- Такое путешествие, наверное, бывает раз в жизни. Вы сразу решились участвовать в Арктической экспедции?
- Когда мне сказали, что англичане предлагают мне поехать в Арктику, это показалось мне то ли розыгрышем, то ли бессмысленным предложением. Я не путешественник. Опасный Северный Ледовитый океан, качка… Сначала я подумал, что мы пойдем на Северный полюс на полгода, там будут зимовки. Оказалось все намного проще. Но я родился на Урале, у меня много проектов, связанных со снегом, поэтому я подумал: Арктика немного похожа на Урал. И мы с Мариной сказали «да». Нас было 20 человек со всего мира. Сначала меня позвали, а когда я уже согласился, они мне написали, чтоб я взял Луну. Этот мой проект с искусственным месяцем уже объехал полмира.
- А вы не хотели ее брать?
- Я думал, как себя туда довезти. Луна двухметровая. А чтобы добраться туда, нужно было поменять три самолета. Сначала до Осло, потом тысячу километров до Тромсе, самого северного города Норвегии, потом на самолете до Шпицбергена. И я придумал складную Луну. Она из четырех частей. Я два дня собирал ее на шхуне, вовнутрь вставил светодиоды. Это специальное мое изобретение – передвижная Луна. На корабле для нее были специальные аккумуляторы, которые мы погружали на резиновую лодку вместе с Луной и высаживались ночью на берег.
- Вы не боялись медведей?
- Это совершеннейшая авантюра, потому что ночью вообще нельзя высаживаться. Белые медведи любят охотиться ночью на моржей, морских зайцев, а люди для них – те же моржи, то есть еда. Наш гид, орнитолог Андрей Волков, стерег нас с ружьем.
- Много раз вы высаживались ночью на съемку?
- Да, много. Когда была возможность высадиться, и в то же время мне нужно было особое место, в котором я бы нашел поэтическую драматургию. Снимали на башне, где охотники хранили моржей после охоты. И драматург Миша Дурненков тащил Луну на башню и кричал: «Я весь в жире, не могу залезть!». А наутро мы находили следы медведей там, где снимали ночью. А я даже нарисал картинку, как медведь находит Луну, кладет на нее лапу. Такой снимок сделать невозможно. Фотографии тихие, спокойные, но сама съемка связана с экстримом. Но в этом и есть искусство.
- На восьмой день шхуну, как выразилась Марина Москвина, «затерло во льдах» и корабль рисковал столкнуться с огромным ледником. В этот критический момент вы решили спасать Луну?
- Сначала не верилось, что нам грозит опасность. Мы думали, что это как спектакль. Все вцепились в ноутбуки, но сказали лишний груз не брать, придется подниматься по веревочной лестнице. Я столько возился с Луной и не мог с ней расстаться. Но потом стало ясно, что мы сейчас налетим на скалу и единственный выход - эвакуироваться. К тому же нас окужили медведи, готовые напасть. Борт был низко, и эти двухметровые животные легко могли запрыгнуть на палубу. А в убийстве белого медведя должна разбираться норвержская экологическая полиция. Но прилетел спасательный вертолет, который вызвал капитан, и спугнул медведей. Нас уже собирались эвакуировать в хижину для зимовки… Никто бы нас на вертолете не повез в город. Нам бы пришлось ждать ледокола, это стоило бы больших денег. А нашу шхуну «Северное сияние» вытащили бы весной.
- Что вас спасло?
- Чудо! Наш опытный капитан ничего не мог сделать. В какой-то момент течение отнесло льдины, и путь освободился. Это случилось за минуту. В тот же миг, когда прилетел вертолет.
- А как вы переносили постоянную качку, вообще морской режим? Ведь художник привык жить в своем ритме.
- Дэвид Баклэнд, руководитель нашей экспедиции, перевел время, как он считает нужным. Мы были в растерянности, но мобильные отключились, часов у многих не было. Я потом прочел, что капитаны на кораблях переводили время, как считали нужным. Если матрос провинился, его могли повесить на рее или спустить на якоре в море. Мы слушались беспрекословно капитала и Дэвида. Утром звонит рында (колокол), и в течение 15 минут мы должны были выйти на завтрак. Опоздал - остался без еды. Если мы в открытом море, то качка, если идем на парусах до скоростью, скажем, десять узлов, то находишься в наклоне 45 градусов постоянно. Чтобы лежать, нужно было привязываться. Мы сутки шли до Гольфстрима, чтобы наш океанолог Саймон Боксел взял пробы воды.
- И что говорят ученые, Гольфстрим остывает?
- Гольфстрим огибает Шпицберген, поэтому там приятный климат. Но если льды таят, то океан нагревается. Если Гольфстрим поменяет направление, то Англия и Шпицберген могут замерзнуть. Арктика тает - на Экваторе повышается температура. Так что ураган Катрина, наводнения в Европе связаны с тем, что Арктика тает. Поэтому такое беспокойство вызывает разработка арктического шельфа. Качать оттуда нефть и хлопать в ладоши – значит губить мир. Нужно искать новые источники энергии. Нужно отказываться от автомобилей, что уже понимают в Европе. Нельзя подходить к Земле как к потребительской корзине. Вы знаете, что в 2000-й год температурная кривая совершила скачок. И с этого момента то тайфуны, то наводнения, а это московское лето, а зима? Я увидел как обрушился кусок ледника, и понял, что где-то это обернулось катаклизмом.
- Когда публика увидет арктическую «Частную Луну»?
- 10 марта в Крокин-галерее откроется выставка.
- Вы готовы совершить подобное путешествие?
- Мы с Мариной хотим теперь зайти с другой стороны – увидеть Антарктиду.
