...Когда три года назад президент Олимпийского комитета России Виталий Смирнов объявил, что лучшим спортсменом страны признан гребец-каноист Максим Опалев, и сам маркиз Хуан-Антонио Самаранч вручил лауреату сияющее серебряное блюдо, по залу, помнится, пробежал гул недоумения: “Как? За что? Да кто это вообще такой?”
Оно и понятно — давно такого не было, чтобы первым среди российских чемпионов избирали никому не ведомого спортсмена. Между тем, тогда, в 99-м, 19-летний Максим произвел настоящий фурор, сделав на миланском канале королевский “хет-трик”: выиграл на чемпионате мира гонки на 200, 500 и 1000 метров. Прежде такое не удавалось ни одному гребцу в мире...
Впрочем, и сам новоиспеченный “оскароносец” выглядел слегка ошарашенным. Поэтому, когда он оказался рядом, поинтересовались: “Не ожидал?”
— Конечно! Сначала думал даже, что ослышался. Карелин, Чемеркин, Кафельников — это же кумиры моей спортивной юности... Небожители! В голову не приходило, что смогу опередить их.
— А чем ты это сам объясняешь?
— Новизны людям захотелось. Нового вида спорта, нового имени. Потом, три титула чемпиона мира в году — у меня одного...
В этом году Максим снова блеснул и на “мире”, и на “Европе”: и в Венгрии, и в Испании — по три золотых медали. Из четырех возможных. Плюс — по серебру... Да, давно уже не было у нас столь оглушительного преимущества ни в одном олимпийском виде спорта!
А вообще, в свои 22 года он уже успел хлебнуть всякого. Было и море подарков, призов, славословий — тогда, в 99-м. Но всего год спустя Опалева уже забывают пригласить на традиционный бал олимпийцев. Почему? Просто потому, что не оправдал надежд. Завоевал в Сиднее “только” серебряную медаль.
— Что же произошло тогда на олимпийском канале Пенрайт, Максим?
— А то вы не помните? Буря была, шторм настоящий! Поднялась такая волна, что соревнования трижды переносились...
Н— Ну и что? Условия ведь для всех равные...
— Не скажите. Я же технарь. Еду не только за счет мощи, но и за счет качества движений. А при болтанке, когда днище каноэ пляшет под тобой, техника гребли перестает давать преимущество. Тут уж не до чистоты и совершенства. Остается только голая сила, навал и мощность... Это бы ладно, это у меня тоже есть. Я же волгарь. Но вот психологическое состояние, когда у тебя перед гонкой, может быть, всей твоей жизни, отбирают главное преимущество, уже не из лучших.
Потом, я думал, что главные мои соперники — такие гроссмейстеры весла, как Мартин Доктор, Андреас Диттмар, Николай Бухалов, Стив Жиль и Михайло Сливинский. На них и ориентировался. И зевнул финишный рывок венгра Дьердя Колонича, который мне претендентом на победу не казался. Вот все это: волна и болтанка, тактическая ошибка, — сложилось одно к одному и принесло победу венгру. И хотя перед Сиднеем (да и после него) я выигрывал у Колонича не раз, главную гонку все-таки проиграл.
— Значит, просто не повезло? К себе у тебя претензий нет?
— Ну что вы! Я себя не виню — кляну за допущенные ошибки. Единственное, что, может быть, оправдывает, — отсутствие опыта. Атмосфера игр — это что-то! Психологическое напряжение словно висит в воздухе. Я это еще раз прочувствовал, наблюдая за зимней Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити. Видел, что такое внутренний страх не выиграть такую нужную медаль. Состояние постоянного стресса. Особенно когда ты “обязан” стать олимпийским чемпионом. Вот от этого и перегорают спортсмены. И допускают ошибки. Потерянный обруч Алины Кабаевой, падения Евгения Плющенко и Мишель Кван, промахи на стрельбище Павла Ростовцева... Все из одной оперы.
— Такое может надолго выбить из седла? Ты был разочарован?
— Да не то что разочарован — я был раздавлен! Месяца два не мог отойти... Спасибо тренеру, друзьям, руководству — не бросили, поддержали в трудный момент. И как-то утром я проснулся и подумал: а что, собственно, произошло? Жизнь остановилась, Олимпиаду в Афинах отменили? А заодно по дороге к ней и три чемпионата мира и Европы? Или в Пекине гребли не будет? Нет же! Встряхнулся — и начал по-серьезному готовиться к новым поединкам.
— А как расслабляешься после гонок, как нервный стресс снимаешь?
— Рыбалку люблю. Когда по Волге поднимается селедка, за один заброс “самодура” рыбок пять можно поймать. Поднимаешь из воды — прямо елочная гирлянда. Или вот когда судака ловишь — рыбина килограмма в два упирается, мечется из стороны в сторону. Сплошной адреналин. Как на финише крупной гонки...
— Ну и что ты с уловом делаешь?
— Шашлык из судака на природе пробовали? На шампуре — волгоградская помидорина: “розовый гигант” или “бычье сердце”. Вперемежку с кусками вымоченного в уксусе судака. Объедение! А уж если повезло и попадет тебе на крючок осетр — ни на одном банкете-фуршете, презентации или приеме такого не встретишь!
— Что читаешь?
— Хороший детектив люблю.
— Маринина, Незнанский...
— Нет. Это все криминальные кроссворды, перепевы Агаты Кристи на русском материале. Мне Борис Акунин больше нравится...
— А скандально известный Сорокин?
— Это который матом пишет? Даже в руки брать противно! Вообще я консерватор. Мне больше по нраву герои Джека Лондона, бросающие вызов судьбе и обстоятельствам.
— А реальные сегодняшние герои?
— Они из мира спорта. Гребец Стивен Редгрейв, ставший пятикратным олимпийским чемпионом, несмотря на диабет. Легкоатлетка Любовь Нарожиленко, велосипедист Лэнс Армстронг, победившие самый страшный диагноз — рак...
Еще на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити восхищался Михаилом Ивановым. Как он с первым шагом ожесточенно сжал зубы, так и бежал до конца гонки! На одной силе воли, на характере... Или Ирина Слуцкая. Которая после того, как ее бессовестно засудили, заявила: “Я этим господам спокойной жизни не дам. Кататься буду долго-долго и у всех выигрывать”. И выполнила обещание, став потом чемпионкой мира.
— А чем, на твой взгляд, вызваны допинговые скандалы?
— Так новый президент МОК у нас теперь кто? Доктор, хирург! Вот он и доказывает спортсменам, что “медицина превыше всего”. Причем своими излюбленными методами. А заложниками эксперимента оказались спортсмены. Кто-то где-то таинственно жмыхует с пробирками. Без российских врачей и лаборантов, кстати. А потом выносит обвинительный вердикт. И ты ничего не в состоянии сделать. Что, прямо на старте считать, сколько у тебя в крови эритроцитов? И потом, три забора крови в день — слишком сурово. Я уже говорил о психологическом состоянии в эти минуты. Когда одно-два слова могут перевести из душевного подъема в глубокую депрессию.
— А как бы ты сам проводил допинг-контроль?
— Только сразу после гонки. И тут же — объявление итогов. Процедура должна быть быстрой и “прозрачной”. А не умеете, так не беритесь. Охота и “отстрел” спортсменов допинг-офицерами на сборах, тренировке, тусовке, отдыхе и так далее не менее опасна, чем сам допинг.
— А гребцы пользуются допингом?
— Не хочу никого обижать. Сам, как говорят в народе, свечу не держал. Но проблема требует решения на самом высоком уровне. Управленческом и научном. Думаю, ОКРу пора заказать эту тему профессионалам. И разобраться: так ли уж смертельно опасно для организма увеличение эритроцитов и гемоглобина? И — как это определять быстро и надежно...
— Ты, судя по всему, парень эрудированный. Скажи, в “Как стать миллионером” играешь?
— Конечно.
— И до какой цифры добираешься?
— До второй несгораемой — в 32 тысячи — регулярно. А рекорд — четверть миллиона. Выше пока не поднимался. Вот сделали бы “заезд” чемпионов мира — с удовольствием бы сыграл.
— А вы не жалеете иногда, что взяли в руки весло, а не клюшку или ракетку?
— Да нет. Бывает обидно, конечно, когда вижу, как купаются футболисты и хоккеисты в лучах спортивной славы, а наши многократные чемпионы мира по каноэ свою фамилию, напечатанную газетным шрифтом, разве что по большим праздникам видят. А еще обидно, что виды спорта, где человека ломают, травмируют, калечат, — в центре общественного внимания. А гребля “нарабатывает здоровье”, и вместе с тем — на самых задворках. Да у нас на базе любой третьеразрядник мастера-качка из подвала за пояс заткнет. Гребец — это не вешалка-манекен с надутыми шарами мышц. У него все гармонично, ровненько, подтянуто. И “лятиссимус дорзи“, и “ректус абдомиминис”. Извините, когда экзамен в инфизкульте сдавал, латыни нахватался.
— А это части тела хоть приличные?
— Прямая мышца живота, широчайшая спины. А неприличные сегодня все знают и без института... У нас — загар, сила, выносливость. Стальной торс, бицепсы, трицепсы, квадрицепсы шварценеггеровского объема. И все это — на лодочке, на ветерке, на дикой природе.
— На дикой?
— Да, гребем-то мы там, где кончается асфальт и начинается плеск реки. Что видят футболисты? Ну, поле. Ну, ворота. Всю жизнь одно и то же. А я вот гребану веслом — и поехал. Над головой — голубое небо, под веслом — хрустальная вода. По берегам то заливные луга, то темно-зеленые хвойные леса. Чайка над головой повисла. Того и гляди что-нибудь на тебя уронит. Говорят, к счастью. Покой, экология... Куда прежде художники — Левитан, Репин, Шишкин — за красотой России ездили? К нам, на Волгу. А мы здесь каждый день тренируемся... А вот в Астраханском заповеднике через плантацию лотосов ваши футболисты проезжали? Или рядом с розовым островом взлетающих фламинго? Или с китами? Или на Замбези со стадом бегемотов? Или на Ниле среди аллигаторов? Или на Амазонке с анакондами?
А уж совсем потом, когда уйду из гонок, по Колорадо спущусь, в Антарктике между айсбергами пошныряю. Да мало ли где может побывать человек с веслом в руках...
Ну, Максим, уходить-то, наверное, пока все же не стоит. Подождут Колорадо с Антарктикой. Впереди Афины.
