Вообще-то пароходов было два, оба немецкие: “Oberburgemeister Haken” (“Обербургомистр Хакен”) и “Preussen” (“Пруссия”), да один русский паровоз. На них осенью 1922 года была “отправлена на экспорт” творческая интеллигенция России. В выставочном зале Федеральной архивной службы России открылась выставка “Философский пароход”, рассказывающая об этих событиях. На выставке побывала Инна КОСТЮКОВА.
Первым от берегов России отчалил “Обербургомистр Хакен”, увозя с собой группу “москвичей”. Следом за “немцем”, редкая фотография которого представлена среди экспонатов, отправились “Пруссия” с питерцами и поезд с Николаевского вокзала, многим пассажирам которого пришлось оплатить поездку из собственного кармана. Список вещей, разрешенных к вывозу, поражает своей скудостью: два пальто (одно зимнее, одно летнее), один костюм, две дневные и две ночные рубашки, по две пары кальсон, чулок и “всякого белья”. Разрешалось взять деньги, немного — 20 долларов. А вот золото и драгоценности к вывозу были запрещены, доходило до того, что заставляли снимать нательные кресты.
На выставке (художник экспозиции Армен Саркисян), разместившейся в трех небольших залах, подлинники документов тех лет из архивов ФСБ соседствуют с тонкими штрихами к портрету эпохи. Недокуренная сигарета Бердяева, его пенсне и часы, которые он, возможно, держал в руках, стоя на палубе “Обербургомистра Хакена”. Зарисовки Матусевича с борта того же парохода.
“Чистить надо быстро!” — заявлял Ленин. Первым на призыв откликнулся нарком здравоохранения Семашко, и еще задолго до эпохального 1953 года появилось первое “дело врачей”. Медики пошли на высылку отдельным списком. И — покатилось... 8 июня 1922 года создается комиссия ГПУ во главе с Уншлихтом, человеком, по словам Ленина, аккуратным и толковым. Нужно было всего ничего: выставить из страны пару сотен неугодных режиму интеллигентов. Но лишение гражданства не лишило принадлежности к русской культуре. Экспонаты за стеклами выставочных витрин подтверждают это. Немногочисленные личные вещи и — книги, книги, книги. Записки, письма с болью о судьбах России — подлинные свидетели тех событий.
