Он то в гробу полежит, то, красиво раскинув руки, со стуком упадет замертво. А то, скорчив мерзкую гримасу, изобразит гибель от мышьяка. И это, замечу, нисколько не влияет на его жизненный тонус. Упадет занавес, и артист, стряхнув с себя гробовую пыль, как собака воду после купания, идет предаваться плотским утехам. И все же... Изображая на сцене смерть, артисты как бы примеряют ее на себя — проигрывают то, что рано или поздно случится со всяким. Но, в отличие от всякого смертного, кончина артиста окутана мистикой, странностями, высокой трагедией и низкой спекуляцией. Так все-таки: сколько артистов умерло непосредственно на сцене? И умирали ли там вообще? А какие? И при каких обстоятельствах? — Ой, да много! — говорят артисты почему-то с будничной интонацией. Как будто что ни день — у них труп на сцене. — Ну кто? Вспомнить можете? — Конечно! Ну, этот... как его? Да взять хоть... В лучшем случае профессионалы вспомнят Андрея Миронова или кого-то из мхатовцев, но без фамилии. А дальше — бесконечные паузы, наморщенные лбы и сдвинутые брови. Выходит, что смерть на сцене — это миф? Тогда откуда он родился?.. При подробнейшем изучении темы мне удалось выяснить, что без легенд и мифологем здесь не обошлось. Хотя реальные факты, достойные высокой трагедии, имеются: артисты действительно умирают на сцене... Для начала я позвонила туда, где про театр знают все на свете, — в Музей театрального искусства имени Бахрушина. — Такой статистики у нас нет. Да и зачем нам это? — равнодушно ответили на другом конце провода и, очевидно, пошли пить чай или сдувать пыль с экспонатов. Экстремальные, из ряда вон выходящие события на сцене, похоже, профессионалов не занимали. А между тем история оставила нам удивительные свидетельства из жизни артистов. I 25 марта 1833 года. Англия. Ричмонд. Великий трагик английской сцены Эдмунд Кин играет в "Королевском театре" в "Отелло". В этот день он настолько плох, что долго не решается гримироваться. Но все же собирается с силами. Согласно описанию любопытного историка, два первых акта Кин отыгрывает с трудом. На третьем он даже просит сына, исполнявшего роль Яго, не оставлять его одного на сцене. Начинается прощальный монолог Отелло. Когда Кин дошел до фразы: "Окончен труд Отелло", у него закружилась голова, и со словами: "Я умираю, скажи им что-нибудь вместо меня" — он падает на руки сына... Февраль, 1673 год. Франция. Париж. На сцене "Пале Рояль" дают "Мнимого больного" господина де Мольера с ним же в главной роли. Бакалавр-Мольер прыгает среди аптекарей с клистирами. И вдруг неожиданно стонет и валится в кресло. Жизнь тире смерть и в особенности последний миг жизни двух театральных гениев исследуют и опишут не раз. А некоторые даже создадут самоценные произведения, которые так же будут ставить на театре. Михаил Булгаков сочинит "Жизнь господина де Мольера", где миг смерти комедианта выглядит так: "Он успел подумать с любопытством: "А как выглядит смерть?" — и увидел ее немедленно. Она вбежала в комнату в монашеском головном уборе и сразу размашисто перекрестила Мольера. Он с величайшим любопытством хотел ее внимательно рассмотреть, но ничего уже более не рассмотрел". Григорий Горин написал пьесу "Кин IV", представившую на сцене Театра им. Маяковского трагика в его блеске и нищете. Насчет смерти Эдмунда Кина у драматурга особое мнение. Оно образно и театрально, как и сама пьеса. IIТем, кто не видит ничего особенного в смерти артиста на его рабочем месте, предлагаю всмотреться в ряд имен, дат, событий и фактов, которые доказывают не случайность происходящего в театре. Начнем с имен — все они значимы для истории: вышеупомянутые Кин, Мольер, дальше — мхатовские корифеи Николай Хмелев и Борис Добронравов, сатировец Андрей Миронов... А какие роли они играли в свой предсмертный час! Кин — Отелло, Мольер — Мнимого больного, Андрей Миронов — Фигаро. Роли, обессмертившие их... А даты? Добронравов умирает в день основания МХАТа — 27 октября. Наталья Вилькина в 1991 году — на Пасху, в святой день Благовещения. Хмелев умирает в вечер, когда играют "Мертвые души". Тут тебе и название еще то, и автор страшноватый: Гоголя ужасно боятся на театре. Мистика? Может, и мистика. Но слишком подозрительны параллели и пересечения, чтобы так легко от них отмахиваться. И в конце концов — диван. Да-да, речь идет о мебели. IIIКакой же диван? Тот самый, что стоял в аванложе Художественного театра в Камергерском переулке. На этом диване с разницей в четыре года оказались два корифея... 1 ноября 1945 года. Москва. Николай Хмелев приходит на генеральную репетицию нового спектакля "Трудные годы". Он уже надел костюм, загримировался и даже позировал фотографу, не подозревавшему, что делает последний снимок знаменитого артиста. Начали репетировать — и вдруг Хмелев упал. Все, кто был в этот момент на сцене, бросились к нему, усадили его в первый ряд партера. Вызванный врач осмотрел больного и сказал, что трогать Хмелева нельзя. И тогда Николая Павловича уложили на диван в аванложе — той самой, где обычно приглашенные гости высокого ранга дожидались начала представления. В спектакле, что шел вечером — "Мертвые души", Хмелев занят не был. Он умер во время представления... Через четыре года, 27 октября, во МХАТе играют "Царя Федора Иоанновича". В роли царя — Борис Добронравов, четвертый по счету исполнитель, игравший знаменитую роль. Свидетелем трагических событий тех дней был молодой еще тогда и актер Владлен Давыдов — ныне директор музея МХАТа. Владлен Давыдов: — Я второй сезон работал в театре и стоял в массовке в рындах. Борис Георгиевич отыграл шестую картину, ту, где он гневался. "Пусть посидят в тюрьме!" — кричал он и бил рукой по столу. Отыграл, ушел со сцены. Он должен был переодеться в гримуборной, чтобы выйти на восьмую, финальную — "Архангельский собор". В тот день на сцене "свеча" плохо "горела", то есть контакт от батарейки отходил. Он ворчал и на ходу бросил помрежу: — Больше я при таких свечах играть не буду!.. Эту ничего не значащую фразу через несколько минут будут толковать в театре как роковую или провидческую. А пока Добронравов подошел к двери, ведущей за кулисы, толкнул ее. Но открыть не смог, прислонился к косяку и... сполз. Режиссер Лесли вышел к публике и объявил, что спектакль продолжаться не может. Бориса Георгиевича положили в аванложу на тот самый диван. Он умер практически сразу, за кулисами, но не от инсульта, как Хмелев, а от сердца. Совпадение или несовпадение — гадать не стоит. Смерть артистов на сцене, в театре есть знаковость и, по мнению многих, богоизбранность. Женщины тоже умирали на сцене. Вернее, одна из них — ведущая актриса Александринки Надежда Васильева. Это произошло в 1920 году на генеральной репетиции "Обрыва", где она, как вспоминают, замечательно репетировала роль бабушки. Ей стало плохо, скончалась на сцене. — Умереть на сцене — это как птице умереть в полете, а собаке — на охоте, — считает Григорий Горин, исследовавший тему актерской смерти на примере судьбы трагика Кина. — Придворный трагик умер, как король, на сцене. А король, как презренный смерд, — от колита на горшке. IV— А я вот не хочу умереть на сцене. Пусть она застанет меня в сортире, пусть на фронте, но только не на сцене! — говорит Георгий Менглет. — Я однажды попрощался с жизнью и друзьями на фронте Тогда мы все обнялись, расцеловались, и я, к своему стыду, попрощался в душе не с семьей, а с футболом: "Прощай, мой дорогой футбол! Больше я тебя не увижу". А на сцене, которая мне дала столько счастья и радости, я не хотел бы умереть... Мнение, что кончина на сцене — мечта каждого артиста, оказалось сплошным заблуждением. — Да хреновина все это — смерть на сцене! — сказал Михаил Козаков. — Жить надо легко, а умирать быстро, как писатель Лавренев. А умер писатель так. Весенним ярким днем он вышел на улицу. Вальяжный, в роскошном светлом пальто, он шел по Ленинграду и здоровался с приветствовавшими его знакомыми. — Как себя чувствуете, Борис Андреевич? — спросил кто-то. — Пре... — было последнее слово писателя, упавшего в роскошном пальто на грязную мостовую. — А вы, Михал Михалыч, извините, конечно, какую смерть предпочитаете? — поинтересовалась я. — По Бернарду Шоу: умереть от пули ревнивого мужа. Пасть от пули рогоносца — оно, конечно, эффектно. Как эффектна и сама актерская жизнь. VТак что же это за профессия такая? Где поза, где цинизм, где притворство — а где суть?.. Оттого-то им не страшно задавать вопросы, от которых нормальные люди бегут как от чумы. Ведь умирали на сцене не раз понарошку. И мало того что артисты изображали смерть — они еще в этот момент умудряются щекотать ее, то есть шутить. Это только не ученому театральному делу господину придет в голову вопрос, описанный Мольером в "Мнимом больном": "А это опасно — представляться мертвым?" — спрашивает господин Арган. "Нет-нет. Какая же в этом опасность? — смеясь, отвечает ему Туанетта. — Протягивайтесь здесь скорее". Вот артисты и протягиваются, как велит им режиссерская фантазия. И что же? Думаете, тихо лежат? Да и не лежат вовсе, а только и думают о том, как им, "мертвякам", поскорее улизнуть со сцены и успеть на пару халтур. В "Ленкоме" в 60-е годы играли спектакль про гражданскую войну. Там красноармейца убивают в начале второго акта, и он обычно падал возле кулисы, чтобы под шумок классовой борьбы незаметно исчезнуть из театра. И вот товарищи по сцене заготовили ему адскую пытку. Они решили "убить" его не у занавеса, а прямо на авансцене. Артист удивился, но делать нечего: упал и прикинулся убиенным. Лежит, посматривает на часы, чувствует, что горит его халтура. Тогда на глазах у зала покойник приподнимается и, изображая предсмертные судороги, направляется к кулисе. — Добей гада! — командует "белый офицер" и, давясь смехом, производит "контрольный" выстрел в голову. "Гад" растянулся посреди сцены. Что он устроил после спектакля — описанию не подлежит. Роману Ткачуку на спектакле "Самоубийца" стало плохо. Вызвали врача, сделали укол, ждут результата. Мимо идет Спартак Мишулин: "Ну ничего, во втором действии Ромка в гробу отлежится", — успокоил он коллег. Медики ужаснулись такой шутке, хотя артист имел в виду то, что второй акт персонаж Ткачука действительно проводит в гробу. В своих шуточках актеры доигрываются до такого цинизма в жизни, что становится жутко. В знаменитом ресторане ВТО произошел такой случай. Гуляла актерская компания. Среди нее был артист Масоха — человек, как говорят, очень хороший, но игравший в кино мерзавцев и негодяев. На киностудиях, когда искали исполнителя на роль главного фашиста, обычно говорили так: "Пришлите артиста с внешностью Масохи". И вот этому самому Масохе, выпивавшему в приятной компании, вдруг становится плохо. Буквально за считанные минуты он умирает. Послали за доктором. Пока ждали — что делать? Накрыли бедолагу салфеткой и продолжали пить. От такой картины у одних — мурашки по спине, а у других — желание поднять тост за свежего покойника... VIВ таком смертоносном разрезе актерская профессия — как на ладони. Однако профессиональный цинизм не помешает мне восхищаться актерской братией. Они выходят к публике с температурой, с воспалением легких, с приступом язвы. И даже если в этот день похоронили маму. Выходят на сцену, играют, и для многих роль становится последней в их жизни. Как это случилось в Большом драматическом театре в Ленинграде с Виталием Полицеймако. В марте 1963 года он играл в спектакле "Дачники". Уже очень плохо себя чувствовал, но не позволил себе не довести роль до конца. Только шепнул партнеру Васильеву: "Боря, помоги мне уйти". Вышел за кулисы — и потерял сознание. С диагнозом "инсульт" его доставили в больницу. Он прожил еще пять лет, хотя как артист умер на "Дачниках". Сильные всегда хотят доиграть до конца, поэтому работают до последнего. Наталья Вилькина, замечательная артистка, в тот день не была занята в спектакле. Пришла в Малый поговорить с директором насчет новой пьесы. Потом она сидела на подоконнике, курила, болтала. Ей стало плохо. В театр она больше не вернулась. VIIАндрей Миронов. Красивый. Талантливый. Обожаемый всеми. Он умер на спектакле в своей лучшей роли — Фигаро — в августе 1987 года. Теперь про его смерть не рассказывает только ленивый. "Вспоминает" даже тот, кто в тот день не был в Театре оперы и балета в Риге, но знает артистов (костюмеров, гримеров, машинистов...), которые знают, как было на самом деле. Любая смерть, особенно смерть великих, порождает массу спекуляций. Все убеждены (или очень хотят в это верить), что Миронов скончался, произнося монолог Фигаро, который в этот вечер "звучал особенно проникновенно". Однако никакой ложной исповедальности у артиста, которому стало плохо, не было. Александр Ширвиндт играл рядом с Андреем Мироновым... Александр Ширвиндт: — Это был последний спектакль гастролей. Мы все устали. И на сцене заводили себя — хохмили, понимаешь?.. Уже прошел монолог Фигаро. Когда граф, которого играл я, соблазнял графиню, переодетую в Сюзанну, Фигаро и сама Сюзанна спрятались в беседках и комментировали графское псевдоухаживание за собственной женой. Подавали реплики, после чего должна была наступить развязка. И вдруг Андрей резко пошел на меня. Я думаю: ничего себе шуточки, это уже слишком... А Андрей, облокотившись на меня, говорит: — Шура, голова болит... — и осел. Ширвиндт успел подхватить падающего Миронова и оттащить в кулису. Все закричали: "Занавес!" И еще истошнее: "Есть в зале врачи?!" Набежали врачи, стали засовывать в рот ему нитроглицерин, который потом, как оказалось, был только вреден. Примчалась "скорая", и, когда Андрея несли на носилках, он только хрипел и ничего не говорил. В приемном покое больницы нынешний директор театра Мамед Агаев, тогда работавший администратором, ножницами снизу доверху распорол костюм Фигаро, чтобы облегчить артисту дыхание. В клинику приехали светила: в это время в Риге проходил Европейский конгресс невропатологов. После осмотра известный хирург Кандель произнес: "Все, все бесполезно". Двое суток артиста держали на аппарате искусственного дыхания, на третьи приняли решение отключить. Как говорили врачи, он еще жил совсем немного после того, как потерял сознание на сцене. Хотя врач, а может быть, санитар, сопровождавший его, утверждал, что по пути в больницу Андрей что-то говорил про какую-то беседку. Медик решил, что это бред. Он не знал, что это слова из пьесы... Такая история смерти, когда артист доигрывает роль в бессознательном состоянии, конечно, красивее прозаичной картины болезни: "упал, его тошнило". Театр без красивых историй не может. Театр без них невозможен. Когда тело Андрея Миронова, обложенное льдом, везли на машине в Москву, на дорогу выходили люди: кто плакал, кто крестился, кто махал рукой... И это — правда. VIIIУдивительное дело: а ведь непосредственно на сцене умерли единицы — Добронравов, Миронов, Васильева. Эдмунд Кин, сказав, что он умирает, скончался спустя полтора месяца. Мольер умер в тот же вечер в собственной квартире — у него горлом хлынула кровь. Хмелев, Вилькина скончались под крышей театра... Евгений Леонов умер, собираясь на спектакль, а Борис Бабочкин — отъехав на машине от театра. Но, рассказывая легенды, театр не врет. Вымыслом он поднимает артистов, которых многие годы и за людей не держали: их даже хоронили только за городской стеной. К умирающему Мольеру наотрез отказывались приходить священники. "Грешный комедиант" умер без покаяния, не отрекшись от своей осуждаемой церковью профессии и не дав письменного обещания, что в случае, если Господь по бесконечной своей благости возвратит ему здоровье, он никогда более в жизни не будет играть комедии. Мольера даже не хотели хоронить вообще. И только вмешательство короля Людовика обеспечило ему человеческое погребение. Когда королю сказали, что "закон запрещает его хоронить на освященной земле", король спросил: — А насколько вглубь простирается освященная земля? Узнав, что только на 4 фута, он повелел похоронить Мольера на глубине пятого. В этом смысле современным артистам, можно сказать, повезло. Во всяком случае, актеров хоронят на самых престижных кладбищах, и в последний путь их провожают бесконечные толпы, бесчисленность которых говорит об истинных размерах любви к ним. Священник, к которому я обратилась, сказал, что просто так человек на сцене не умирает. Для священнослужителей самая почетная смерть — у алтаря. Гибель актера на сцене он также отнес к явлениям высшего порядка. Автор благодарит всех за помощь в подготовке материала, а так же Ефима Байковского, Бориса Львова-Анохина, Наталью Пашкину.
