Сегодня прозвучит Послание Президента. Будут ли аплодисменты?
Перед войной в Ираке Буш выступил в конгрессе. За час его 87 раз прерывали бурные овации. Сенаторы вставали. Каждые 40 секунд аплодисменты! Кому? Ясно, что не Буш написал такую замечательную речь. Писать (в смысле разумно и грамотно) он, вероятно, вообще не может.
...А почему мы так долго рассуждаем об американском президенте, хотя речь вроде бы идет о Послании нашего? Да так как-то. Музыка навеяла. И всем спокойнее, когда речь идет о том, что произошло за тысячи километров или за сотни лет от нас. Послание прозвучит сегодня, в пятницу. В конце недели, когда все стремятся из города на дачу, на грядку. Это тоже способ уйти от обсуждения. А к понедельнику будут другие новости. Война в Чечне, теракты, взрывы... Включишь телевизор — увидишь, как на асфальте лежит то губернатор, то депутат, то градоначальник. И не инфаркт сразил их, надорвавшихся в борьбе за народное счастье.
Читайте в свежем номере "МК" колонку Александра МИНКИНА.
"Послание президента было готово еще в понедельник. И при этом не готово вообще", — утверждают в кремлевских кулуарах. С начала недели Владимир Путин и глава его администрации Александр Волошин в четыре руки практически переписывали документ, подготовленный спичрайтерами. Впрочем, говорят, подобное повторяется каждый год — президент правит текст под себя — так платье прет-а-порте подгоняют по фигуре.
"МК" стали известны некоторые подробности, касающиеся документа.
Много лет назад я была в Икшанской школе для малолетних правонарушителей. И попросила учеников старшего класса колонийской школы ответить на вопрос: какое у них лучшее воспоминание жизни? А надо помнить, что правонарушения на языке икшанских воспитанников — это убийство, грабеж, в лучшем случае изнасилование, просто до достижения совершеннолетия все эти деяния нельзя называть своими именами. Потому что дети.
Через час принесли мне листочки с ответами. Храню все, а навек запомнились два. Первый: “Я пошел в первый класс. Все залито солнцем, я в белой рубашке, а рядом мама с папой, оба вместе, и все улыбаются. И мама держала меня за руку”. А второй такой: “Мы с классом ходили в театр. Я думал, будет про смешное, а там девочка в красном фартуке всех заколдовала, надела золотое платье, поехала в карете, все вокруг расцвело, и по сцене летали настоящие бабочки. Вот я удивился. Раньше я зимой бабочек не видел. А потом все думал, как они их поймают назад, трудно работать в театре. А потом все вышли, а мы стояли и хлопали. Я тоже хлопал. И было не так, как всегда”. Странно, да? Взрослые люди изображают друг друга, делают вид, что они кривые, горбатые, изображают царей, королей, лягушек, лошадей, притворяются, что умерли, что убили других, а потом все вместе выходят и кланяются. Что это за люди? И что это за работа такая? И почему другим охота на них посмотреть? И ведь ничего, ничего, без чего обойтись нельзя: то, что происходит на сцене, не съешь, не выпьешь, не наденешь на себя, этим нельзя смазать царапину, заклеить дырку — зачем это?
Зачем девятого мая люди пришли в “Современник” смотреть “Вишневый сад”?
Очерк Ольги БОГУСЛАВСКОЙ - в новом номере "МК.
Какую Москву хочет оставить Лужков потомкам?
На открывшейся в столице ежегодной выставке достижений российской архитектуры проект Москва-Сити потерялся меж сотен других чертежей, фотографий и инсталляций. Но не стоит обманываться. Сити — совершенно особый проект, оценивать который лишь с точки зрения архитектурных достоинств было бы наивно. Когда Лужков только стал мэром Москвы, он больше всего на свете хотел восстановить утраченное. Символы той эпохи — знаменитые новоделы: церковь Казанской Божьей Матери, Иверские ворота и, наконец, венец творения современных зодчих — храм Христа Спасителя. Когда храм был закончен и освящен, Лужкову предстояло выбрать новый “проект века”. Времени на раздумья не было...
О грандиозных градостроительных планах столичного руководства - в рубрике "Городовой".
Питеру надарили ненужного барахла, но не помогли отреставрировать шедевры
Анекдот последних дней: “Губернатор Яковлев давно хотел прогуляться пешком по Санкт-Петербургу. Но его радость была бы неполной, если бы он не выгнал из города всех питерцев”. Как говорится, во всякой истине есть доля шутки. Город, готовящийся к своему 300-летию как к решающей битве, живет сейчас какой-то своей — сюрреалистической — жизнью. Петербуржцы перебираются на дачи и к знакомым в другие города: им, привыкшим к размеренной жизни, эта судорожная подготовка к торжеству не приносит ничего, кроме неудобств. А город заполняют странноватые гости и монстроподобные памятники.
Юбилей готов прокатиться по Питеру мощью бронированного состава...
