Завтра кинематографическая Москва простится с Саввой Кулишом, смерть которого случилась столь внезапно, и от этого все произошедшее кажется невероятным. И тем не менее... страшное название — “Мертвый сезон” — некогда снятого им фильма для автора теперь не метафора.
С того самого дня, как сообщили о смерти Кулиша, в его доме на Васильевской улице — все время люди. Приходят коллеги, ученики, друзья.
— Мы потеряли папу... — рыдают в трубку те, кто находится за пределами России, но причисляет себя к большому отряду выучеников мастера.
— Так и напишите: умер человек, который нас всех объединял, — сказал пожилой оператор и заплакал. Собственно, в эти дни никто не скрывает слез: Савву действительно очень любили. Этот большой мужик, так похожий обвислыми усами на моржа, был бесспорным авторитетом в сложном мире кино.
Наверное, его судьба была предопределена: родился он в Одессе в семье киношников. Отец — известный оператор, работавший ассистентом у Эйзенштейна; мать — монтажер. Есть даже снимок, где трехлетний карапуз пытается из кофра достать камеру, не подозревая, что через несколько лет станет известнейшим камероменом. Во всяком случае, выпускника операторского факультета заприметил Михаил Ромм и пригласил работать в группу фильма “Обыкновенный фашизм”, а потом сделал его режиссером-стажером. Он мотался по архивам, выискивая редкие кадры для легендарной картины Ромма.
— Я помню, он приходил ночью домой, синяки под глазами, и с порога выпаливал: “Ты не представляешь, что я видел. Это ужасно!” — вспоминает жена Саввы Яковлевича Варвара Арбузова. — А потом вместе с болгарским другом он сделал документальный фильм “Последние письма” — о немцах, писавших в Берлин из-под Сталинграда...
Фильм хотели запретить, но после того, как кинодокумент получил на Международном фестивале в Кракове “Золотого дракона”, киносудьба молодого оператора, подающего надежды звезды, круто повернулась. Ему предложили снять первый полнометражный фильм о советских разведчиках. Этот фильм войдет в историю кино под названием “Мертвый сезон”. Но его будущей славой даже и не пахло, поскольку фильм сопровождался постоянными скандалами. Вовсю работал любимый глагол соввласти — “запретить”. Кулишу запрещали снимать в роли полковника Ладейникова никому не известного Донатаса Баниониса, запрещали документальные кадры с Кеннеди... На просмотре в Ленинградском обкоме тогдашний первый секретарь Толстиков откомментировал работу режиссера так: “Что такое? Я выхожу из зала — показывают Кеннеди. Вхожу — снова Кеннеди. Про кого этот фильм?!”
Вырезали Кеннеди, смыли две любовные сцены разведчика с формулировкой: “У советских разведчиков не может быть любви на стороне. Жены обидятся...” И тем не менее, прикрытый авторитетом Михаила Ромма и Григория Козинцева, “Мертвый сезон” вышел и имел оглушительный успех: за девять месяцев его посмотрели 100 миллионов человек.
Начало было великолепным. Продолжение, длившееся до последнего дня, — удивительным. Он вкалывал как сумасшедший. Только закончил 12-серийный телефильм “Прощай! Прости... XX век”. Был автором и продюсером проекта “Сто фильмов о Москве”, задумал тему и уже писал сценарии к фильмам “Тени режиссеров в раю и аду” и “Быть евреем”, готовил Выборгский фестиваль “Окно в Европу”... Все и привыкли к тому, что Кулиш — это талантливый вечный двигатель, бегатель, выколачиватель. Не тусовщик. Никогда никто не видел его опустившим руки — он был сумасшедший борец, любивший повторять: “Хорошо, что запрещают. Мы такую бучу устроим!..”
Неделю назад он выехал в Ярославль, где должен был выступать от Института “Открытое общество”. Казалось бы, ничто не предвещало дурного. Рано утром из гостиницы поговорил по телефону, а потом... Этого никто не видел, но установили по следам в номере: Савва Яковлевич упал, каким-то чудом открыл дверь и позвал горничную... Его срочно отвезли в городскую больницу.
— Мне рассказали, что сначала он даже разговаривал. А потом, как сказали врачи, за первым инсультом пришел второй, и Савва уже не приходил в сознание, — продолжает Варвара Арбузова. — Врачи только удивлялись, что, когда я входила в палату, стрелки на приборах, к которым подключили Савву, начинали зашкаливать. Специалисты, которые приехали из Москвы, из госпиталя Бурденко, сказали мне, что местные врачи сделали все идеально, но он не справился...
Она плачет. И говорит, что они прожили вместе 40 лет и она не знает, как теперь будет без него. В дом на Васильевской продолжают приходить люди — коллеги, артисты, с которыми работал Савва Кулиш... Все в шоке.
Панихида по Савве Кулишу состоится в Доме кино 14 июня в 12.00. Похороны — на Троекуровском кладбище. Режиссера похоронят рядом с могилой отца — известного оператора.
Фото из домашнего архива.
