Свет мой, зеркальце, молчи

В США существует акция помощи слаборазвитым странам “Операция “Улыбка”. Сколько восторгов в начале девяностых вызвал первый приезд в Россию бригады медиков во главе с профессором Селлером! Чтобы преобразить детей с изуродованными природой лицами, кое-кого прооперировали в Москве, некоторых — в Америке.

Правда, повезло не всем. Так, личико детдомовки Маши Ивановой, до операции обошедшее все телеэкраны мира, после возвращения девочки из Штатов демонстрировать не стали, чтобы не травмировать народ... И таких неудачников немало, хотя американцы из “Улыбки” стараются браться только за тех пациентов, с которыми успех, казалось бы, гарантирован. Ведь на каждую такую операцию Минздрав отстегнул от десяти до сотни тысяч “зеленых” (это не считая “космических” гонораров забугорным хирургам).

И все равно мы были рады приезду американцев. Потому что ежегодно в России рождается около 50 тысяч детей с пороками лица и черепа, еще 10 тысяч получают их после травм и болезней. А специалистов по челюстно-лицевым операциям, подобных Селлеру, двенадцать лет назад в России еще не было. Как не было в стране и соответствующего медицинского оборудования. Но с тех пор многое изменилось. Теперь в Россию (правда, не в столицу, а в глубинку) обычно приезжают хирурги, которым необходимо “набить руку” — на нигерийцах или россиянах. А потом московские врачи, которые и так вынуждены оперировать детей-инвалидов со всей России, с огромным трудом переделывают их дорогостоящий (во всех смыслах) брак...

Сегодня Московский центр детской челюстно-лицевой хирургии оснащен новейшей аппаратурой, здесь работают врачи-кудесники, способные исправлять самые роковые ошибки природы. В декабре 2002 года на международном симпозиуме в Вене “в знак признания достижений” “Европейский союз-XXI век” наградил Московский центр детской челюстно-лицевой хирургии дипломом “Предприятие XXI века”, а возглавляющий его профессор Виталий Рогинский удостоился звания “Руководитель XXI века”. Но вот парадокс: наши хирурги делятся своим ноу-хау на международных симпозиумах, вызывая здоровую зависть у зарубежных коллег, а в большинстве регионов России таких специалистов вовсе нет, и там врачуют как умеют общие хирурги. Или “умельцы” из “Улыбки”. Потому что в московском центре при больнице Св. Владимира всего-навсего... 40 коек.

Распространенное заблуждение обывателей, что дети-уроды рождаются только от родителей-наркоманов или алкоголиков, рассеивается уже в приемном покое больницы. Молодые и не очень, в роскошных шубах и скромных платках поверх поношенного “семисезонного” пальто матери ничем не напоминают “группу риска”. Но все они неуловимо похожи друг на друга: у всех — виноватые, страдающие лица. Между тем причиной их беды могло стать что угодно: от неблагополучной экологии до нечаянного падения во время беременности или частых поездок на машине — природа, знаете ли, не предусмотрела технического прогресса и не заложила в женщину защитного механизма от воздействий вибрации.

“Свет мой, зеркальце, скажи...” Пусть первым бросит в меня камень тот, кого в юном возрасте не волновало собственное отражение. Какой-нибудь подростковый прыщик на носу — и настроение погублено. Неудивительно, что тихие и замкнутые пациенты этого хирургического отделения, испытывающие постоянный шок от общения с зеркалом, совсем не стремятся знакомиться с журналистом. Побойчей, пожалуй, только забинтованные пацаны, попавшие сюда с “боевыми” травмами на “скорой”...

Каких только чудес не делают в этой московской больнице! Убирают с лица наросты и опухоли, пришивают уши из силикона, перекраивают лицо и реконструируют череп... В особо сложных случаях хирурги отрабатывают будущую операцию на стереолитографической модели. Сначала в отделении профессор исследует все внутренние особенности черепа на УЗИ. Потом, используя новейшие технологии, делают заготовку, по которой хирург может изучить индивидуальные особенности строения черепа ребенка, потрогать и замерить все изнутри, прорепетировать от и до всю операцию. Впервые в стране (а возможно, и в мире) в центре применили специальную промышленную установку, с помощью которой выдвигают даже лобную кость. До операции врач подробно рассказывает и показывает родителям на модели, как будет выглядеть ребенок после хирургического вмешательства. К сожалению, некоторые патологии за один этап исправить невозможно.

...14-летний Саша из Питера уже перенес в Москве несколько операций. Всюду врачи ставили на ребенке крест. Теперь, когда Сашу избавили от опасной опухоли на лице и “приделали” нижнюю челюсть из искусственного материала со встроенными зубными протезами, подросток учится улыбаться.

А москвичка Таня уже вовсю улыбается. Девочка родилась с сильно недоразвитой челюстью — практически без нижней части лица. Чтобы ей помочь, врачи центра использовали метод Илизарова: только вытягивали не конечности, а лицевые кости. Сейчас Таня удивительно похорошела.

...Чинную больничную тишину внезапно взрывает звонкий смех симпатичной девчушки. Первой мыслью было: кто-то пришел на работу со своим ребенком. Оказалось, это молодая москвичка Анна привела на очередную плановую консультацию двухгодовалую Леру.

— Беременность протекала вроде бы нормально, но дочка родилась со сложной патологией: у нее была расщелина неба, недоразвитая челюсть и большая впадина грудной клетки, — вспоминает мать. — Она не могла дышать, была вся синяя, в асфиксии. Буквально через час после родов дочку доставили в больницу Св. Владимира — и это спасло ей жизнь. Во всем мире такие дети гибнут, а здесь ей врачи специальными аппаратами вытянули нижнюю челюсть и корень языка, отчего появился просвет дыхательных путей. Через две недели у Лерочки распрямилась грудная клетка, дочка стала свободно дышать. Теперь самое страшное позади, наша киска даже не хрипит во сне. Пока вырастет, все забудется!

— Мы — уникальное учреждение, существующее уже одиннадцать лет, — рассказывает профессор, доктор медицинских наук Виталий Рогинский. — Жизнь заставила нас создать этакий полулегальный большой коллектив специалистов разного профиля. Мы сотрудничаем в научной и практической работе с Медико-стоматологическим университетом, Институтом глазных болезней им. Гельмгольца, РАН, детскими отделениями больницы Св. Владимира и Институтом нейрохирургии имени Бурденко и рядом других учреждений.

Мы делаем все возможные в мире операции, но нам безумно тяжело работать: все разбросано. Бывает, за день обегаешь три-пять институтов — слава богу, что я пока здоров и выдерживаю такой ритм, но ведь это ненормально! Необходим реабилитационный центр, в котором дети со сложными патологиями могли бы получить все виды помощи. Под одной крышей должны быть и черепно-лицевой хирург, и нейрохирург, и окулист, и отоларинголог, и прочие специалисты.

К тому же сейчас нас буквально душат медико-экономические стандарты (МЭС). Это страшная вещь: мы не можем держать у себя в больнице ребенка дольше, чем нам приказывает чиновничья инструкция. А ведь есть дети, которых нужно лечить не неделю — многие месяцы, зато домой вернется нормальный ребенок. Вдумайтесь только: если пациент не вписывается в МЭС, ему меняют вид операции. Это же чудовищно!

На базе центра мы смогли бы готовить врачей-специалистов для всех российских регионов, и государству не пришлось бы тратить валюту на неквалифицированных иностранных “варягов”. И еще. Чрезвычайно важно, чтобы помощь была всесторонней и приходила как можно раньше. Не говоря уж о том, что мы избавляем ребенка от психологической травмы, даем ему возможность посещать школу, это даже экономически выгодно. Инвалидность наступает с момента рождения, и до 16 лет ребенок получает пенсию (если, конечно, выживет, потому что смертность, связанная с такими пороками, занимает в структуре детской смертности одно из первых мест!). Мы же можем уже ко второму-пятому году жизни сделать из инвалида нормального ребенка и вернуть его обществу! По самым скромным прикидкам, в этом случае на одних пенсиях государство ежегодно сэкономит 140 млн. рублей.

Американцы подсчитали: для оздоровления нации на каждые 30—40 миллионов населения необходим один такой мультипрофильный реабилитационный центр. Значит, России нужны три-четыре центра, а у нас пока нет ни одного — даже в столице, где из каждых семисот новорожденных один рождается с расщелиной верхней губы или неба. По России это соотношение еще хуже — 1:460. И статистика утверждает, что число детей с врожденной черепно-лицевой патологией за последние десять лет удвоилось! Уповать же на помощь иностранцев не только унизительно, но и бесполезно: как правило, одной операцией не отделаешься — иногда их требуется три, а то и пять. И главное, необходим целый комплекс реабилитационных мероприятий, без которых результат операций сводится почти к нулю.

Самое удивительное — для создания некоммерческого лечебно-реабилитационного детского центра на территории больницы Св. Владимира есть все условия. Под боком — старинное здание, получившее когда-то золотую медаль на конкурсе медицинских детских учреждений. Почти два десятка лет оно — кстати, памятник архитектуры! — пустует и постепенно разрушается, хотя стены и фундамент все еще прочные. Если его отреставрировать, лучшего помещения для центра и не придумать. Союз благотворительных организаций России (СБОР) готов взять на себя все расходы. От родимого государства всего-то и нужно — выдать все необходимые для передачи здания центру бумаги. Увы, на такой подвиг — не ставить палки в колеса энтузиастам — наши чиновники не способны.