делегатов на конкурс, г-н Стокселиус объяснил, что жесткого регламента нет и каждая страна решает этот вопрос по своему усмотрению. Наши устроители, со своей стороны, сказали, что любые выборы — народным ли голосованием, решением ли экспертного совета — всегда субъективны и имеют как плюсы, так и минусы. В 2005-м, например, когда в России впервые состоялся открытый конкурс, жюри выбрало Билана, а зрители проголосовали за тогдашнюю “фабричную” звезду Наталью Подольскую, которая затем благополучно провалилась в Киеве. Зато на следующий год, когда экспертный совет своей волей все-таки отправил Билана в Афины, случилось чудо, которое через год завершилось его окончательным триумфом в Белграде. Такая диалектика.
Однако в связи с тем, что “на сей раз нам совершенно не важно, кто выиграет”, широким жестом решено объявить беспрецедентный открытый телеконкурс, в котором могут испытать свой шанс хоть “совсем молодые”, хоть “звезды с 20-летним стажем”. Отсеют только “явных клоунов”. К тому же параллельно идет конкурс среди композиторов — вдруг кто-то из вольных сочинителей, не связанных с артистами, неожиданно накропает еврошедевр? Финалист беспрецедентной гонки за путевку на “Евровидение” станет известен в прямом эфире в конце февраля.
Закон маятника
Однако две самые важные интриги, всплывшие на церемонии передачи “евроключей” от Белграда Москве, не очень взволновали собравшихся журналистов. А зря!
Сванте Стокселиус окончательно подтвердил, что со следующего года с паритетом 50 на 50 будут учитываться не только голоса телезрителей (телевоутинг стран), но и оценки профессионального жюри, которое прежде было лишь резервным (на случай неожиданного отказа технических систем телевоутинга). “Для большей сбалансированности результатов”, — немногословно пояснил г-н Стокселиус.
Еще в сентябре под заголовком “Евровидение” устало от демократии?” “ЗД” анализировала причины и возможные последствия тогда еще обсуждавшихся нововведений. И дело здесь не в сбалансированности, а в страшном скандале, который разразился в Западной Европе из-за победы России. После всех турций, латвий, украин, сербий, эстоний и пр. российский триумф оказался, видимо, последней каплей западноевропейского терпения. Даже открыто симпатизирующий Билану Сванте Стокселиус признался журналистам после конкурса, что “итоги голосования резервных жюри сильно отличались от телевоутинга, и победитель был другой”.
Истерика комментатора Би-би-си Терри Вогана о том, что солидарное голосование “восточного блока” не оставляет “старой” Европе никаких шансов, его громкое хлопанье дверью с отказом ехать на московское “Евровидение”, видимо, окончательно заставили руководство конкурса принять решение, главная цель которого — попытаться с помощью “сбалансированного голосования” вернуть “Евровидение” после многих лет “варварского засилья” в “старую” Европу.
Тут возникла и вторая интрига — в лице Эндрю Ллойда Вебера, человека-легенды, не просто композитора, а музыкального гения, среди творений которого масса шедевров, включая рок-оперу “Jesus Christ Superstar”, мюзиклы "Cats" и "The Phantom of the Opera". Породистый музыкальный аристократ, чья жизнь доселе никак не соприкасалась с простолюдинным телеконкурсом, неожиданно снизошел до решения сочинить участнику от родной Англии песню. Кто участник, еще неизвестно. Но о г-не Вебере говорят уже все. Так, как говорили, например, в Белграде о билановском напарнике, олимпийском чемпионе и всемирном любимце Евгении Плющенко. Такие люди на "Евровидении" просто так не появляются. Три недели назад Эндрю Ллойд Вебер совершил даже визит в Москву и побывал в гостях у Путина на даче. Могут ли столь эпохальные вещи происходить случайно?
Видимо, и впрямь маятник “Евросонга” дошел до своей крайней восточной точки, и теперь осталась только одна дорога — nach West. Возможно, в этом и будет главная объединительная европейская миссия московского “Евровидения” — “неожиданное” воплощение вымученной мечты исстрадавшейся Европы о "справедливости". Не нам ли знать, как изнурительно такое ожидание! И тогда даже разогнанный могучим ОМОНом хлипенький гей-маршик не затмит столь щедрого и уже обещанного “подарка цивилизации”. А к Терри Вогану, возможно, даже вернется вера в “Евровидение”…
