— Это “Конкурс дневников”? Мне записали: “Громко кричала на уроке!”, когда я училась в пятом классе. Это было в 1947 году. Тогда девочки еще учились отдельно от мальчиков. Сохранился ли тот дневник? Приезжайте, я вам покажу.
Раисе Михайловне Царьковой 68 лет. У нее ходит в школу внучка. А сама она пошла в первый класс в 1942 году в Челябинске, куда ее семью эвакуировали из окруженной немцами Москвы.
— Сказать по правде, даже не помню толком тот год, такой он был страшный. Зато никогда не забуду имя первой учительницы. Ее звали Платонида Георгиевна. Тетрадей нам страшно не хватало. В классе сидели дети разного возраста.
А в 43-м семья вернулась в столицу. И оказалось, что, пока они были в эвакуации, в их собственную квартиру на Новослободской вселилось семейство дворника. Пока суд да дело, пока выясняли, кому все-таки принадлежат квадратные метры, Рая пропустила не одну школьную неделю — в простых словах по две-три ошибки делала. Второклассницу уже собирались было оставить на второй год, да вмешался отец: “Целый год жизни терять?! Не позволю! Сам буду с ней заниматься”.
Занятия вышли своеобразными: отец толком не разбирался в мудреных правилах и гонял дочь как сидорову козу: пока сам не поймет из ее объяснений, что к чему, ни на страницу вперед не продвинется. Поиграв таким образом “в школу” с собственным папой, Рая очень быстро стала одной из лучших учениц класса.
В послевоенной, еще разделенной по половому признаку школе публика была самая разношерстная: ребята возвращались из эвакуации, кто отставая, кто перегоняя программу. В одном классе учились дети с разницей в возрасте в 2—3 года.
— Многие до седьмого класса не выровнялись. Только в старшей школе остались самые умные, остальные ушли кто в ПТУ, а кто на завод — на хлеб зарабатывать.
Школьная форма была точно такая же, как и у “поздних” советских школьников: черный передник поверх темно-коричневого платья с белыми воротником и манжетами.
Когда мы с фотокорром увидели дневники образца 1947-го и 1948-го, стало непонятно: зачем современным школьникам толстенные фолианты?
Табель — так назывался в те годы документ учащегося — величиной чуть больше ладошки в ширину, а по длине как раз на ней умещается. На каждой странице — оценки за неделю плюс еще две отметки: по поведению и по прилежанию — то есть старанию ученика.
— Видите, как только появляется “тройка”, по прилежанию тут же ставили “четыре с минусом”, — демонстрирует семейную реликвию Раиса Михайловна. — А почему я кричала на уроке? Мы с подружкой спорили. Был диктант, и мы никак не могли решить, какую букву писать: “а” или “о”. Я оборачивалась к ней и громко шипела: “А-а!”, а она мне в затылок: “О-о!”. В конце концов учительница написала замечание нам обеим.
Присылайте учительские записи из своих дневников по адресу: 123995, ГСП-5, Москва, Д-22, улица 1905 года, 7 (с пометкой “Конкурс дневников”) или на e-mail: teenager@mk.ru. Можно рассказать и по телефону 781-47-22. Все выдающиеся достижения педагогической мысли будут опубликованы в газете, а победителя, отыскавшего самую забавную или оригинальную запись, ждет подарок от “МК”!
Замечательное письмо прислал на наш “Конкурс дневников” смольчанин Юрий Будалов: “Несколько десятков лет тому назад, когда классы только-только вновь стали смешанными (в сороковые-пятидесятые годы мальчики и девочки учились раздельно), получить красный автограф учителя считалось доблестью. Школьные дневники пестрели негодующими замечаниями педагогов. Чем “страшнее” была запись, тем большим авторитетом пользовался мальчик. Девочки откровенно восхищались мужеством “героев”, а маменькины сынки им втайне завидовали”.
Юрий Григорьевич, судя по всему, был в школе большим “авторитетом”. Вот лишь несколько учительских нетленок из его дневника: “На перемене влетел головой в живот завуча и даже не извинился!”; “Весь класс провонял чесноком и сорвал урок”; “Привык ходить в туалет только на уроке!”; “Опять пришел без нужных принадлежностей”. И самое, на наш взгляд, убойное замечание: “Когда, наконец, я увижу твою мать!”
Славное дело Юрия Будалова продолжил его сын. У него тоже набралось немало педагогических шедевров. “Помешал девочкам раздеться!” — записал в дневнике один разгневанный педагог. “Всех, кто сидит с девочками, обзывает “бабниками”, а сам-то кто, если сидит с мальчиком?” — ехидно заметил другой. “Привел в класс собаку и травил ею детей!” — возмутился третий. “Разбил окно. Прошу вставить по-хорошему”, — потребовал четвертый.
Замечание учительницы географии радикально изменило судьбу Стаса Чистякова. Он второй год грызет гранит экономической науки, а ведь мог быть знаменитым авиаконструктором... Когда Стас был восьмиклассником, схлопотал замечание: “На уроке географии конструирует самолеты и испытывает их”.
— Замечание, такое строгое и серьезное, напрочь отбило у меня охоту становиться авиаконструктором, — смеется будущий экономист.
Самые смелые педагоги идут еще дальше и сильно рискуют остаться вовсе без учеников. “На перемене вешалась на деревьях во дворе!” — такую “суицидальную” запись оставила учительница в дневнике Павленко.
