Вкусы у людей разные. Одним плесневелая горбушка сладкой кажется, другим омары горчат. Вкусы богатых обсуждаются повсеместно, так как это основная пища для умов публики и вечный хлеб для папарацци. О вкусах бедноты не спорят: нищий и малому рад. Но мы сегодня поговорим о вкусе, который народившемуся отечественному люмпен-классу бесспорно присущ. О вкусе настоящей нужды. —Что ж вы на самую бедную свалку приехали? — приветствовали нас обитатели свалки под Талдомом. — Вот Дмитровский полигон — богатый. А лучше ехать ближе к Москве — там вообще роскошно. У нас — что найдешь?.. Свалкеры — это люди, находящие средства к существованию на мусорках. По общероссийской статистике, их сегодня не менее полутысячи на каждый район. По талдомской статистике, на городской свалке кормится около двух сотен человек, хотя в действительности их намного больше. Район совсем не процветающий. Особым спросом свалкеров пользуются контейнеры, забранные с утра от предприятий общепита. В аккуратных, можно сказать, культурно оформленных пластиковых пакетах встречаются остатки любых деликатесов: осетрина, икра россыпью, карбонат. Талдомские свалкеры шутят, что им привозят даже шашлык "Дружба", приготовленный по рецепту: "Пожевал? Дай пожевать другому!". С утра в свалкерском "универсаме" — ажиотаж. Народ спешит выбрать продукты на день грядущий. Выбирать приходится в смысле копания в отбросах палкой с загнутым гвоздем. А выбирать не приходится — в смысле равноценности всего, что попалось. "Все полезно, что в рот полезло", — гласит свалкерская мудрость. Благодетели Талдомские свалкеры молят Бога за здоровье городской санитарно-эпидемиологической службы. Если бы не врачи и их регулярные проверки качества продуктов в магазинах, рацион питания свалкеров был бы еще скуднее. Конечно, торговые точки умеют считать прибыль, норовя даже лежалый продукт сдать на местную свиноферму. Но тут свалкерам повезло. Год назад в бачках с объедками скотники нашли обертки от шоколадок и возмутились: свиньи фольгу не едят! В результате свиноферма перешла на чистые корма, а свалкеры получили "дотацию". Но и это еще не вся чистая радость от присутствия санитаров в жизни свалкеров. Борцы с мухами гоняют от городских помойных контейнеров городских же добывателей пищи насущной. Городские искатели еды, конечно, все равно налетают на отбросы — голод не тетка. И в свалкерский "универсам" продукты поступают уже слегка выбранные. Но где у нас иначе? В любом государственном магазине путь пищи к прилавку прегражден жадными руками торговых работников, отбирающих куски получше для себя. Так что свалкеры не привередничают. — Мы только для животных собираем, — оправдывается перед нами свалкерша Лиза, профессионально орудуя ковырялкой. — Сами люди разве станут такое кушать? Собачкам приносим еду. Они сюда не заходят — много битого стекла, лапы режут в кровь. Через полчаса общения наивная ложь выплывает наружу. Нет у свалкеров дома никакой, даже самой мелкой скотины. Всю давно перевели: кормить нечем. Что касается собак, то в свалкерских картонках треть добытого занимает копченая селедка. А ни одна порода собак эту гадость не станет есть: у друзей человека от копченой селедки нюх отшибает. Но, как гласит еще одна мудрость свалкеров, люди не собаки — все съедят. Вот только признаться заезжему человеку, что подобранную пачку кислого творога и полусгнившие бананы надо донести до детей, способен не каждый свалкер. Мало кто, забыв последнюю гордость, вывернет душу наизнанку. К тому же свалкеров чаще выворачивает наизнанку совсем по другому поводу... — Беру кусок, съедаю, жду, — делится опытом тридцатилетний Андрей, уволенный с бензоколонки по сокращению. — Если живот не схватило, хожу дальше, ищу продукт. Если началось бурление — мигом два пальца в рот, чтобы не травить себя. Проверить на пищевую пригодность продукты, которые уже забраковали санитары, можно единственно доступным свалкеру методом — органолептическим. То есть принимая внутрь. С талдомской точки зрения, народная японская забава поедания рыбы фугу, среди которой может попасться смертельно ядовитая, выглядит детским лепетом: на подмосковных свалках каждый день разыгрывается такая русско-продуктовая рулетка, что, идя утром на работу, свалкер не знает, вернется ли назад. Семейных смертей среди талдомских свалкеров пока не было, но это, наверное, не от того, что свалка более или менее чистая. Хлеб возят просто негодный, а не пополам со ртутью. "На каждом продукте имеется срок хранения. После даты, указанной как предельная, продукт перестает быть годным к употреблению не мгновенно, сохраняя доброкачественность еще некоторое время. Это связано с тем, что изготовители при расчете срока годности всегда берут небольшой временной запас — чтобы продукт был гарантированно годным до указанной даты". Владимир Малехин, доцент химических наук, консультант Лиги независимых экспертов. Опыт преобразования списанных продуктов в пригодные для "внутреннего употребления" у свалкеров накоплен основательный. Из найденного батона можно изготовить целый торт, а осклизлую ветчину можно просто отварить. Зима — отличное время для сбора продуктов. Снег, являющийся естественной морозильной камерой, убивает микробы. Конечно, изготовители всяких шведских "сделанных с умом" предостерегают ставить несвежий продукт в холодильник. Мол, холод не возвращает свежести. Но свалкеры точно знают, что "сделанные с умом" всего-навсего не дотягивают до российского мороза. К тому же есть продукты, на которых разработаны теоретические нормы хранения. И едва просроченные продукты исправно списываются на свалку с подачи любимой СЭС. А на деле у этих видов пищи срок хранения — бесконечный. Например, мука, едва в ней что-нибудь заведется, подлежит уничтожению. А в жизни просеять червячков умеет и глупейший свалкер. И опять мука хорошей станет. Или, допустим, чай. Он быстро запахами пропитывается, и, если его в магазинной подсобке рядом с мясом подержать, чаем больше не пахнет. Но кто же мешает найденный под ногами "привет от слона" проветрить?.. Впрочем, редки такие подарки свалкерам, и рассказывают поисковики у костров о своих неслыханных находках так, словно ищут золото на Клондайке. На талдомском "Клондайке" на вес золота ценится почему-то сыр. Возможно, из-за того, что его очень трудно по-настоящему испортить, но очень легко забраковать, едва появится сухая корка. А между тем ведущие диетологи современности, с трудами которых свалкеры знакомы, дружно утверждают: если невмоготу исключить вредный для здоровья сыр из меню, то надо переходить на камамберы, так как их плесенная микрофлора способствует пищеварению. Без права на ошибку Свалкер, испытывающий продукты на себе, ошибается лишь однажды. В прошлом году двое поисковиков не удосужились отварить добытую мойву, закусив ею "прямо с куста", то есть подняв из-под ног. Теперь им вечная память и наука живым: рыбные отравления — самые опасные после грибных. Но, конечно, таких ошибок большинство свалкеров не допустит никогда в жизни. Вот, например, знаменитый Поль Брэгг в труде о пользе голодания пишет, что к голодающим возвращаются утраченные зрение и обоняние. Истинная правда. Нормальный свалкер кусок годной к употреблению еды за сто метров различает. И за двести — чует нюхом, есть ли чем поживиться в запакованном мусорном мешке. Особенно зимой, когда воздух чист и пища не гниет, смешивая ароматы. Свалка кормит не только людей. Лисы, зайчики, даже редкие в Подмосковье енотовидные собаки приходят в Талдом подхарчиться. Но лишь тогда, когда человеческие детеныши уйдут по домам. А вот вороны людей не боятся и нередко уводят прямо из-под человеческого чуткого носа лучшие куски. Пробовали рассыпать отраву, чтобы отвадить пернатых ворюг, но свалкерский совет быстро отказался от мечты искоренить летучих конкурентов. С каждым новым поступлением отбросов свалкеры роют так основательно, что могут докопаться до отравленного слоя и сами съесть яд, предназначенный воронам. Летом к вороньей стае присоединяется всякая прочая лесная мелюзга — малиновки, дрозды, кукушки. А дятлы не покидают свалку и зимой: поедят хлебушка и стучат по березкам с новыми силами. Рука Москвы Продуктовый сезон прекращается к лету. Но к этому времени могучая армия дачников успевает заселиться на окрестные дачи, принося для свалкеров существенную подмогу. Дачники по местным понятиям — люди зажиточные, так как у них хватает средств жить в городе да еще за дачный участок платить. У обитателей Талдомщины такого размаха не встретишь. Виды "гуманитарной помощи" от дачников довольно разнообразны. Отдыхающие сыплют в расставленные вдоль участков мусорные контейнеры все что заблагорассудится, не думая об экономии. Особой популярностью свалкеров пользуется одна москвичка, которая еженедельно покупает в сельмаге сливочное масло, выбрасывая "несвежее" — оставшееся с прошлой закупки. На втором месте свалкерских симпатий — абхазская семья, купившая дачу неподалеку. У горских народов бытует чудесная традиция готовить столько еды, сколько можно съесть за одну трапезу. Все остатки выбрасывают опять же в контейнеры. Вот на таких расточителях и держится сегодня талдомская земля! К тому же дачники с первых дней заезда привлекают местных мужиков для починки и ремонта жилья, а баб — для ухода за огородами. Так что летом свалкеры подрабатывают "на хозяев". Это позволяет скопить к зиме некоторый запас денег. — У меня семья: жена, трое детей, — рассказывает свалкер Жора. — Старшему десять лет, младшему — восемь. Жена работает на молокозаводе, получает четыреста рублей. Двести отдаем за квартиру. Вот и кручусь на свалке целыми днями. Больше податься некуда... Жора немного сгущает краски. Есть ему куда податься: он отличный мастер по части ремонта аппаратуры. И в Талдоме его зовут каждый раз, едва телевизор начинает барахлить. Среди дачников Жора знаменит. Ведь телевизоры, простояв в холодном помещении всю зиму, требуют настройки. А дачников не грех и "раскрутить". Говорит настройщик, что аппарат плохой, через день сломается и вообще на свалку ему пора. Хозяева и соглашаются. И тогда главное — добиться, чтобы отправка имущества на свалку состоялась при активном участии мастера-оценщика. Таким нехитрым манером Жора справил детям приставку "Денди" и два плейера. Хочется же, чтобы все было как у людей. Время собирать Устроиться на работу в Талдомском районе можно только при фантастическом везении. Кроме торговли, куда берут молодых и красивых, в округе имеются: — свиноферма. Хорошее заведение — иногда туши павших поросят привозят на свалку. Но там и своим двадцати скотникам делать нечего, соискателей просят не беспокоиться; — молокозавод. Тоже злачное местечко, оттуда свалкерам творог поставляют и глазированные сырки. Вакансий, естественно, нет и не предвидится; — хлебопекарный комбинат. Это вообще неприступная крепость — даже на воротах табличка успела выцвести: "По вопросам трудоустройства не обращаться". И, наконец, есть в Талдоме элита. Сотрудницы обувной фабрики, которая недавно связалась с иностранцами и теперь штампует обувь "под фирму". На каждое из трехсот женских рабочих мест конкурс составляет сто двадцать человек. Больше, чем в Голливуде, когда старлетки пробуются на роль в эпизоде. А все потому, что зарплату милым дамам платят — пять тысяч рублей. Даже по московским меркам это ну очень много. А уж в Талдоме "миллионерш" знают наперечет. Это счастливицы, это баловницы судьбы. С их стола и перепадает свалкерам большинство жирных кусков. А между тем пять тысяч рублей "миллионерской" зарплаты талдомских обувщиц равны ста восьмидесяти долларам. Примерно столько же получает за месяц сборщица бананов в каком-нибудь Мозамбике. Опыты на людях — Только не надо нас жалеть! — отмахивается мастер-свалкер Жора. — Пока деньги были, я в магазин ходил регулярно. Как ни купишь сметану, обязательно просроченную впарят. А сколько раз колбасу зеленую продавали! А селедку тухлую постоянно за первый сорт продавцы выдавали! Нет, я сейчас питаюсь ненамного хуже, чем раньше, когда из магазина продукты брали... Свалкерскую правоту подтвердил предпринятый по возвращении в Москву рейд по столичным оптовым рынкам. Товаров с истекающим сроком хранения оказалось предостаточно: на петровско-разумовской оптовке, на тимирязевской продуктовой толкучке, в Черкизове и на Преображенских рядах... Что касается областных магазинов, то там продавать некондиционный товар было в порядке вещей все годы "совка". И уж тем паче теперь. И все-таки торговый люд прибыли терять по-прежнему не хочет: спецмагазины "продуктовой рулетки" в Москве уже появились. Например, Бибиревский универсам, где продают просроченную пищу по низеньким ценам. В народе его называют "Копейкой". Шоколад по семь рэ за плитку, крупы (те самые, с червячками) по три рэ, соки забродившие... Пенсионеры берут охотно, но, что самое поразительное, за весь прошлый год в Бибиревском районе не зарегистрировано НИ ОДНОГО пищевого отравления. Так что, может быть, и впрямь не надо жалеть талдомских и прочих свалкеров больше, чем любую другую категорию неимущего населения? Кормушка-то у всех одна: торговля — с ее условно доброкачественными товарами... ...Купив пакет суховатого печенья местной фабрики, я выбрала магазинчик на талдомской окраине и, улучив момент, когда других покупателей рядом не было, шепнула продавщице: — Не купишь печенья? Всю коробку за полтинник отдам... Продавщица ужасным шепотом ответила: — Иди ты!!! Сама ешь со свалки!.. На полках громоздились точно такие же пакеты того же сорта. И кажется, той же кондиции, что и мой товар. К чести талдомского санэпиднадзора, товар со свалки обратно в магазины не принимается — под страхом закрытия торговой точки. "Я советую: выбросьте... мясо, сосиски, колбасу, котлеты, сливочное масло, сыр, молоко... Наградой вам станет ваше здоровье". Галина Шаталова, лауреат премии им. М.Бурденко, "Целебное питание". И я советую, уважаемые имущие. Выбросьте. Делиться надо... Урочище Пупиха, Талдомский район.
