В последнее время практически ни один крупный скандал не обходился без участия налоговой полиции. Многие поспешили сделать вывод, что обещанная Путиным "равноудаленность олигархов" вылилась в облаву на них. Некоторые подумали, что власть просто в очередной раз решила продемонстрировать свою силу, и скоро все закончится. Однако в действительности все только начинается. Страна взяла курс на "диктатуру закона" и наведение финансовой дисциплины. И теперь это не просто слова. Нашлась структура, которая добровольно решила взять на себя ответственность за осуществление необходимых мер. Директор Федеральной службы налоговой полиции Российской Федерации, генерал-полковник налоговой полиции Вячеслав СОЛТАГАНОВ утверждает, что его служба способна жестко противостоять экономической преступности. ФСНП в скором времени станет главным органом по выявлению, изъятию и конфискации доходов, полученных незаконным путем. И развернет борьбу с их отмыванием. -Вячеслав Федорович, объясните феномен Вашего ведомства. Налоговая полиция — самая молодая из правоохранительных структур, но за короткое время существования успела нагнать страху больше, чем все прочие органы, вместе взятые. Вы специально формируете устрашающий имидж или это "издержки производства"? — Если вы имеете в виду шумиху вокруг "АвтоВАЗа", "ЛУКОЙЛа" и некоторых других предприятий, то она поднята не нами, а исключительно стараниями средств массовой информации. Честно говоря, столь болезненная реакция мне не совсем понятна. Мы, являясь структурой доступной, прозрачной и демократичной, просто известили общественность о том, что по ряду крупных организаций возбуждены уголовные дела и ведется следствие. Сделано это было для того, чтобы информация не искажалась, а была объективной. Поверьте, нам нет никакого смысла устраивать скандалы и "делать" на них себе РК. Так же как нет никакого смысла "душить" предпринимателей, в чем нас периодически обвиняют. — А разве это не так? Сам факт возбуждения уголовного дела не оставляет сомнений, что подследственному ничего хорошего ждать не приходится. — А вам известно, сколько уголовных дел мы прекращаем, не доводя до суда? Только за шесть месяцев этого года четыре тысячи дел было закрыто, когда люди признавали свою вину и добровольно возвращали государству все, что должны по налогам. Наши сотрудники в случае необходимости даже помогают им составить график выплат. Крайне редко в практике налоговой полиции применяется такая мера пресечения, как арест. Так что мы очень гуманная организация. — Известно, что отношения между государством и крупным бизнесом зачастую складываются не лучшим образом. Поэтому появление на сцене налоговой полиции дает повод предполагать, что власти используют ФСНП в качестве инструмента шантажа, чтобы "смирить" предпринимателей. — Налоговая полиция появляется, как вы говорите, на сцене лишь тогда, когда имеются признаки налоговых преступлений и правонарушений. Если мы и являемся инструментом, то не шантажа, а наведения экономического порядка в стране. Специфика налоговых расследований заключается в том, что это очень долговременный процесс. И если вдруг некий Сидоров стал неугоден, скомандовать нам: "А ну-ка, взять Сидорова!", поверьте мне — не получится. Понадобится два, три месяца, полгода, чтобы разобраться в деятельности коммерческой структуры, в зависимости от того, чем она занимается. Налоговый полицейский — не участковый милиционер, который пришел по вызову, забрал дебошира и привел в участок. Поймите, наши "клиенты" — совсем другая категория людей. Для того чтобы выйти на налоговое преступление или правонарушение, нужно собрать массу информации о том, какие применяются способы ухода от налогов, кто эти схемы составляет, где находятся документы, подтверждающие нарушения, — в каких проводках, в каком компьютере и где этот компьютер находится. Так что, уверяю вас, выполнять сиюминутные политические заказы налоговая полиция не может. Вот вы начали разговор с того, что нас боятся. Мы действительно страшны для нарушителей закона, но не "кулаками", а профессионализмом, умением выявить самые изощренные способы выведения денежных средств в тень. Я, в общем, понимаю, почему бизнесмены смотрят на нас с опаской: клеймо налоговых правонарушителей портит имидж, и с ними никто впоследствии не захочет иметь дела. — Вы говорите о раскрытии "налоговых и других экономических преступлений". Насколько ваша юрисдикция выходит за рамки налоговых правоотношений? — Помимо 198-й и 199-й статей УК РФ с этого года мы имеем право вести оперативно-розыскную деятельность еще по 25 статьям Уголовного кодекса. Добиваясь расширения полномочий, мы исходили вовсе не из желания подменить собой МВД и другие правоохранительные структуры, которые занимаются вопросами экономической безопасности. Дело в том, что в 98 процентах случаев, которые мы расследуем, неуплата налогов является следствием ранее совершенных противозаконных действий. Понятно, чтобы не платить налоги, нужно сначала заработать деньги. Конечно, бывает так, что человек гдето подработал, к примеру, вагоны разгрузил, получил наличными и не включил эту сумму в совокупный доход. Но подобные случаи — мелочь по сравнению с тем, какие средства скрываются в процессе незаконного предпринимательства, лжебанкротства, незаконной выдачи банковских кредитов, невозвращения валютной выручки из-за рубежа и т.д. В своей работе мы постоянно сталкивались с подобными фактами. В сущности налоговые правонарушения в большинстве случаев — лишь верхушка айсберга. Теперь мы получили право не передавать в МВД все, что выходит за рамки 198-й и 199-й статей, а самостоятельно действовать там, где имеются признаки еще 25 экономических преступлений. — Вам кажется, что этого мало? Вы ведь встречались с президентом, чтобы просить о предоставлении права заниматься проблемой легализации "грязных" денег и возвратом средств из-за рубежа. — Я встречался с президентом, чтобы доложить о результатах нашей работы и о том, какие мероприятия планируются. Легализация незаконно нажитых капиталов и утечка денег за рубеж — одна из проблем, которые я поднял во время нашей беседы. Дело в том, что Россию постоянно обвиняют в том, что она не занимается вопросом отмывания криминальных капиталов. Я предложил президенту возложить решение этой проблемы на ФСНП. У нас для этого достаточно рычагов. В связи с расследованием налоговых преступлений мы так или иначе занимаемся проблемами внешнеэкономической деятельности, отслеживаем финансовые потоки. Кроме того, ФСНП России имеет на сегодня соглашения о сотрудничестве с коллегами из 27 стран и еще около 15 сейчас прорабатывается. Это значит, что существует реальная возможность получать всю необходимую информацию о нахождении и перемещении средств, выведенных из-под государственного контроля. Так что будет вполне логичным, если налоговая полиция станет головным правоохранительным органом по выявлению, изъятию, конфискации доходов, полученных незаконным путем и организации борьбы с их отмыванием. — Но не секрет, что и бюджетные средства уходят в неизвестном направлении. Этой проблемой вы готовы заниматься? — Мы ею занимаемся. Помните, в регионах бюджетникам не выдавали зарплату по нескольку месяцев? Средства на погашение задолженности были выделены из федерального бюд жета, однако по назначению так и не дошли. Мы в то время некоторые дела отодвинули на второй план, чтобы найти "потерянные" деньги. В регионы выезжали специальные следственные бригады, были заведены сотни уголовных дел на нечистоплотных чиновников. Налоговая полиция немало сделала, чтобы вернуть бюджетные средства. Есть и другой аспект. Сегодня одной из основных проблем нашей страны является незащищенность инвестиций. Во время встречи с президентом я предложил предоставить нам полномочия по защите российских инвестиций на международном и внутреннем рынках. Особенно тех, что даются под государственные гарантии. Это те же бюджетные средства. И они начинают "испаряться" еще на стадии подготовки инвестиционных проектов. Но если мы хотим добиться стабильного роста экономики, ни один вложенный в ее развитие рубль не должен пропасть. Принимать решение, конечно, будет президент. Но, думаю, обеспечение инвестиционной безопасности вполне могло бы стать одним из направлений нашей работы. — По вашим словам, возможности налоговой полиции в борьбе с финансовой преступностью растут. Чем же тогда объяснить увеличение количества налоговых преступлений? — Действительно, если сравнивать цифры, то за шесть месяцев текущего года уголовных дел возбуждено столько же, сколько за весь 99-й — более 16 тысяч. Но однозначно объяснять это расширением масштабов преступности я бы не стал. Растет и наш профессионализм. Существует статистика охвата нашими проверками различных сфер экономики. Если в прошлом году этот показатель составлял 4 процента, то в этом — уже около 13. Разумеется, говорить о том, что мы все держим под контролем, нельзя. Тем не менее технологии нашей работы меняются. От точечных ударов мы переходим к комплексным мерам, охватывающим всю сферу, где совершается правонарушение или преступление: от производства до розничной торговли. В увеличении количества заведенных дел сыграло роль и то, что отпала необходимость "распыляться". Мы, как я уже говорил, больше не занимаемся налоговыми проверками, а ведем только оперативно-розыскную деятельность. С другой стороны, из предпринимателей, которых мы проверяем по своей линии, далеко не все оказываются серьезными нарушителями и преступниками. Примерно в 30 случаях из 100 выявляются лишь незначительные нарушения. Так что, на мой взгляд, правовая и налоговая культура в нашей стране все-таки существует. Надо просто работать с людьми. Беседуя с предпринимателями, я все чаще прихожу к выводу, что многие из них устали от "беспредела" и хотели бы, чтобы их деятельность протекала в правовом поле. Думаю, что изменения в налоговом законодательстве, снижение налоговых ставок будут во многом способствовать росту налоговой добропорядочности. — Как Вы думаете, могла бы также способствовать росту добропорядочности налоговая амнистия? Есть мнение, что это бесполезная мера: государство прощает долги, а через некоторое время они начинают расти по новой. — Рано или поздно проводить налоговую и экономическую амнистию придется. Думаю, что понижение ставки подоходного налога до 13 процентов как раз первый шаг на пути к ней. — Сколько же разработок у налоговой полиции тогда пропадет? Не жалко? — Только силовыми методами мы никогда не поправим финансовое положение страны и не вернем денег, ушедших за границу. Можно заставить отдельных людей вернуть определенные суммы. Не более того. Я работаю в силовых структурах уже три десятка лет, поэтому говорю авторитетно: силовые методы — это лишь один из механизмов, которые должно использовать государство. Но это не главный механизм. Безусловно, амнистии должна предшествовать огромная длительная работа, прежде всего пропагандистская. Нужна обновленная законодательная база. Если сейчас государство пойдет на такой шаг, не подкрепив его законами, это будет всего лишь красивый жест, который в итоге вернет нас к тому, от чего ушли. — Но пропаганда, то есть предупреждение налоговых преступлений, — это одна из Ваших задач. Как Вы с ней справляетесь? — Прежде всего пытаемся ликвидировать правовую и налоговую безграмотность. Вы заметили, что такие слова, как "налоговая дисциплина", "налоговая культура", все чаще звучат по радио и телевидению, появляются в печатных СМИ? К подобной пропаганде мы привлекаем общественность: при директоре ФСНП, начальниках территориальных управлений созданы общественные советы, куда входят известные люди, деятели науки, искусства. С другой стороны, мы работаем и над собственным имиджем. Но не в сторону устрашения, как вы говорите. У нас создан экспертный совет, сформированный из юристов, специализирующихся в области налогового права. Они помогают выверить, с одной стороны, действия в отношении наших оппонентов, с другой — нашу нормативную базу. Независимым экспертам легче оценить наши действия с позиции тех людей, которых мы проверяем. Ну и, наконец, сам факт появления на предприятиях или фирмах сотрудников ФСНП уже оказывает дисциплинирующее воздействие. Этот эффект нельзя подсчитать в рублях или других единицах, но, поверьте, он существует. Полностью интервью с Директором ФСНП России Вячеславом СОЛТАГАНОВЫМ читайте в августовском номере журнала "Деловые люди".
