Москва златоглавая... Десятки, сотни сверкающих куполов, ослепляющее сияние вычурных церковных иконостасов, драгоценная отделка дворцовых интерьеров. Отыскать “первоисточник” всего этого великолепия репортерам “МК” удалось на юге города. Здесь находится единственный в России завод, выпускающий сусальное золото.
Лабиринт коридоров, лестничных переходов привел нас к дверям, отмеченным строгой надписью: “Вход в режимную зону”. Оставив сумки и кофры возле поста охраны, попадаем в “святая святых” завода — цех сусального золота. В просторном помещении гудит прокатный стан, лязгают станки, но самое интересное начинается за дверью небольшой комнаты, откуда слышен дробный стук.
Странная на первый взгляд картина: трое “фактурных” мужиков (чувствуется, жарко им от работы: один даже разделся до пояса и полотенце на шею повесил — трудовой пот вытирать) стоят перед деревянными “тумбочками” и с ритмичностью метронома молотят кувалдами по уложенным на них стопкам листов — матерчатых, пластиковых или бумажных, даже непонятно.
— Вот это наши златокузнецы, — поясняет сопровождающий нас начальник цеха Сергей Карамзин. — Здесь они занимаются так называемой стопочной ковкой... Впрочем, это мы с вами уже перескочили через несколько этапов процесса. Чтобы было понятно, давайте смотреть с самого начала.
Перебрались в соседнюю комнату, где златокузнецы (но уже другие) предстали в совсем иной роли. Сидят за столами и... листают какие-то “блокнотики” и “журнальчики”. Хотя нет, не просто листают. В руке у каждого — тонкие длинные щипцы (“это специальные бамбуковые пинцеты”, — уточнил Карамзин), которыми мастер ловко подцепляет сливочно-желтые пластиночки золота из лежащей перед ним стопы и аккуратнейшим образом укладывает их между страницами.
— Обратите внимание — стены здесь обшиты дубовым брусом, — показывает начальник цеха.
Оказывается, это сделано специально для поддержания в помещении микроклимата, необходимого для работы с тончайшими, а потому очень “капризными” пластинами золота. В “дубовых интерьерах” трудились многие поколения русских златокузнецов.
— Мы работаем со сплавом, в котором 96% золота и лишь 4% серебра. Именно такой состав у природных золотых самородков. Церковнослужители издавна называют его “цвет Божий” (ведь цвет этого металла по спектру схож с солнечным светом), и потому на Руси всегда покрывали кресты и купола церквей, иконостасы “желтым” золотом... А вот за границей можно увидеть в отделке храмов и “белое” золото.
На заводе золотые слитки плавят и на прокатном стане вытягивают в тонкие полоски фольги толщиной 5—10 микрон. Потом фольгу режут на квадратики, которые и поступают в распоряжение златокузнецов. Каждый мастер собирает внушительный “золотой гербарий” — прокладывает между страницами “блокнота” полторы тысячи таких заготовок. На эту кропотливую работу уходит 2—3 часа, после чего наступает черед собственно кузнечной работы. Сперва мастеру помогает механика — под градом ударов автоматического пресса золотые заготовки в “блокноте” проходят предварительную расковку, утончаются, расползаются вширь... Дальше опять наступает черед монотонного ручного труда — “слоенку” с золотыми пластинками (ее здесь называют “стопа”) укладывают на базальтовую плиту, 8-килограммовую кувалду в руку — и давай колотить! Вроде бы все просто... Если бы не одно обязательное условие: требуется обеспечивать равномерную толщину получающегося золотого слоя.
На промежуточной стадии нужно еще подвергнуть золото термической обработке — отжигу. Для этого опять мастеру приходится менять рабочее место. Он возвращается в “дубовые интерьеры” и там за столом аккуратно перекладывает все полторы тысячи золотых листиков в другой “бутерброд” — здесь уже в качестве прослойки годятся страницы самого обычного журнала. (На глазах у репортеров “МК” один из мастеров “грузил драгметалл” между листами какого-то “доисторического” номера “Нового времени”.) После термообработки снова бери пинцет и перемещай золотые листики в форму-“блокнот” для продолжения стопочной ковки...
Конечный результат всех этих процедур — то, что принято называть сусальным золотом. Это уже не фольга, это — тончайшая пленка. Толщина (или правильнее — тоньшина?) ее может достигать 0,2 микрона — в 50 раз тоньше человеческого волоса! Через такую “золотую пелену” можно на просвет увидеть электрическую лампочку, при этом хорошо просматривается структура металла. Именно такой способ контроля качества своей работы используют златокузнецы: ведь помещать столь тонкий слой в какой-то измерительный прибор практически невозможно: сусальное золото просто порвется. Даже если взять драгоценную пленочку на ладонь, а другой ладонью сверху надавить и потереть — золото... исчезнет, “растворится” в порах кожи на пальцах и ладонях.
Готовые “пленки” “цвета Божьего” женщины-резчицы вынимают из стопки и режут на квадратики размером 91,5х91,5 миллиметра. (На наш вопрос — почему столь странный размер выбран? — Сергей Карамзин лишь пожал плечами: “Такая традиция”.) Некондиционные обрезки работница аккуратнейшим образом сметает в специально приготовленные мешки — да не просто так, ребром ладони или тряпочкой, а припасенной для этой цели заячьей лапкой, причем используется исключительно задняя: на ней мех более стойкий.
Вырезанные золотые квадратики укладывают в особые книжки, сброшюрованные из листов папиросной бумаги — по 60 “пленок” в каждую. Интересные такие книжечки получаются — на обложке каждой написано “Сусальное золото” и указан не только общий вес драгметалла (с точностью до тысячных долей грамма), но и номер “авторов” книжки — кузнеца и резчицы.
Как пояснил Сергей Николаевич, для нанесения позолоты на иконы мастера изготавливают самую тонкую “золотую пленку”. 60 листиков ее, собранные в книжку, весят всего 1,25 грамма. Иконостасы и элементы дворцовых интерьеров золотят более толстым слоем — на это дело идут книжки весом в 1,4 грамма. Гораздо толще (а значит, и прочнее) слой сусального золота для украшения деталей фонтана на ВВЦ — на “Дружбу народов” пошли уже настоящие “фолианты”, в которых золота аж 2,5 грамма! (Таким же сусальным золотом покрывают обычно купола храмов — толщина пленки достигает 0,4 микрона.)
В цехе работает всего 13 златокузнецов. (“В прежние времена мы шутили, что их столько же, сколько членов Политбюро”, — улыбается Карамзин.) Секреты профессии здесь передаются, что называется, из рук в руки. Новичка ставят рядом с опытным мастером, и он в течение полугода перенимает у него все навыки.
— Из пяти пришедших к нам остаются работать двое. Златокузнецом может быть лишь человек, имеющий привычку к монотонному труду, к физическим нагрузкам, но в то же время обладающий способностью переключаться на скрупулезную “мелкую” работу, где требуется особая точность движений — словно у часового механизма.
Наше сусальное золото украшает тысячи церквей и других архитектурных сооружений, — продолжает Карамзин. — Им, например, покрыты кресты храма Христа Спасителя, “корона” Большого Кремлевского дворца, купола всех соборов в Кремле (за исключением Успенского), сейчас восстанавливают покрытие главного купола храма Василия Блаженного... Много книжек уехало в Петербург для реставрации памятников истории и архитектуры к юбилею города, в числе которых — знаменитый шпиль собора Петропавловской крепости, увенчанный фигурой ангела с крестом... Работая здесь, в цехе сусального золота, можно совершенно объективно оценивать ситуацию с возрождением храмов в России. В последние годы спрос на нашу продукцию значительно увеличился, значит, церквей строится и восстанавливается все больше. За месяц мы выпускаем сейчас 3000 книжек — 1500 квадратных метров позолоты, — но это не предел. “Запас мощности” у наших златокузнецов еще не исчерпан.
