Олег Нестеров, вполне удачливый продюсер (Найка Борзова, группы “Ундервуд” и некогда — “Маши и Медведей”) и владелец успешного звукозаписывающего лейбла (“Снегири Рекордз”), все лето проиграл на дачном участке в пинг-понг. “Игра, как нельзя более необходимая музыканту, особенно вокалисту. Учит освобождать подсознание,
манипулировать собой. Когда думаешь, как орудовать ракеткой, — проигрываешь. Когда включаешь лишь инстинкт — все получается. Так и когда артист у микрофона: следует правилам, делает “по уму” — и мимо, выключает мозг — все происходит как по маслу, само собой”. Там же, за теннисным столом, само собой возникло у Олега Нестерова чувство насущной необходимости возродить “Мегаполис”, “настоящий МОСКОВСКИЙ рок-ансамбль” начала 90-х. И вот, отдавшись инстинктам, засели музыканты в студии и разродились первым синглом — “Улыбки любви, или Ежик Forever”. Исключительно, знаете ли, романтическое произведение.
— М-да...
Для начала скажи-ка: что это вас вдруг дернуло реанимировать “Мегаполис”? Жили себе, жили эдак лет семь, занимались бизнесом, продюсировали молодые таланты. Где-то успешно, где-то не очень, но все же...
— Знаешь, есть музыканты, которые больше все же бизнесмены, и им в принципе все равно... А музыкантам, которые музыкой питают свое сердце, — не все равно, занимаются они этим делом или ушли в другое. Клетки творческие ведь отмирают, гангрена наступает вскоре после того, как ты с музыкой завязал. Это факт — если не делать музыку, почувствуешь, как это негативно скажется через некоторое время на твоем здоровье. Тебе будет плохо, и у тебя все начнет по жизни рушиться. Когда чуть больше нужного занимаешься вещами не слишком приятными и не очень правильными — все каналы закрываются, и ты начинаешь просто биться о стенку головой, но без толку.
— То есть ты давеча пережил такой кризис?
— И не один раз пережил. Причем эта штука очень подло приходит (когда ты совсем уж по жизни приземляешься), так, что ты не сразу понимаешь, где-то через полгода осознаешь: мать честная, у тебя же закрылись все поры! И самое лучшее, единственное лекарство, чтобы выровнять жизнь, — это пойти в студию и начать делать музыку. И мы сделали “Мегаполис-2003”: довольно простые песни в наших старых традициях — электроакустический рок.
— А адресовано это кому? Старым поклонникам “Мегаполиса”, что ли?
— Это прежде всего знак, что мы всплываем. И кого-то это взволнует наверняка.
— Ну конечно, с такой почти порнографической песней про “ежика”!
— Ее можно назвать: легкое порно. Но это романтическая песня на самом деле. В рок-н-ролле у нас ведь секса очень мало, практически никто о нем не поет. Но вот ты знаешь, где у нас в рок-песнях эротика?
— Смотря что подразумевать под эротикой. Если описание половых органов и всяческие манипуляции с ними, то есть группа “Ленинград”, поднаторевшая в эдакой быдляцкой эротике!
— В жизни каждого человека есть каждодневные сексуальные переживания, но в рок-песнях они никак не отображаются почему-то. Люди поют бог знает о чем, но только не об этом. А есть ведь простой язык, которым можно красиво говорить об этом.
— На твой взгляд, у нас нет ни одного эротичного рокера?
— Есть талантливые, яркие фигуры, у которых все это, конечно же, в крови. Но их единицы. У Земфиры эротика присутствует в песнях, конечно. Но Земфиры год уже на слуху не было... У Лагутенко вполне эротический образ был раньше...
— Ну да: “Кот кота ниже живота”... А у Найка Борзова какая есть песня, про змею, что вылезает из-под юбки любимой! А как же вот еще: “Делают, делают, делают новых людей” — вполне свежий “сплиновский” опус?
— Это очень глубокая, вполне философская песня, но это ведь не эротика. Эротика — это вот ты пришла и сказала “непонятненько, какое-то у вас тут прямо-таки порно”...
— М-да, экие гиперболы-то, метафоры, понимаешь! А видеоряд у клипца-то на песенку может быть какой! Ух... А радиостанции, кстати, сей опус крутить не застремались?
— Системообразующие станции (“Максимум”, “Наше радио”, надо полагать. — К.Д.) крутить отказались.
— Из-за скабрезности текста?
— Эта тема читалась у них в глазах. Странно, что есть до сих пор такие табу... Почему в песнях, посвященных женщинам, можно воспевать глаза, уши, губы, даже грудь — ну и все? Мы просто пошли дальше...
— Точнее — пошли ниже!
— Пошли ниже — почему нет-то? Есть хорошие фильмы, хорошая литература, где эти сексуальные человеческие переживания подаются с хорошим, не пошлым, но вполне прямым и правильным посылом. На наш взгляд, и наша песня правильная. Мы говорим об ЭТОМ с мягкостью и нежностью...
— Давай отвлечемся-ка от эротики. На этом сингле “Ежик Forever” как бисайд, еще выйдет песня “Где цветы?”, которую ты записал когда-то дуэтом с такой девушкой Машей Макаровой...
— “Где цветы?” нигде не издавались, хотя эта песня должна была попасть на “The best” Нины Хаген. Скажу больше: 10 марта 2000 года в Берлине была заказана студия, где
должен был записаться этот дуэт — Нины Хаген и Маши Макаровой. Хаген реально хотела спеть это по-русски, включить песню в свою пластинку и взять группу “Маша и Медведи” с собой в европейское турне. Но в силу разных обстоятельств этого не случилось, и песня канула...
— То есть, если бы Маша Макарова в тот момент не проспала бы поход в немецкое посольство за визой, не забила бы на все это, группа “Маша и Медведи” существовала бы сейчас чуть ли не в статусе европейских звезд?
— Вполне возможно. Нина Хаген же воскликнула тогда, услышав эту песню и макаровский голос: “Маша, I love you!”
— А сейчас-то что с Машей, твоей экс-подопечной, отказавшейся в свое время от этого мерзкого шоу-бизнесового мирка и уехавшая в деревню, в глушь, в Саратов (Краснодар)? Она вроде выныривала откуда-то этим летом?
— Да, она как-то заезжала ко мне и показывала почти готовые песни, записанные с двумя очень приличными электронщиками из Литвы. Маша все делает сама и считает, что ей в данный момент не нужно никакое направляющее начало (в смысле дяденьки-продюсеры. — К.Д.). Но я очень надеюсь, что она все-таки когда-нибудь вернется.
— Ну а новый альбом “Мегаполиса”-то будет весь в духе этого эротического “Ежика”?
— Его будет объединять хороший сексуальный посыл, это точно.
— Что же все-таки тебя так на эротику-то потянуло: седина в бороду, типа, бес в ребро?
— Ну нам же всегда такие вещи нравились. Вспомни песню “Женское сердце” или злополучные “...голубые, как яйца дрозда”...
— То есть ты изначально — эротоман?
— Нет, я не эротоман. Просто в том возрасте, в котором находятся музыканты “Мегаполиса”, больше приятен сам процесс, чем результат. Можно купить дорогую бутылку виски ведь не для того, чтобы напиться, а чтобы просто сидеть и смаковать. Наступает в жизни момент, когда человек вдруг начинает разбираться в вине, или в еде, или в литературе... Вот эти книжки перестает читать, и эту музыку слушать, и такие-то газеты листать... Что-то закрывается, но одновременно — другое в его жизни открывается. Вот и у сорокалетних мужчин многое меняется по отношению к женщине. Меняются ощущения от общения с ней и от занятий сексом. Об этом и альбом, наверное.
— А вот ваши сверстники, сорокалетние мужчины Гарик Сукачев, Сергей Галанин, “Моральный кодекс”, “Чайф” — активно концертируют, зажигают! А новый “Мегаполис”, стало быть, концертов давать не собирается? Только пластинка?
— В общем, да, как лекарство, я уже сказал. А они зажигают, да. Но мы пошли по другой дороге. “Мегаполис” ведь ушел на пике славы, в 96-м году, когда у нас был очень сильный альбом, а песня “Звездочка” возглавляла все чарты. Но этот уход избавил нас от участи каждый год через силу вымучивать новые альбомы, с трепетом листать хит-парады и с ужасом прислушиваться к надвигающейся старости. Это тяжелая участь для киноактеров, балерин или рок-звезд. Вот Петкун давеча сказал мне: “Знаешь, я понял еще до того, как прославился, что это все скоро пройдет!” И это должен понимать каждый, кто подписывает (с шоу-бизнесом. — К.Д.) контракт: твоя песня может быть популярна полгода, но пройдет еще год, или пять, или десять — и тебя все равно все забудут. Но ты должен остаться человеком, тебя не должно это раздербанить на мелкие кусочки. “Мегаполис” семь лет назад прошел через это понимание, и живем мы сейчас как какие-то нефтяные принцы — получая от музыки исключительно удовольствие. Ведь когда у тебя: необходимость выходить на сцену, гитарный чес и позарез нужно срочно сделать хит, когда все превращено в какую-то гонку — острота ощущений пропадает. А у нас сейчас эта острота обострена! И я бегу в студию, как в своей юности, когда был инженером-электронщиком!
...Еще не знающим, что на музыке можно зарабатывать!
