Семь лет прошло с тех пор, как Александр Солженицын вернулся в Россию. Но великий писатель — и великий конспиратор. Очень долго он работал над книгой “Двести лет вместе. 1795—1995”, посвященной отношениям русских и евреев. Но публика узнала об этом только сейчас, когда книга должна выйти в печать... О том, как протекает жизнь писателя в Троице-Лыкове, почти ничего не известно.
Мы отправились в этот поселок, чтобы выяснить: как складывается соседство с классиком?
Пыльная узкая дорога, одноэтажные, давно не крашенные дома по обеим сторонам... Это — часть села, где живут “маленькие” люди. Дальше начинается элитная территория, “приютившая” не самых бедных граждан России и таких крупных госчиновников, как, например, премьер Касьянов. Дачи для крупных функционеров здесь стали строить еще при Сталине. В Троице-Лыкове в 22-м году жил и Ленин. Его настолько раздражал колокольный перезвон сразу трех местных храмов, что вождь пролетариата разродился статьей “О значении воинствующего материализма”...
На границе двух миров живет чета пенсионеров, чей домик оказался ближе остальных к территории сильных мира сего.
— Супруга Солженицына постоянно ездит на “Вольво”, — рассказывает хозяин “пограничного пункта” Юрий Михайлович, — когда проезжает, все время приветствует меня рукой. И теща, которой уже за восемьдесят, тоже лихо гоняет. А вот сам Александр Исаевич из дома выезжает очень редко. Да и у него мало кто бывает.
В число этих “мало кого” не входит ни один местный житель. Сам Солженицын на контакт не шел, селяне тоже не навязывались. В итоге знакомством с писателем мог похвастать лишь один из местных выпивох, который, как утверждает народная молва, имел привычку просить у “совести нации” в долг. Причем весьма успешно.
— А я однажды подкараулила жену Солженицына возле дома и тоже заняла у нее денег, — рассказывает дама с подбитым глазом, назвавшаяся Татьяной. — И она мне дала 35 рублей!
На этом свидетельства о непосредственном общении с семьей классика исчерпались. “За семь лет его ни разу не видели”, — утверждает большинство селян.
О том, что в Троице-Лыкове поселился человек, чье имя прогремело на весь мир, местные жители узнали по телевидению. До этого они лишь строили догадки, видя, как на территории бывшей правительственной дачи, где в советскую эпоху жил Каганович, роют огромный котлован, выгружают стройматериалы... Потом появился слух, что предназначающийся “для какой-то шишки” дом уже возведен.
— У него дом одноэтажный, — уверенно заявляет “абориген”, дед Толя. — Я слышал, как он по телевизору говорил, что не любит, когда в доме несколько этажей...
— У Солженицыных дом трехэтажный! — опровергает односельчанина пенсионер Юрий Михайлович. — Только два этажа — подземные. Под землей — тишина, шума никакого, и это помогает Солженицыну работать. Мне про это сторож рассказывал, когда дом только строился. И еще потом он пускал меня поглядеть на жилище: оно полностью из дерева и все резное...
Достоверно известно, что Александр Исаевич воссоздал в деталях родную обстановку: нынешнее жилище Нобелевского лауреата является точной копией его дома в Вермонте. Строительство “близнеца” писатель оплачивал из собственного кармана. Что же касается земельного участка, то его, площадью 4,35 га, Солженицыну выделило в пожизненное пользование правительство Москвы.
“Новостройка” окружена деревянным зеленым забором — весьма ветхим на вид, но зато с красующимися поверху завитками колючей проволоки и высотой около двух метров. Облупленные голубоватые ворота щерятся окошком для писем. Эти строгости призваны оберегать семью Солженицыных от любопытных. В первую очередь — журналистов. Селяне рассказывают, как некие иностранные корреспонденты соорудили подобие воздушного шара, но перелететь через забор им помешала писательская охрана. Другие труженики пера замыслили подобраться к усадьбе со стороны Москвы-реки, с которой граничит “имение”. Не удалось: Александр Исаевич распорядился возвести ранее кем-то сломанное ограждение и здесь.
Когда к писателю пожаловал высокий гость — президент Путин, — строгости распространились и на соседей. Обитателям дома напротив мягко рекомендовали не отходить от жилища дальше чем на метр, а другую местную жительницу, которую угораздило в момент президентского визита отправиться на другой конец села — к свекрови за ребенком, — президентская охрана так и не пропустила.
Сейчас дорогу к писательскому дому не преграждает никто, и я пытаюсь, войдя в образ обычной поклонницы таланта, добиться встречи с хозяином. “Без предварительной договоренности вас никто не примет”, — говорят мне в усадьбе. Заглядывая за ворота, успеваю лишь заметить проложенную среди елей и кленов тенистую аллею. Окошко захлопывается...
На “обычной” части Троице-Лыкова соседство с именитыми согражданами не отразилось практически никак. Нет газопровода, школы, телефонов в селе всего два или три. Единственный, кто хоть в чем-то помог соседям “из народа”, был в свое время живший здесь на даче Суслов. Но и его помощи пришлось добиваться хитростью.
— К нам сюда не ходил никакой общественный транспорт, — вспоминает местная жительница Алла Григорьевна. — Добираться было очень тяжело, но никакие жалобы не помогали. Тогда мы всем селом написали письмо Суслову и ночью подбросили ему на дачу. Через некоторое время до Троице-Лыкова пустили автобус...
Это было первой и последней на сегодняшний день попыткой селян извлечь пользу из соседства с “большими людьми”. На вопрос, почему бы им не повторить подобный опыт сейчас, троице-лыковцы отвечают, что живущие здесь сильные мира сего, “наверное, очень заняты”. А на Александра Исаевича они обижены лишь за одно: “Солженицын толком не знает, где он живет. Как-то выступал по телевидению и сказал, что дом у него находится в подмосковной деревне Троице-Лыково. Да какая ж мы деревня, когда — село! И вовсе не подмосковное: на территории города находится...”
Когда мы попытались дозвониться до супруги писателя Натальи Дмитриевны и спросить, почему ее семья ведет столь закрытый образ жизни, то получили гневную отповедь помощницы Солженицыной: “Если бы Александр Исаевич вел открытый образ жизни, то когда бы он писал?!” Услышать мнение самой Натальи Дмитриевны по этому поводу нам не удалось.
Действительно, нелепо было бы упрекать классика в том, что он предпочитает творческое уединение “светской” суете. Но вот парадокс: прямо за забором дома Александра Исаевича начинается простая Россия, которую он так мечтал “обустроить”, для которой он пишет свои книги. И до настоящего “обустройства” ей ох как далеко...
