“Ты четко слышишь, как по комнате, похрустывая, пролетают зеленые бумажки, но совершенно не улавливаешь движений души!” — критически заметила давеча одна распрекрасная девушка-ви-джейка по поводу саунда “возвращенческого” альбома легендарных “Massive Attack”. Девушку зовут Тутта Ларсен, она — очень умна и наделена хорошим вкусом. И у нее, что главное в данном контексте, имеются собственные отношения с ТРИП-ХОПОМ, музыкой как минимум 25-летних.
Семнадцатилетним-то это тревожное сочетание слов напоминает скорее о неприятной венерической стороне свободной любви, нежели о целом пласте интеллектуальной электронной музыки. Хотя вот сам Роберт де Наджа (лидер “Massive Attack”) с нескрываемой надеждой упоминает о том, что на сайте группы нынче много откликов от 17—18-летних. Новейший альбом “100th Window”, мол, кардинально меняет аудиторию. В любом случае “100th Window” — это самый значительный европейский релиз зимы-03, и сквозь его “дорогущий звучок” прорывается (вопреки резюме Тутты Ларсен) напряжение нерастраченного, застоявшегося в музыкальной конюшне (пять лет легендарная группа молчала) таланта. Об альбоме, войне, о мрачном и светлом в музыке рассуждает первоисточник — “Massive Attack” в лице Роберта де Наджа.
— Почему молчание длилось так долго — пять лет?
— После того как закончился “Mezzanine Tour” (последнее турне группы), мы почувствовали жуткую усталость. Уже тогда мы знали, что Машрум (ди-джей, важнейшая составляющая “Massive Attack”) вот-вот покинет группу, и это просто взрывало наш мозг. Мы балансировали на грани распада, нас дико “колбасило”, выбивало из колеи все это... Но мы решили не сдаваться. Еще втроем, с Машрумом уселись четыре года назад в студии и попытались сделать новые вещи. Пытались найти вдохновение из тех вещей, что вставляли нас раньше... Искали какие-то компромиссы, чтобы остаться вместе. Но, увы, не сработало. Мы уже не были той командой, не могли больше играть в благополучную семью. Взаимопонимание между нами куда-то испарилось.
— С чего тогда началось нынешнее возвращение “Massive Attack”?
— Никакой определенной точки отсчета не было. Мы вообще не знали, с чего начинать. Просто как-то так — стали работать. Сначала вообще думали просто написать саундтрек к какому-нибудь хорошему фильму. Мы обросли, с другой стороны, большим количеством талантливых людей, с которыми хотелось бы посотрудничать. Вот и начали потихонечку. На прошлое Рождество (2001) все это затеяли, потом, как водится, все разбрелись на новогодние праздники. И только в январе (2002) работа, по большому счету, и началась. С января по апрель мы практически все это и сделали. Приперли в студию кучу инструментов, клавишные, ударные... Процесс забурлил, период был очень плодотворным. Конечно, после нескольких лет путаницы и неразберихи... Соскучились по работе, короче. “100th Window” практически и был записан за те четыре месяца. Хотя все думают, что альбом занял два года. Но это не так: внимательно послушайте пластинку — и поймете, что она очень цельная.
— Альбомы “Massive Attack” вообще отличаются друг от друга? Или это одна большая, долгая трип-хоп-сага?
— Думаю, “Mezzanine” (третий альбом) практически всем отличался от “Protection” (второй альбом). Впрочем, как и “Protection” от “Blue Lines” (дебютная пластинка группы). На “Mezzanine” было обилие ударных, и в целом он был слишком мрачным. Нынешнюю пластинку очень хотелось сделать более душевной, человечной, может быть, даже более светлой, чем “Mezzanine”. И мне хотелось, чтобы в ней было гораздо больше осознанности, смысла. Что же касается звука: я стремился, чтобы она походила на наши живые концерты. В “100th Window” мы использовали гораздо больше компьютеров, чем в “Mezzanine”. Да, да, как это ни странно прозвучит (ведь нас же считают тотально компьютерной группой). Компьютер и человеческая память дают столько возможностей! Можно создать любую мелодию, имитировать любой инструмент. Любая фантазия может стать реальностью. Нас это очень завело: осознание, что нет никакого предела в желаниях. Чего бы нам ни захотелось в плане звука — мы можем это сделать, придумать и разукрасить так, как нам видится.
Потом нас посетило давно забытое чувство: когда ты заканчиваешь работу над альбомом, ты гораздо более счастлив, нежели когда ее начинал. Ты умиротворен. Приятно заполняет тебя ощущение, что можно уже остановиться, отдышаться. Все, что мы наваяли на студии, я утащил домой и стал отслушивать. И в какой-то миг резко понял, что — все, мы сделали ЭТО, новая пластинка готова. Мне нравится каждая песня в ней. Каждый трек, как ключ, которым можно открыть замкнутое пространство этой пластинки. Помимо прочего она отличается от прежних дисков “Massive Attack” хотя бы потому, что приглашенные вокалисты вложили свою неповторимую индивидуальность в песни. Допустим, Шиннед О’Коннор. Мы познакомились с ней много лет назад. Но редко заговаривали о возможности вместе записаться. Придумывая “100th Window”, мы прослушали кучу кассет — искали женский голос, переполненный эмоциями, страстью. В результате — вернулись к Шиннед! Ведь это ее голос обладает всеми нужными качествами. Она отличный человек и настоящий профессионал.
Сам процесс записи был весьма вольным. Большинство композиций делалось не по частям, а сразу, с ходу. То есть и текст, и мелодия писались прямо в студии, практически одновременно. Меня это волновало, так как я подобным импульсивным вещам, импровизациям не очень-то доверяю. По мне лучше, если песня записывается не из головы, а с бумаги, надежно, скрупулезно. Чтобы выстроилась парочка версий, чтобы можно было все просчитать... А запись “100th Window” в этом смысле происходила, что называется, с ног на голову.
Да, я очень придирчивый человек, возможно — занудный. Меня спрашивают, почему в буклетах не печатаем тексты песен. Да потому что обложка пластинки — это отдельная история, это концепт, целая визуальная задумка, сложный ассоциативный ряд, который не хочется “пачкать” лишним текстом. А недоумки кричат: напечатайте тексты, напечатайте тексты!!!
— Выход пластинки вы сопроводили целой пиар-кампанией протеста. По поводу бомбардировок Ирака...
— Между прочим, это очень сложный вопрос — возможная война в Ираке. Мы абсолютно искренне против войны. Но мало только говорить, нужно еще и действовать. На сайте группы мы вывесили специальное обращение — собираем голоса для специальной петиции. Война — это страшная штука. И неуправляемая. В мире и так много террора и насилия, зачем преднамеренно идти на еще большие жертвы? К тому же мало кто знает всей подноготной, всей этой истории. Всех этих интриг и замутов в администрации Буша, всех этих скандалов. Нужно по крайней мере обладать информацией, а нас пытаются слепо вести на поводу политиков-интриганов.
— В самом названии пластинки “Сотое окно” (“100th Window”) заложен скрытый смысл?
— Смысл названия очень прост. Это об окнах, возможностях в твоей жизни, которые ты можешь либо открыть, либо навсегда упустить. И нужно быть очень осторожным, ведь ты можешь сделать что-то, что потом тебе испоганит всю жизнь. Наша жизнь сплошь состоит из окон, через которые мы глядим на ситуации, людей, мир. Через которые мы и должны управлять своей жизнью.
— “Special Cases”, песня с вокалом Шиннед О’Коннор — заглавная вещь альбома?
— Эта песня была написана быстрее остальных. Придумали мелодию, показали Шиннед, она сказала: супер. И так, всего за одну ночь, мы все и сделали. Я полагаю, текст, который сочинила сама Шиннед, очень глубокий. Песня о том, каков мир, какая хрупкая жизнь. Все, что творится в ней, — преходяще. И от этого ты чувствуешь неуверенность и незащищенность. И очень важно, чтобы в этом хаосе был все же человек, который любит и понимает тебя. Именно с этой песни лучше всего начинать слушать новый “Massive Attack”.
