Пейджер Московского метрополитена для связи с горожанами работает круглосуточно. И чаще всего люди задают вопросы о строительстве новых станций.
То же самое произошло на прямой линии в редакции “МК” с Дмитрием ГАЕВЫМ. В первую очередь читатели спрашивали о планах метростроевцев. Но это вовсе не значит, что москвичей не волнуют другие “подземные” вопросы. Например, вопросы безопасности. Еще как волнуют. Наши читатели устроили Дмитрию Владимировичу натуральный допрос...
— Дмитрий Владимирович, я — жительница Мытищ. Скажите, построят ли когда-нибудь у нас метро? Ведь от Медведково до Мытищ всего-то 12 км.
— Если на этой линии сделать станцию “Мытищи”, она с такой перевозкой не справится. Нужно строить абсолютно новую ветку. В ближайшее время этого не произойдет. В планах метростроевцев такая цель поставлена. Но только после 2015 года.
— А когда будут введены станции “Братеево”, “Шипиловская” и “Борисово”?
— В 2007 году или чуть позже.
— Вас беспокоит житель Митина. Известно ли, когда начнут строить линию в Митино от Строгина?
— Известно. Станция “Парк Победы”, которая в этом году будет открыта, и есть головной участок Митинско-Строгинской линии. А в Митино мы придем в 2008 году. Но уже где-то в 2006-м пассажирам станет полегче, потому что к тому времени мы доведем метро до Строгина.
— Появится ли станция метро “Улица Дыбенко” — следующая после “Речного вокзала”?
— Ее до 2010 года не будет. Это я могу вам точно сказать.
— А когда она после 2010 года появится?
— Ну, наверное, годика через два...
Даты открытия всех новых станций мы вынесли в отдельную таблицу. Но предупреждаем: это только планы, в реальности же открытие зависит от многих факторов, в первую очередь — от финансирования.
— Я часто езжу с метро “Арбатская”. Там на выходе целые группы бомжей и цыган, наоборот, входят. Конечно же, без билетов. И чувствуют себя в метро хозяевами. Вот 20 февраля у меня из сумки все вытащили...
— Благодарю вас за информацию. Гарантирую, что на “Арбатской” порядок мы наведем.
— Я потом обратилась к милиционерам, посмотрела, где они сидят. Настоящая конура! Если бы они нашли мои деньги, я бы им отдала половину или даже все.
— Не надо ничего отдавать. Милиции должно платить государство.
— И какую же зарплату оно милиционерам платит?
— Два года назад постовой в метро получал 1400—1600 рублей. С этого года мы ввели дополнительную надбавку от 100 до 140 процентов от суммы оклада. Но сразу всю систему оплаты не переделаешь. А между тем притока кадров у нас уже нет. В ППС метрополитена не хватает 800 человек при положенном штате в 3000. Из-за этого и число людей, дежурящих на станциях, ограничено. Если милиционер кого-то задержал и отвел в “обезьянник”, то он обязан при задержанном присутствовать. И выйти снова дежурить на станцию уже не может.
С другой стороны, нам часто звонят и просят сказать спасибо за то, что милиционеры оказали помощь. Если в спальных микрорайонах по вечерам что-то случается, человек, как правило, бежит к станции метро. Там можно связаться с уличными нарядами милиции — мы недавно ввели такую радиосвязь. И как в декабре 1994 года ввели усиленный режим службы из-за событий на Северном Кавказе, так до сих пор его не отменяем.
— С терроризмом бороться усиленным режимом...
— Не с терроризмом. Просто поддерживать нормальную общую обстановку. Терроризм более широкое понятие. В любом случае присутствие милиционеров на станции является значимым сдерживающим фактором.
— И все-таки, насколько застраховано метро от террористов? Ведь любой смертник может внутрь пройти с бомбой. Может, хотя бы металлоискатели надо на входах поставить?
— Во-первых, взрывное устройство может и не иметь металлических частей или оболочки. Во-вторых, при такой плотности потока пассажиров, как в метро, ни один металлоискатель эффективен не будет. Но мы производим постоянный контроль за местами, где возможны закладки. Бессмысленно говорить о безопасности в метро только применительно к террористам-камикадзе. А те, кто оставляет бомбы и убегает, вовсе не хотят, чтобы у органов был их портрет. Поэтому установка видеокамер слежения на станциях мне представляется весьма эффективной профилактической мерой. В дальнейшем система теленаблюдения будет смонтирована и в вагонах. В этом году пробный поезд с камерами уже появится. Появятся камеры и в тупиках, и на запасных путях.
— А могут ли злоумышленники проникнуть в метро через вентиляционные шахты?
— Вряд ли. Все вентсистемы стоят на автоматическом контроле. Любая попытка проникновения фиксируется, в течение пяти минут приезжают охранники. Сейчас мы делаем системы контроля за проходами в пассажирские зоны из служебно-технологических помещений — таких в метро свыше трех тысяч. Кроме того, в этом году будет оборудована система связи “пассажир — диспетчер”. Со станции по “домофону” можно будет напрямую связаться с диспетчерскими службами, передать информацию.
— Есть еще компьютерные террористы. Вдруг они запустят в автоматические системы управления вирус?
— Компьютеры у нас используются только в справочно-информационных системах. А системы управления движением у нас не компьютерные, а электронные, самые надежные. Так что вирус их поразить не может по определению.
— Хорошо. Хоть немного, но вы меня успокоили.
— Скажите, почему в вагонах перестали говорить о том, чтобы молодежь уступала места пожилым людям. К сожалению, это еще надо делать. Очень редко кто из молодых встает.
— Вы знаете, когда в метро шли эти объявления, мы получали звонки и письма, в которых люди просили: прекратите, пожалуйста, их передавать, а то девушки и юноши, сидящие в вагонах, смотрят на нас, стариков, и ухмыляются. Мы считаем это издевательством. Но в порядке эксперимента в апреле мы возобновим такие объявления на Замоскворецкой линии. И посмотрим на реакцию.
— Когда у нас в метро прекратится интенсивная торговля? Я почти каждый день пользуюсь южным выходом на станции “Кузьминки”, там просто стена из торговцев, особенно вечером.
— А как вы думаете, почему товар продают?
— Потому что продавцам потворствует милиция.
— Нет. Потому что товар покупают. Прекратите покупать в метрополитене вещи низкого качества! Давайте все вместе дадим обещание: в метро я больше ничего покупать не буду. И вы не увидите ни одного торговца. Теперь о милиции. Случаи злоупотребления со стороны милиционеров есть, мы их выявляем, наказываем людей. Ну а тем, кто честно исполняет свой долг, бороться с торговцами мешает новый Административный кодекс. В прежнем кодексе была очень четкая формулировка: “торговля без соответствующего разрешения”, с помощью которой торговцев можно было легко приструнить. Сейчас формулировка более обтекаемая: “получение коммерческой выгоды”. Нужно доказать, что торговец выгоду получает, чтобы привлечь его к ответственности. А доказать это практически невозможно. Путь остается один — гонять, гонять и гонять несанкционированных продавцов. Мы пошли на дополнительные расходы и создали собственное частное охранное предприятие и уже на 70 объектах — в первую очередь в межстанционных переходах центра — установили постоянные посты. И там, где торговля раньше процветала, нам удалось ее практически свести на нет. В этом году мы еще 50 межстанционных и подуличных переходов берем под постоянную охрану.
— Ответьте мне, пожалуйста, почему поезда часто останавливаются посреди тоннеля?
— По самым разным причинам. В час пик, к примеру, поезд должен стоять на станции 25 секунд. А если он перестоит 15 секунд, сзади идущий поезд уже начинает автоматически тормозить, и волна остановок катится по всей линии. Другая причина — какая-то неисправность. Некоторые проверяются и исправляются за секунды. Иногда секунд недостаточно, неисправность серьезная. Но, по статистике, чаще всего поезда останавливаются из-за падения человека на пути. Это около ста случаев в год, две трети из них связаны с суицидом.
— А были ли случаи, чтобы люди обращались в суд из-за остановки поезда в тоннеле?
— Пока не было. Но если по нашей вине человек опоздал, например, на поезд, вынужден был сдавать билет, то он может потребовать через суд возмещение ущерба и, я думаю, процесс он выиграет. Вот в Осло введена интересная система. Когда в метро прекращается движение на достаточно долгий срок, пассажир вправе выйти на поверхность, взять такси, и метро эти затраты ему компенсирует. Думаю, правда, что у нас лучше 15 минут постоять в метро, чем полтора часа в пробках...
— Если в поезде возникнет пожар, может ли огонь распространиться по всему тоннелю?
— Пожар, конечно, возможен. Но кроме кабеля у нас гореть практически нечему. Бензин мы не возим, горючего у нас нет. Вагоны сделаны из негорючих материалов. Даже кабель мы сейчас меняем на новый с негорючей изоляцией. Вот такой пример, может быть, печальный. После взрыва бомбы на “Тульской” 11 июня 1996 года очага возгорания так и не образовалось. Вагоны оборудованы автономной системой пожаротушения, которая на той же “Тульской” очень эффективно себя проявила, подавила пожар в зародыше. А по поезду пожар, начавшийся в одном вагоне, не распространится, потому что переходы между вагонами у нас закрыты.
— Когда нищие и бомжи исчезнут из метрополитена? Ведь если бомж на скамейке спит, в вагон из-за вони зайти уже невозможно.
— Бомжи — большая проблема. Но не только наша — это проблема социальная. Мы считали, что отработали технологию работы с бомжами. Создали специальное подразделение при УВД на метрополитене по работе с ними. Купили специальные машины для перевозок. Но тут вышел новый кодекс об административных правонарушениях. И теперь просто так, без решения суда, задержать и перевезти бомжа в спецприемник мы не вправе. У нас остается два аргумента для борьбы с ними. Во-первых, пребывание в метро в грязной и пачкающей одежде. Тогда человек обязан заплатить штраф и покинуть территорию метрополитена. Но с бомжа взять нечего, а выведешь его из метро через одну дверь, так он через десять минут снова появится через другую. А к каждому вагону на каждой станции милиционера не приставишь.
— Алло, это начальник метрополитена?
— Да, он самый.
— Здравствуйте, меня зовут Гульшат Шамильевна. Я очень давно не работала, не ездила общественным транспортом, но два месяца назад стала работать и ездить в метро. И очень им довольна. Быстро, удобно, надежно…
— Гульшат Шамильевна, я хочу сказать вам большое спасибо. Но я считаю, что мы еще в большом долгу перед всеми москвичами, нам еще есть над чем работать.
