— Вы из простой семьи. Были ли какие-то сложности, чтобы войти в такую семью?
— У меня никогда не только таких проблем не было, но не было и мыслей об этом, во-первых, потому, что с образованными и интеллигентными людьми всегда просто. А потом я сам интересовался очень многим, особенно историей и литературой, читал невероятно много, поэтому мне доставляло неимоверное удовольствие смотреть, как Татьяна Густавовна, мама Екатерины Сергеевны, правит как редактор литературные тексты, мы с ней многое обсуждали и говорили на одном языке.
— С Екатериной Сергеевной вы познакомились еще в детстве. Отличалась ли Катя Максимова от других девочек? Наложило ли на нее близкое родство с выдающимся философом какой-то отпечаток?
— Да, отличалась с самого начала, как мне казалось, своей грациозностью, своими чудными глазами, своей хрупкостью. Тогда, правда, никому в голову не приходило, что из нее может вырасти балерина: на тоненьких ножках с выдающимися коленками — такой гадкий утенок с прелестным личиком, очень милым. Также с самого начала отличалась молчаливостью, в отличие от других девочек. Повлияло ли родство с замечательным Густавом Шпетом — не могу однозначно ответить на этот вопрос, так как дедушку расстреляли до рождения Кати. Но то, что она была из семьи с глубокими корнями и традициями русской интеллигенции, безусловно, всегда читалось в Кате. Из-за этого однажды даже случился такой курьез. В хореографическом училище нас учили французскому, так как все балетные термины, как известно, французские. Наша учительница по французскому языку была хорошей знакомой бабушки Кати и бывала в доме Шпетов. Разумеется, она знала, что Катя говорит по-французски, так как в их семье все говорили по-французски и детей этому учили. Поэтому все годы обучения в училище эта учительница не вызывала Катю и не спрашивала ее, так как была уверена, что Катя французский знает хорошо. Но, как любой ребенок, Катя быстро поняла это и перестала заниматься. Так прошло несколько лет, и когда однажды учительница случайно спросила ее о чем-то, а Катя не смогла ответить, удивлению ее не было предела. Хотя, конечно, Катя говорила по-французски довольно прилично.
— Говорят, сначала вы не обращали на нее никакого внимания?
— Вы имеете в виду с первых классов школы? Мы тогда детьми были, но она мне всегда нравилась, хоть это было и по-детски. В юношеские годы этот интерес перерос в большое и очень сильное чувство. Конечно, в юности у каждого из нас были разные увлеченности, но как-то очень быстро мы поняли, что жить друг без друга не можем.
— В Париже есть площадь Дягилева. На Западе практикуется именовать улицы, площади, скверы именами своих выдающихся представителей. Не поднимался ли еще вопрос об увековечении памяти Екатерины Сергеевны? И как обстоят дела с памятником на могиле на Новодевичьем кладбище?
— Отвечая на ваш вопрос, я расскажу вам о моих усилиях в увековечении памяти великой Галины Сергеевны Улановой. Куда только в течение многих лет я не писал и не ходил. Писал и бывшему мэру, и президенту, потому что думал, что к столетию этой выдающейся балерины что-то в этом направлении будет сделано. Никакого результата. Слава богу, один предприниматель назвал круизный теплоход по Москве-реке именем Улановой. Наверное, я чего-то не понимаю в нынешних временах. Ведь это особо никому ничего не стоит — назвать новую улицу или площадь, самолет или корабль этим выдающимся именем. Но, впрочем, каждый отвечает по своей совести. Я делаю то, что могу: когда удается достать средства — делаю концерты и вечера памяти и Галины Сергеевны, и Кати, вместе с фондом мы издаем буклеты, участвуем в разных передачах и программах о них. А памятник на могиле… Я не могу забыть своего ощущения, когда я впервые увидел могилу Льва Толстого — это было так просто: зеленый холм, усыпанный цветами. И тогда это для меня было гораздо сильнее любого монумента… Может быть, когда меня не станет, появится наш общий памятник, но и это не главное, пока остается память в сердцах людей.
— Ваша свадьба в Париже была, как говорят, идеологическим мероприятием… Снимали французско-советский фильм. Как это было на самом деле?
— Во-первых, у нас не было свадьбы в Париже, и уж тем более я никогда не говорил, что наша свадьба была идеологическим мероприятием. Советско-французский фильм, в котором мы снимались, — да, был идеологизирован, как и следовало в те времена. Но к нашей свадьбе это имело только то отношение, что премьера этого фильма в Париже состоялась спустя несколько дней после того, как мы с Катей расписались в загсе. Поэтому, когда мы поехали в Париж на эту премьеру, с легкой руки журналистов эту поездку назвали нашим свадебным путешествием. Что же, это было хоть и короткое, но очень запоминающееся путешествие.
— Расскажите про программу юбилейного вечера.
— Мы с Фондом Галины Улановой провели уже множество юбилейных концертов, посвященных Галине Сергеевне. Теперь будет этот, посвященный Кате, ее первой ученице, так похожей на нее саму по характеру, ставшей вместе со мной и другими близкими Галины Сергеевны учредителем фонда ее имени. Среди этих учредителей была и основатель «Детских деревень – SOS Россия», удивительная женщина, журналист Елена Сергеевна Брускова. Она много раз помогала нам доставать деньги на наши концерты и другие проекты. И вот на этот Катин тоже. К сожалению, она не дожила до концерта 4 февраля всего 10 дней.
