Года полтора назад я случайно попала на семинар студентов-политологов, обучавшихся в международном университете в Вене. Студенты все были из разных стран: из Англии, Канады, Австрии, Чехии, Польши, — а вел семинар профессор-американец.
Обсуждались причины Второй мировой войны, и вот, когда все их уже назвали и обсудили и семинар подходил к концу, профессор решил подвести политологические итоги: “Так что же надо и не надо было делать в сложившейся ситуации, дабы избежать Второй мировой войны?” “Нельзя было закрывать глаза на то, что происходило в Германии, — тут же ответил студент-англичанин. — После поражения в Первой мировой войне немцы мучились комплексами побежденной нации. В результате они выбрали себе правителя-маньяка и попали под его влияние. Их следовало от него избавить. Поэтому, когда появились первые признаки всеобщего помешательства типа борьбы за чистоту арийской расы и прочая “Германия uber alles”, нормальные государства должны были объединиться, провести жесткую молниеносную войну против Германии и свергнуть Гитлера”.
“Совершенно верно. Только короткая решительная война. Иного выхода в подобных ситуациях нет, — подтвердил профессор. — И когда вы займете высокие должности в правительствах своих стран, пожалуйста, всегда помните об этом”.
“Но ведь немцы сами выбрали себе Гитлера, это было их решение, — удивилась я. — Значит, они хотели себе именно такого правителя. Это их право, их внутреннее дело, и другие государства не могут на него посягать. Что получится, если все начнут свергать у своих соседей президентов просто потому, что они им не нравятся?”
Профессор усмехнулся: “Если ваш президент не угрожает мировому порядку — ради бога, пусть он будет хоть трижды маньяк. Живите под его руководством, если вам так нравится. Но Гитлер угрожал, а цивилизованные страны не хотели этого понять. Они думали как вы: “Ах, немцы стали такие странные. Похоже, они сходят с ума. А впрочем, это дело немцев”. И в результате погибли десятки миллионов человек. Вот цена вашего либерализма”.
* * *
Если правящий режим в некоем государстве угрожает мировому порядку, то на такое государство можно и должно обрушиваться военной мощью, дабы предотвратить куда большие жертвы, чем те, что принесет молниеносная “превентивная” война.
Это точка зрения американцев, она логична, она обоснована горьким опытом 11 сентября. Надо сказать, что с ней никто особо и не спорит. Только законченные пацифисты говорят сейчас: “Даже в таком случае можно обойтись без войны, проводя лишь политику терпения и вовлечения. Мы же справились с Советским Союзом таким образом — просто терпели его и вовлекали в свою жизнь, и он в конце концов рухнул”. Но в то же время все понимают, что риск здесь большой, нервотрепка страшная, и годы “холодной войны” вспоминают с ужасом.
Сомнения на самом деле вызывает другой момент: как понять, есть угроза или ее нет?
Ведь угроза — это неосуществленное намерение. Она неочевидна, ее руками не потрогаешь. Страшно ошибиться.
Формально считается, что угроза мировому порядку с некоей территории может возникнуть в том случае, если на этой территории присутствуют одновременно два фактора: а) диктатура, б) оружие массового уничтожения. Если присутствует только один фактор, тогда ничего страшного. Скажем, оружие массового уничтожения есть и у американцев, и у нас, но зато нет диктатуры, поэтому никто не беспокоится. Другой пример — Туркмения. Наоборот, крайний случай диктатуры, однако у Туркменбаши нет оружия массового уничтожения. Значит, он не может угрожать мировому порядку. Соответственно и ему тоже ничто не угрожает. Пусть хоть полстраны посадит за решетку ни за что, никто ему слова не скажет.
В Северной Корее иная ситуация. Помимо диктатуры там, похоже, имеется пара ядерных зарядов и межконтинентальная ракета. Следовательно, Северная Корея потенциально способна представлять собой угрозу, и эти ее способности уже признаны мировым сообществом. Теперь сообщество будет решать, как ее “лечить” — кнутом, пряником или еще чем-нибудь.
В тех редких случаях, когда угроза мировому порядку очевидна, мало кто сомневается в необходимости превентивного применения силы. Когда американцы обрушились на Афганистан, их ведь все поддержали — в том числе немцы и французы, которые нынче противятся войне с Ираком. Потому что в случае с Афганистаном угроза имела характер уже осуществленного намерения, и связь “талибы — бен Ладен — 11 сентября” была доказана.
В случае с Ираком угроза не осуществлена и не доказана. У противников войны два “главных” аргумента против: во-первых, инспектора ООН до сих пор не нашли в Ираке оружия массового уничтожения либо следов его производства. Во-вторых, непонятно, почему именно Ирак должен стать первой целью антитеррористической кампании. Нет доказательств связей “Аль-Кайеды” с Ираком, да и Саддам Хусейн и бен Ладен всегда очень резко отзывались друг о друге. В то же время в мире есть множество других стран с “террористическими” режимами, есть, в конце концов, Саудовская Аравия, гражданами которой являлось большинство террористов, захвативших 11 сентября самолеты в США. Почему не Саудовская Аравия первая в очереди?
* * *
В России эти вещи почти не обсуждаются. Никого не волнует. “От американцев в любом случае одно зло, а вообще нам до лампочки, кто там кого и за что собирается мочить, лишь бы не нас”, — глубже, похоже, никто не вникает.
Европа между тем буквально кипит в жарких спорах, да и в Штатах нет полного единодушия. Потому что неясно, что правильно — ни у одной из сторон нет стопроцентно неоспоримых аргументов в свою пользу.
Пример с Гитлером понятен, но это хорошо сейчас говорить, что Гитлера следовало свергнуть, пока он не накопил силу, не зомбировал население и не подготовился к грандиозной войне. Сейчас-то мы уже знаем, что он все это сделал. А в 37-м году кто знал, что так будет?
А кто сейчас знает, на что способен Саддам? Отравит он Турцию химическим оружием или нет? Нанесет ядерный удар по Израилю? Запустит сибирскую язву во Флориду? Или не станет, нет у него ни планов таких, ни возможностей?
Американские чиновники, убеждая в необходимости удара, говорят: “Война — последнее средство, но что делать, если другие средства не срабатывают? Экономические санкции результата не дали. ООН приняла по Ираку 17 резолюций, Саддам ни одну не выполнил. Инспектора что-то нашли только там, где указали бежавшие из Ирака оппозиционеры. А сами — без наводки — они ничего не смогут найти, это как иголку в стоге сена искать. Но оружие массового уничтожения там есть, мы уверены, косвенных доказательств уже предостаточно. Поэтому откройте наконец глаза! Саддам над нами издевается, а мы тут разводим высокоумные дискуссии. Опять повторяется ошибка с Гитлером? Довольно мыслить по-старому, XXI век, благодаря высоким технологиям угрозы теперь воплощаются в жизнь гораздо быстрее, чем раньше. Риск огромный. В Нью-Йорке погибло 3 тысячи человек, а в следующем теракте могут погибнуть и 30 тысяч, и 300”.
Риск огромный, это правда... Но все-таки почему именно Ирак — первый адрес?
Обычно здесь вспоминают про иракскую нефть. Мол, европейский и российский бизнес имеют там свою долю, а американский — нет. Забрать иракскую нефть под себя — вот чего на самом деле добиваются американцы. С Россией договорились — после победы на ее долю никто претендовать не будет. А немцы и французы не хотят делиться, и из-за этого весь сыр-бор.
Однако эта версия тоже неубедительна. Она, видимо, несет в себе долю истины, но это не вся истина. Если бы все дело было только в нефтяном бизнесе, ситуация развивалась бы иначе. Бизнесу свойственно торговаться и договариваться, и если бы на кону стояла одна только нефть, американцы сумели бы прийти к компромиссу с немцами и французами. А если не сумели — значит, кроме нефти есть что-то еще. Некая принципиальность, по которой торг неуместен.
* * *
Интересно, что самую удобную позицию заняла на этот раз Россия. Суть ее в том, что мы ни с кем не будем портить отношения. Если внимательно проанализировать слова и поступки наших правителей за последнюю пару недель, это станет ясно как день.
Да, со стороны все выглядит так, будто мы против войны, против боевых действий. Так оно и есть на самом деле. Но наше “против” — совсем не такое яростное и неуступчивое, как у немцев и французов. Ведь мы реалисты. Война-то все равно начнется — американцы уже в нее вложили порядка двух миллиардов долларов налогоплательщиков, так неужели они выбросят их на ветер? Но если война все равно будет и американцы, конечно, в ней победят, а победителей, как известно, не судят, — ну и зачем нам сейчас портить с ними отношения?
Поэтому в антивоенном плане произносится только то, что неопасно для американцев. Мы как бы плетемся в хвосте сопротивления, вздыхая и оглядываясь.
Например, позавчера Путин сказал, что, если на заседание Совета Безопасности ООН будет вынесен вопрос о начале боевых действий, Россия воспользуется правом вето. Но все понимают, что оно не понадобится. И без России найдется кому наложить вето, поэтому Штаты скорее всего даже на будут выходить на Совбез, а начнут операцию без его одобрения, и, кстати, Пауэлл уже сказал о такой возможности. Но и это нам будет на руку. Появится прецедент, который окончательно развяжет нам руки в Грузии — при желании мы тоже сможем начать там военную операцию без одобрения Совбеза ровно на тех же основаниях, на которых ее начнут Штаты.
Так что позиция у нас беспроигрышная во всех отношениях. Одного в ней нет — той самой “принципиальности, по которой торг неуместен”.
* * *
...Несмотря на все трагедии, войны и ужасы, которые вынесло человечество в своей долгой истории, где-то очень глубоко в общественном сознании пульсирует слабой точкой никому не нужное христианское правило: “Нельзя людям убивать друг друга”.
Это императив. Черта, за которой рушится система ценностей. Как только через нее переступаешь, допуская, что бывают все-таки случаи, когда убивать необходимо, всякие ограничения снимаются. Там, за чертой, для любого мокрого дела найдутся оправдания. Хотя бы такие: лучше мы сейчас убьем меньше, чем нас потом убьют больше.
Испокон веков правило это нарушалось и нарушается, но — вот чудо — все равно пульсирует, подает сигнал и сбивает с толку.
Иногда, правда, наступают такие времена, когда оно практически гаснет, и люди о нем забывают. А бывает, наоборот, разгорается, и тогда больше народу чувствует его импульсы. Может быть, сейчас как раз наступило такое время, поэтому все так и разнервничались...
