Сегодня в Санкт-Петербурге должен состояться важнейший саммит. Лидеры Германии, Франции и России обсудят, какую политику им проводить после падения Багдада. Осуждать военную агрессию, после того как сами иракцы встречают американцев цветами, — занятие бесперспективное. Надо понять, к чему стремиться, после того как война практически закончена.
Россия, в отличие от Германии и Франции, прошла кризис с минимальными потерями. С одной стороны, мы не стали американскими “шестерками”. Путин сразу и открыто выступил против военной операции. (Кстати, никакого оружия массового поражения в Ираке не найдено.) Страна, претендующая на самостоятельный голос в мировом концерте, не может быть просто подпевалой у сверхдержавы, надеясь на объедки с барского стола. Да и не России, в которой существуют мусульманские республики, без явных причин влезать в войну хоть и на Ближнем, но все-таки далеком Востоке.
С другой стороны, Москва — в отличие от Берлина и Парижа — сумела сохранить диалог с Вашингтоном. Путин постоянно переговаривался по телефону с Бушем, в какой-то момент открыто заявил, что Россия не заинтересована в поражении США. В Москву на переговоры прилетала Кондолиза Райс, и темой ее переговоров были только отношения России и США после войны. Как следствие, госдеп выступил против инициативы конгресса включить Россию вместе с Германией, Францией и Сирией в список стран, которые не могут принимать участие в восстановлении Ирака.
В целом Россия вела себя, с одной стороны, достойно, а с другой — прагматично. Для нашей внешней политики, которая любит бросаться из крайности в крайность, — отличный результат. Сразу видно, что все основные решения принимали не кадровые дипломаты, которые умеют заниматься именно дипломатией, а не внешней политикой, а непосредственно Путин и его администрация.
Но теперь важнейший вопрос — как выстраивать отношения с США дальше. Очевидно, что враждовать нельзя. И Германии, и Франции придется совершить гораздо более замысловатые кульбиты, чем нам. Но и нельзя делать вид, что ничего не произошло. Ведь дальше янки могут отправиться в Сирию, Ливию, Иран... И чем это кончится, лучше даже не думать. Не зря же даже Пакистан объявил ускоренное наращивание военных потенциалов, чтобы не стать очередной жертвой “борьбы с терроризмом”.
Очевидно, что американцы, внутри руководства которых идет бесконечная борьба за власть и за влияние на президента, вряд ли сумеют сегодня предложить что-нибудь равноценное по значению их же плану Маршалла 1948—1951 гг. Поэтому от союза Путина, Ширака и Шредера очень многое зависит. Не зря же в Петербург хотели приехать еще и Кофи Аннан, и даже Тони Блэр. И только в последний момент Аннан решил не дразнить гусей, а Блэр — еще раз выполнить союзнический долг. Но тем не менее петербуржский саммит имеет все шансы стать историческим.
