Тут ему приснилось, что зал погрузился в полную тьму и что на стенах выскочили красные горящие слова: "Сдавайте валюту!" М.Булгаков К свершившемуся союзу России с Беларусью простые граждане относятся философски. Мало ли мы союзов видали... А вот подмосковный парень Дима Чернышов, испытавший на себе действие удивительных таможенных порядков в союзной Беларуси и уверенный, что еще легко отделался, о перспективах единения отзывается по-своему. Крепко. Но, к сожалению, непечатно. У Диминой мамы — сахарный диабет. Из-за диабета ей когда-то ампутировали ногу, из-за этой же болезни в последние годы женщина начала слепнуть. Но оставалась еще надежда, что поможет операция. Занять на нее деньги помогла теща Димы, живущая в Калининграде, — аккурат перед августовским обвалом. Вернуть долг он не успел. После 17 августа всей семье пришлось затянуть пояса. Так что только к концу 1999 года Чернышов накопил нужную сумму и повез ее отдавать. Ехал налегке — с толстой пачкой рублей в нагрудном кармане. Он нарочно вез рубли, чтобы не тащить через несколько границ валюту, не покупать банковские справки. Да еще жена сунула пустые сумки из-под тещиных гостинцев, которые тоже надлежало вернуть. Транзитный поезд пересек Беларусь и подъехал к пограничной станции Гудогай. Дальше — Литва, за ней — Калининградская область. Получается, из России в Россию. В плацкартном вагоне кроме Дмитрия ехали лишь солдаты-призывники — наверное, поэтому белорусская таможенница подошла к нему одному: "Куда едете?" В родном Ногинске Дима Чернышов до недавнего времени работал охранником. Может быть, крепкий и плечистый, в стареньком спортивном костюме, надетом в дорогу, он показался похож на криминального "курьера"?.. "Странный у вас багаж, — задумчиво сказала таможенница, разглядывая пустые сумки. — Ну, заполните тогда декларацию". — Там графа — "валюта". А валюта — это что? Марки, доллары... Я прочерк поставил. Честно говоря, среди ночи, со сна, мало что соображал. Она внимательно перечитала. "Ах, валюты нет?! Пишите: "не-ет". А теперь пройдемте-ка в служебное купе. Что у вас в карманах?.." Спроси она, не везу ли я НАЦИОНАЛЬНУЮ валюту, я бы врубился. Переспросил бы ее: где я неправильно написал? Наши-то, российские таможенники на границе с Беларусью всегда уточняют: "Сколько рублей везете, сколько другой валюты?" Я потом многим мою историю рассказывал — все смеются: "Ха, ну и дела, никогда наш деревянный валютой не считали!.." Диму с вещами сняли с поезда. Он отнекивался: разве российский поезд — не российская территория? Да и сам он — гражданин России и едет не в Литву, не в Беларусь, а транзитом из России в Россию! За него попытались заступиться проводница, недоумевающие пассажиры, но таможенница пригласила к вагону наряд милиции. Его завели в отдельную комнату на станции, просмотрели сумки, осведомились о потайных карманах. "Я перед ними демонстративно переоделся, все равно они собирались меня раздевать". Пересчитали деньги: 38800 российских рублей, или 456 миллионов белорусских. "Задержавшие сияли, по очереди подержали мои "миллионы" в руках. Хотя на этой пограничной станции таможенники явно не бедствуют: у каждого — иномарка. Высокомерные: ты с ними по-хорошему, а они смотрят свысока, разговаривают коротко, отрывисто..." Была пятница, третий час ночи. Невольному нарушителю велели к следующему вторнику прибыть в отдел таможенных расследований, в райцентр Ошмяны, и отпустили на все четыре стороны. До утра ошарашенный Дима кантовался в станционном зале ожидания, дожидаясь следующего калининградского поезда. "Покупайте билет за полную стоимость! Старый действителен только в течение трех часов", — добила кассирша. "На какие шиши — новый?! Да я все время был тут, за стенкой: меня ваши шмонали!" Он подошел к таможеннику: без толку... Кассирша наконец-таки сжалилась и всего за 30 российских рублей прокомпостировала Чернышову старый билет. Впрочем, в понедельник он дисциплинированно прибыл на обрыдлую станцию Гудогай. — Чо надо-то? — усмехнулись таможенники. — Думаешь, денежки вернем? Ехай ты отсюда, москаль, ехай, а то последние портки прокатаешь!.. n n n — В шесть утра я был в Ошмянах. Темень, грязь, дождь поливает... Пересижу, думаю, до рассвета в гостинице. А там говорят: находиться в пограничной зоне не имеете права, поэтому поселить не можем. Ступайте в таможню за разрешением. Вышел я в город, если его можно городом назвать: захолустье, ни автобусов, ни людей. Пешком до таможни пилить и пилить. Я вернулся в гостиницу: дозвольте хоть в холле побыть! "Нельзя. Хотите, отведем вас на частную квартиру? Но только, чур, никому не говорите!" Димино дело назначили к рассмотрению через полмесяца. Он уехал в Ногинск... За своими "миллионами" Диме Чернышову пришлось приезжать на станцию Гудогай еще трижды. На работу белорусских таможенников он насмотрелся досыта: — Какие там порядки — они смотрят на пассажиров маслеными глазками: "Иди ко мне, мой белый хлеб!.." Сделавшись бывалым пассажиром, Дима сравнивает: "Литовские таможенники в вагон практически не заходят, лишь выходящих в Литве приглашают пройти на пост таможенного контроля. А такого, чтобы трясти транзитников, — не бывает". n n n Несмотря на то что Чернышова предупредили: дело заведомо проигрышное, денег ему не видать как своих ушей, и даже посоветовали приехать на суд с личным адвокатом, судья неожиданно вынесла решение в его пользу. Разглядела заполненную разными авторучками (а значит, в разное время) таможенную декларацию — это когда Дима по совету таможенницы вписывал слово "нет" в графу "Валюта". Учла смягчающее обстоятельство: болезнь матери. И даже показание самой таможенницы, что парень "реагировал нормально, как законопослушный гражданин". То есть — молодец, права не качал... Суд постановил вернуть россиянину деньги, лишь оштрафовав на 150 долларов. И Дима опять вернулся домой. Его эпопея закончилась только к концу января. Пограничная станция и райцентр Ошмяны стали как родные. Еще раз спасибо судье: разрешила заплатить штраф не заранее, а из денег, которые ему вернут на таможне. Иначе пришлось бы Диме снова перехватывать в долг... Только вот Диминой маме эти 1,5 тысячи долларов, взятые сыном в долг и с таким трудом им вызволенные, все равно не помогли. Она ослепла.
