В “МК” много писали об использовании ненормативной лексики, и, как мне показалось, в одобрительном ключе.
Готова согласиться. Но, к сожалению, такое объяснительно-одобрительное отношение к ненормативной лексике привело к тому, что мат стал неотъемлемой частью быта и средством мирного общения и взаимопонимания. На бранном языке просто стали разговаривать.
Утверждают, что в России богохульствовали всегда. Приводят в пример юношеские стихи Лермонтова, “Гаврилиаду” Пушкина, которой он стыдился в зрелые годы. Все так, но вряд ли бы они на таком языке беседовали с барышнями. Такого, как сейчас, не было в старой России. Моя мать родилась в 1890 году в самой бедной семье деревни: земли не было, корова отсутствовала, а кличка “безлошадные” прикрепилась к моим родственникам до конца жизни. Ее отец, мой дед, батрачил у барыни. Та попросила его поймать курицу. Дед долго ее ловил, измучился весь, но все напрасно. В сердцах он крепко выругался. Барыня услышала и говорит: “Феклистыч, поди сюда. Не надо курицы. Вот тебе расчет — и иди с Богом!” Такова была цена ругани в старой России!
Я старый человек и могу засвидетельствовать, что в моей молодости площадную брань на улицах и даже во время войны, в армии, приходилось слышать очень редко. И мне больно видеть, как происходит постепенная деградация России: хуже любой другой нищеты — это нищета языка. И какого!
Э.И.МЕНЬШЕНИНА, г. Москва.
В Москве родился человек. Счастливые родители получили свидетельство о рождении и прописали к себе малыша. А на следующий день получили квитанцию на оплату коммунальных услуг с человека, которому неделя от роду. Лежит себе малыш в кроватке, ванны еще не принимает, питается мамкиным молоком и не подозревает, что, по мнению коммунальщиков, его недельное пребывание в квартире обошлось государству в 120 рублей 10 копеек!
В.М.МАКСИМОВ, г. Москва.
