До революции Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского был крупнейшим в России приютом для бездомных. И это было больше, чем приют в привычном понимании. Для своего времени это была совершенно революционная социальная технология. Но, впрочем, и сегодня ничего лучше не придумано.
Суть была в том, чтобы дать людям не только дом, но и одновременно работу. Началось все с двух мастерских, которые могли дать быстрый, хоть и небольшой, заработок. Затем открылись народная столовая и ночлежный приют. И вот объединение мастерских, столовой и приюта под одной крышей стало первым примером комплексной помощи бедным и бездомным в России.
Потом, по потребности, появились мастерские для женщин, мастерские и училища для детей, библиотека. Причем количество людей, которые упоминаются в документах, поражает — училище на 300 детей, столовая на 400–600 человек в день. Это был по-настоящему массовый проект — и который существовал в основном на пожертвования!
После революции Дом трудолюбия был закрыт — и все, как сейчас говорят, «наработки» были утеряны. И несмотря на то что число бездомных, да и просто неимущих людей сегодня растет, помощь им дальше тарелки «доширака» и старой одежды не простирается. Реже людям предлагают восстановить документы и отправить на родину.
Руководитель «Дома трудолюбия «Ной» Емелиан Сосинский борется с таким подходом уже несколько лет.
■ ■ ■
Сегодня дом трудолюбия — это три больших коттеджа в ближайшем Подмосковье, которые находятся в СНТ в районе Лобни, Ямонтова и Ховрина. Сейчас в них постоянно живет 250 человек — как жителей Подмосковья, так и других регионов, здесь на «своих-чужих» не делят. Для Подмосковья и даже Москвы — опыт совершенно уникальный. Потому что в столице — да, есть несколько приютов-ночлежек, работает множество благотворительных организаций, но все они останавливаются на полдороге. Покормить — да, дать дом — нет.
— Этой весной правительство Москвы (а бездомные со всей страны скапливаются там) решило проводить конкурсы и по их результатам финансировать организации, которые занимаются бездомными, — рассказывает Емелиан. — Звучит красиво. Но те параметры, которые они прописали в условиях, с моей точки зрения, это — деньги в песок, больше ничего. Кто-то будет получать деньги ни за что.
То, что они предлагают сделать — это бездомного отмыть, накормить, переодеть, дать переночевать, восстановить паспорт, купить билет и отправить домой. Это называется «полный курс социализации». Но я на своем опыте могу сказать, что через три дня большинство вернется обратно. И его будут опять одевать, кормить, отправлять... Это будет круговорот государственных денег. Потому что ни о какой социализации речи нет.
Отправлять человека просто некуда: у него на родине ни жилья, ни работы. Планируется, что каждый регион, в том числе Подмосковье, будет строить некие центры, куда и будут отправлять бездомных из столицы. Но этих центров нет. Так что людей будут из столицы выпихивать, а они будут возвращаться назад. Потому что работа есть только в Москве. И попрошайничать можно только в Москве. Просто туда он поедет на поезде, а обратно — на электричках.
— А какой процент областных бездомных в столице?
— Московские и подмосковные бездомные — это 5%. Остальные — со всей России. Всего их в столице, по оценкам ГУВД, до 40 тысяч. В Москве есть соцгостиницы на 1500 мест, но они рассчитаны преимущественно на москвичей. Даже не для области. Иногородние могут ночевать в этих ночлежках три ночи подряд. И то — это после 8 вечера прийти и в 6 утра уйти. И не более трех раз. Дальше должен быть перерыв, и в течение года можно так переночевать не более 10 раз.
Но зато в Москве как минимум в пяти местах можно бесплатно ежедневно поесть. И большинство организаций так и работают с бездомными: кормят пирожками. И им представляется, что если бездомный не работает, то это — нормально. На самом деле нормально — если человек работает. А пока людей кормят, одевают и дают возможность жить, не работая, поголовье бездомных будет расти. Потому человек — это такое существо, что если ему дадут возможность не работать, естественно, он и не будет.
А люди могут трудиться, приносить пользу, зарабатывать и платить налоги. И в одиночку они это делать не могут. Конечно, среди бездомных есть небольшой процент тех, кто просто потерял паспорт или его обокрали. Такому сделаешь паспорт, он поехал домой и опять — нормальный человек. Но это — единицы. Большинству из них ни сделанный паспорт, ни билет домой не дадут ничего, кроме того, что на них потратят время и деньги. Для большинства из них нормальная жизнь — это жизнь в общине, как это было в Доме трудолюбия Иоанна Кронштадтского. Люди там жили всю жизнь, потому что многие из этих людей самостоятельно жить не смогут никогда и нигде...
■ ■ ■
Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского для Емелиана — это образец. И он пытается по его примеру одновременно дать бездомным самое главное — кров и работу. Под жилье он снимает пустующие коттеджи в Подмосковье — ничего дешевле на такое количество человек найти нельзя. Обходится это в 100–200 тысяч в месяц, и надо сказать, что владельцы коттеджей вполне сделкой довольны. Дома содержатся в порядке, и двое хозяев уже решили построить еще по одному дому, чтобы сдавать их Емелиану.
Работу ищут самую простую, как он говорит, «общинную» — чтобы не трудоустраивать по паспорту.
— Дается на общину заказ — вырыть канаву 100 метров. Кто ее роет — все равно. Канава вырыта, деньги получены, заказчик доволен. А если по документам устроен Паша и Паша напился, его выгнали с работы — и Пашу туда уже не примут. И жилье должно быть общинное, и работа. Потому что по отдельности они не могут ни жить, ни работать: спиваются. А общинное жительство дает очень хорошие результаты. Они реально 3/4 времени нормальные люди. И если нам разрешат сделать в каждом доме свои вытрезвители, чтобы мы пьяных не выгоняли, они будут еще более нормальными.
— Выгоняете?
— Да, такие правила. Чтобы у нас жить, надо соблюдать две простые вещи — не пить и трудиться.
— А бывшие заключенные есть?
— Каждый третий.
— А получается зарабатывать? У вас же часть заработков получает работник, часть идет на аренду…
— До декабря мы работали в плюс и на эти деньги планировали весной начать строить большой дом в деревне, метров на 600. Потому что хочется, чтобы у бездомных был какой-то жизненный план. Куда ему в старости идти: попасть в дом престарелых он не сможет, там 30 человек на место. Что ему — умирать под забором? И мы решили построить свой дом, где наши дедушки-бабушки будут уже до конца дней на грядках ковыряться. И все, что мы скопили, планировалось направить туда. Но сейчас у нас работы нет — это каждый раз первые несколько месяцев года так — и все уйдет на аренду, коммуналку. В том году, все, что мы скопили, за первые несколько месяцев ушли под ноль...
...А в планах у него по-прежнему восстановить Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского во всей красе — с мастерскими, курсами и училищем для детей. Ну и, конечно, построить дом, в котором бы могли жить и бездомные, и старики, и инвалиды — все, кому на земле нигде не находится места.
— Но сделать это практически невозможно из-за цен на землю и строительство, — вздыхает Емилиан. — Остается надеяться на помощь общества, церкви и государства — все как у Иоанна Кронштадтского.
■ ■ ■
Когда Иоанн Кронштадтский задумал свой дом, он обратился к жителям с воззванием: «Посещающие Кронштадт русские и иностранцы удивляются и множеству, и крайней лохмотности, и неопрятности наших нищих; «нигде, говорят они, не видали мы нищих в таком множестве и в таком жалком виде, как в Кронштадте». Как хорошо было бы по всем этим причинам устроить Дом трудолюбия! Тогда многие из них могли бы обращаться в этот дом с требованием сделать нам за известную плату то или другое дело, ту или другую вещь, а мещане наши жили бы да трудились и благодарили Бога, да своих благодетелей. И нравственно многие поднялись бы. А если бы кто, будучи здоров, не захотел работать, то из города долой: Кронштадт не рассадник тунеядцев.
...Разве не доброе, не гуманное дело спасать людей от лености, праздности, апатии, тунеядства?».
И ежегодно Дом трудолюбия в Кронштадте получал по нескольку десятков тысяч рублей пожертвований, что на сегодняшний день составило бы миллионы.
Если вы можете помочь Емелиану Сосинскому, звоните: 8 (926) 236-54-15.
