Когда я узнал, что у обозревателя “МК” Евгения Гика грядет юбилей, причем ему исполняется не каких-нибудь 30 или 40 лет, а сразу 60, я не поверил и попросил предъявить доказательства. Однако у юбиляра не нашлось ни одного седого волоса. Считаю, что выглядеть так молодо в таком солидном возрасте просто неприлично.
Должен признаться, что за двадцать лет нашей совместной работы у меня была только одна претензия к Гику: он вынудил меня потратиться и приобрести специальную полку для его книг. Пять лет назад Евгений выпустил “100 веселых шахматных историй”, эта была его сотая книга. И вот скоро на прилавки магазинов поступит очередная книга Гика — “1000 веселых историй”. Неужели тысячная? Что ж, от Евгения Гика с его работоспособностью и энергией можно ожидать чего угодно. А я желаю ему только одного — хорошего здоровья, тогда новые книги и новые нули появятся сами собой. А теперь отвлечем юбиляра от письменного стола и предоставим ему слово.
— Мой отец был одним из основоположников советской журналистики, но радовался, когда я поступил в МГУ не на факультет журналистики, а на мехмат. В 1938 году во Владивостоке он создал новую газету и в результате был объявлен японским шпионом. В тюрьме за полтора года он ни в чем не признался, и это его спасло. Во время войны отец был корреспондентом “Известий” в Азербайджане, затем его назначили главным редактором “Бакинского рабочего” и избрали членом ЦК республики. Однажды Багирову, первому секретарю ЦК, померещилось, что в газете опубликована карикатура на Сталина, и, разъяренный, он вызвал к себе главного редактора. Но отец предпочел улететь в Москву — ходили устойчивые слухи, что Багиров расстреливает прямо в своем кабинете (а через несколько лет, почти одновременно с Берия, расстреляли самого Багирова).
В столице поэт Алексей Сурков пригласил отца в “Огонек” ответственным секретарем. Но через несколько лет редактор сменился: журнал захватил Софронов, “литературный палач”, как назвал его Константин Симонов. Приличному человеку трудно было заниматься журналом под руководством этого придворного писаки, автора многочисленных “Стряпух”, и отец ушел из “Огонька” в “Литературную газету”. Легко понять, почему он был рад тому, что сын не пошел по его стопам.
Первую заметку я опубликовал в 1967 году, став мастером. А потом уже не мог остановиться. Грустно, когда отцы не успевают порадоваться успехам своих сыновей. Мама, пережившая отца почти на сорок лет, узнав, что меня приняли в Союз писателей, горевала, что не может обсудить с ним эту неожиданную новость.
Замечательный драматург и писатель Леонид Генрихович Зорин, тоже бакинец, ближайший друг моего отца, после его смерти относился ко мне как к сыну. Счастье, что я уже четыре десятилетия имею возможность общаться с классиком отечественной литературы. Надеюсь, его уроки не пропали даром.
По случаю грустного юбилея я записал все свои книги в блокнот, получилось 132 названия, правда, оригинальных из них только половина. Но какой автор, “подводя итоги”, удержится от того, чтобы учесть все, что стоит на его полке: переиздания, переводы, сборники. Книги переведены на полтора десятка языков, в том числе не самые популярные. Так, “Математика на шахматной доске” вышла на венгерском и финском, а “Интеллектуальные игры” и “Компьютерные шахматы” — на португальском. Последняя появилась и в Германии, что особенно приятно, ведь там живет сильнейший робот “Фриц”.
Иногда меня спрашивают, почему я ограничиваюсь только шахматной тематикой. Но ведь я четверть века занимался наукой, опубликовал десятки работ в математических журналах. В середине 80-х у меня была готова докторская, продолжение кандидатской по кибернетике. Я не спешил с защитой, и тут грянула перестройка, внезапно появилась возможность свободно писать и издаваться. Журналистские гены в конце концов перевесили, к тому же старые опасения отца отпали вместе с советской властью. В результате я сменил профессию и ничуть не жалею.
Случалось, что круг моих литературных интересов не ограничивался любимой игрой. Например, в 70—80-е я публиковал юмористические рассказы, побывал лауреатом премии “Золотой теленок” “ЛГ”. А в конце 90-х стал инициатором и редактором 700-страничной спортивной энциклопедии (сейчас работаю над следующей).
Двадцать лет я сотрудничаю с “МК” и не заметил, как газета стала моим домом, именно здесь у меня родились многие литературные замыслы. Хорошо, когда у человека есть дом, а если еще и не один, то он и впрямь может считать себя счастливым.
Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. В 1967 году в Харькове я участвовал в чемпионате ныне почившего в бозе Советского Союза и сыграл там, как оказалось, самую удачную партию в своей жизни. Благодаря тому, что в пятом туре я быстро проиграл, я успел на свидание с прекрасной харьковчанкой, которая вскоре стала моей женой. И в эти юбилейные дни да позволено мне будет признаться, что я люблю ее с той же силой и свежестью, как и в тот далекий вечер. Я благодарен ей за счастье, которое она мне подарила, и особенно за сына и дочь.
Факс из штаб-квартиры ФИДЕ в Лозанне.
Уважаемые дамы и господа!
Учитывая большой вклад в пропаганду шахматных знаний и развитие шахматной литературы, издание многих шахматных книг разных жанров и в связи с 60-летием, Международная шахматная федерация постановила наградить Гика Евгения Яковлевича, члена Союза писателей России, обозревателя “Московского комсомольца” почетным дипломом ФИДЕ.
Президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов
