Сегодня 9 дней, как с нами нет Леонида Филатова.
Он всегда спешил жить. Будто знал, что отпущено немного. Блистательный актер, талантливый писатель и поэт, интересный режиссер — Филатов старался успевать везде и во всем. И успевал.
Страшная болезнь выбила его из колеи, лишила сцены, но окончательно так и не сломала. Все эти семь лет он не выживал — жил. Хотя каждый день этой жизни давался с огромным трудом. Безнадежно больной, Филатов вернулся в театр уже в качестве драматурга, писал книги, вел передачу на ТВ, где вспоминал ушедших из жизни актеров. Сегодня о Леониде Филатове вспоминают его друзья и коллеги.
Актером стать Филатов не мечтал. Сразу после окончания школы он приехал из Ашхабада в Москву поступать во ВГИК. Но не на актерский, а на режиссерский факультет. Однако с удивлением узнал, что вступительные экзамены туда начнутся только в августе. Денег у молодого абитуриента хватало лишь на полмесяца, но и возвращаться домой несолоно хлебавши совсем не хотелось. Кто-то из знакомых посоветовал не терять времени и поступать на актерский. После этого Леонид спросил: “А где учатся Никита Михалков и Настя Вертинская?” Ему ответили: “В Щукинском”. — “Вот туда я и поступлю”.
Нина Русланова (актриса, однокурсница Филатова): “Учился он едва ли не лучше всех. Почти все пятерки, даже по научному коммунизму. Вообще Леня по характеру — прирожденный лидер и в нашей группе всегда был на особом счету. Вместе с Володей Качаном и Борей Галкиным, его соседями по комнате в общежитии, они постоянно собирали вокруг себя полкурса. Леня уже тогда писал стихи, Володя Качан — музыку, и эти песни распевал весь институт. Да что там институт — их “Оранжевого кота”, почитай, весь город пел.
Чего только не выкидывала эта троица. Помню, в один из дней они пришли в институт постриженными налысо. Почему? Это никому и в голову не приходило спросить — все настолько привыкли к их неординарным поступкам. Несмотря на это, Леня был по-настоящему серьезен, когда разговор касался творчества. И невероятно амбициозен. После выпускного экзамена мы всем курсом собрались в кафе, как обычно, пели, немножко выпивали и наперебой хвастались, рассказывая о своих планах. Леня сидел молча, слушал. А потом, затянувшись очередной сигаретой, сказал: “Ковер покажет”. Одной единственной фразой “убрав” всех”.
На четвертом курсе Филатов влюбился. Пылко, страстно, но, увы, безнадежно. Его избранница, студентка “Щуки” Наташа Варлей хоть и училась на два курса младше, к тому времени уже успела сняться в “Кавказской пленнице”. Филатову она взаимностью не отвечала.
Татьяна Сидоренко (актриса Театра на Таганке, однокурсница Натальи Варлей): “Нет, она не отталкивала Леню, позволяла любить себя, даже не ухаживать, а именно любить, общалась с ним. Но не больше. А он из-за этого страшно переживал. Мы с Леней часто сидели в одном кафе на Арбате, он рассказывал о своей любви, говорил, что страдает, просил у меня совета. А что я могла ему посоветовать? Сидела, слушала, боясь лишним вздохом ему как-то помешать. Ведь для меня Филатов, да и вообще тот курс (Саша Кайдановский, Боря Галкин, Володя Качан, Ваня Дыховичный, Нина Русланова) казались какими-то небожителями. Со стороны ими можно было только любоваться. Например, они часто забавлялись такой игрой: кто-нибудь говорил ключевую фразу, скажем: “идет дождь”, “светит солнце” или “дяденька шагает по улице”, а Филатов должен был с ходу придумать стихотворение. Леня начинал быстро-быстро ходить из стороны в сторону. А через какую-то минуту рождались рифмы — одна за одной, одна за одной. И так здорово получалось, так смешно. Юмор у Леньки был не особо ласковый, он не щадил никого. Впрочем, как и себя. Уже в Театре на Таганке, где мы оба вскоре оказались, когда при нем кто-то начинал жаловаться на свою судьбу, обычно обрывал резким тоном: “В первую очередь в этом виноват ты сам. Либо добивайся чего-то, либо уходи из профессии”. Но если вдруг с этим человеком случалось несчастье — всегда вставал на его сторону. Понимая, что сильнее, что талантливее...”
После окончания училища многие отговаривали Филатова идти к Любимову. Убеждали, что Таганка — не его театр, что там собрались не психологи, а сплошные горлопаны. Но он все же решился и почти сразу был зачислен в основной состав труппы. А вскоре женился на актрисе театра Лидии Савченко. И слыл примерным семьянином, пока не встретил Нину.
Александр Митта (режиссер фильма “Экипаж”): “Однажды после работы мы решили собраться. В чисто мужской компании. И тут, немного смущаясь, Леня говорит: “Ребята, должен перед вами извиниться. Я позвал с собой даму сердца. Только вы не удивляйтесь, если я поведу себя как-то странно”. Надо сказать, что Филатову не везло с женщинами — все время попадал в какие-то неудачные истории. Я не знал, кто придет, но дверь открылась, и вошла Нина Шацкая — ослепительная красавица. Ну, думаю, опять Леня влип. Она ведь была женой Валерия Золотухина. Филатов встал перед Ниной на колени и поцеловал ей руку. Леня вообще ухаживал за дамами довольно старомодно. Для него это было так органично — поцеловать женщине руку. На следующий день он мне признался: “Я такой счастливый. Все мои чувства сконцентрированы на Нине”. И она стала для Лени настоящим ангелом-хранителем. Всякий раз, когда потом встречались, он меня предупреждал: “Я к тебе приду с подарком”. И приезжал с Ниной. Леня считал, что общество этой женщины — подарок для всех”.
По-настоящему в кино Филатов пришел достаточно поздно — в 34 года. До фильма “Экипаж” у него было несколько работ, но все они прошли незамеченными.
Лев Дуров (актер): “Когда-то Леню запрещали снимать. Он входил в так называемый список актеров “с отрицательным обаянием”, где кроме Филатова стояли фамилии Высоцкого, Ролана Быкова... Хвала и честь тем режиссерам — Митте, Худякову, которые смогли наплевать на все запреты и дали Лене жизнь в кино”.
“Экипаж” стал первым советским фильмом-катастрофой и пользовался бешеным зрительским успехом. А Филатову, исполнившему роль эдакого плейбоя “с отдельной квартирой, машиной и цветомузыкой”, картина приносит статус одного из самых снимаемых актеров нашего кино, а заодно и секс-символа 80-х.
Георгий Жженов (актер): “У Митты было две кандидатуры на роль главного героя: Олег Даль и Леня. Перед съемками Митта позвонил Филатову и сказал ему об этом. Леня сразу отказался, он был абсолютно уверен, что свой выбор Митта сделает в пользу Олега. Даль уже начал сниматься, но вскоре сам решил, что не подходит на эту роль. Тогда Митта снова позвонил Филатову и сказал: “Леня, приходи, роль свободна”. Он и тогда не поверил. Сам созвонился с Далем, выяснил, что за этим нет никаких интриг. И только после этого согласился. Митта поначалу все равно отнесся к Филатову с некоторым недоверием, очень долго присматривался. Но потом принял. А уже ближе к середине съемок как-то сказал: “Леню мне сам бог послал”.
Александр Митта: “На съемках Леня всегда был недоволен собой. Каждой сценой, каждым эпизодом. Поэтому всякий раз делал по нескольку дублей. Вот есть красивое выражение: “сжег себя на работе”. На самом деле работа его съедала — он был на ней просто зациклен. В перерывах между съемками не сидел с компанией по кафешкам, не чесал языком направо и налево. Любил уединение. Запирался в комнатке и читал Чехова, Пушкина, томики которых таскал с собой везде и всюду.
Леня, конечно, актер международного класса. Когда я увидел, как он работает, помню, сказал ему: “Ты будешь современным героем следующего десятилетия”. И ведь так и получилось — после “Экипажа” он стал нарасхват, снимался по две-три картины в год”.
Своим самым удачным фильмом Филатов считал “Успех” Константина Худякова. Здесь он сыграл театрального режиссера, молодого и амбициозного, буквально идущего по трупам (по сценарию режиссер Фетисов ради призрачного успеха снимает с роли пожилого актера, которого сыграл Лев Дуров, после чего тот умирает). И это на фоне событий, происходящих в Театре на Таганке, где несколько актеров, в том числе и Филатов, бойкотируют назначение на должность главрежа Анатолия Эфроса. В 1987 году Эфрос скончался, и его смерть некоторые поставят в укор бывшим таганковцам.
Лев Дуров: “Посмотрев тот фильм, многие говорили, что Филатов сыграл здесь самого себя. Что он такой же жесткий, принципиальный, не жалеющий никого, в том числе и себя, человек. Ничего подобного. Леня тоньше, мягче. Он, конечно, не любил дилетантов, поскольку сам был высочайшим профессионалом. Но умел прощать. Если кто-то скажет, что Филатов нанес ему большую обиду, — тот человек соврет. А вот самого Леню обижали неоднократно”.
На середину 80-х приходятся три самые звездные роли Филатова в фильмах “Чичерин”, “Забытая мелодия для флейты” и “Город Зеро”.
Анатолий Мукасей (оператор фильма “Чичерин”): “По тем съемкам он мне не показался, что называется, легким человеком. Ничего не ест, только кофе и бесконечные сигареты, жесткий, всегда напряженный, когда был в кадре, его раздражал любой посторонний шум. Как только слышал посторонние разговоры, моментально взрывался: “Прекратите болтать, иначе на съемочную площадку больше не выйду!” Даже на режиссера Зархи повышал голос, если тот пытался на ходу что-то исправить. Говорил: “Александр Григорьевич, замолчите, не мешайте работать. Сниму дубль — потом сделаете поправки”. Леня не был компанейским, дружил очень избирательно. На съемках более-менее сблизился только со мной и с директором картины Эриком Вайсбергом. И только когда мы стали более тесно общаться, я понял, что вся его внешняя жесткость — обманчива. С людьми, которые ему были приятны, Леня становился очень мягким и даже каким-то беззащитным. Помню, в последний съемочный день мы уговорили режиссера отпустить нас пораньше — чтобы успеть пройтись по магазинам. Вечером возвращаемся с “уловом” в гостиницу, спрашиваю Филатова: “Чего купил?” — “Да вот, жене кое-что приобрел”. Открывает сумку — а там одни женские вещи. Я аж не выдержал: “Ты что, Леня?! Сам же говорил, что нужны брюки, ботинки...” Он только рукой махнул: “Ничего мне не надо”.
Эльдар Рязанов (режиссер фильма “Забытая мелодия для флейты”): “На главную роль в “Забытой мелодии” он подходил идеально. Чтобы сыграть этого чиновника-хамелеона, нужен был молодой, красивый, обаятельный, сексапильный актер. Сразу решил, что это будет Филатов. Полгода я его ждал, пока он снимался в “Чичерине”. Начальство торопило, настойчиво рекомендовало взять другого актера, да и натура уходила, но я стоял за Филатова насмерть. И, как выяснилось, не прогадал. Работать с ним было замечательно. Леня вообще очень дисциплинированный актер. Всегда предельно собран, всегда готов к съемке — настоящий профессионал. Его нацеленность только на работу просто потрясала. Особенно мне запомнился такой эпизод. Мы поехали на Неделю советского кино в Исландию и Норвегию. Причем и он, и я были в этих странах впервые. Ну я, понятное дело, целыми днями пропадал на экскурсиях, любовался красивыми пейзажами: гейзеры, фьорды... А Леня все это время не выходил из гостиницы. Думаю, у него уже тогда начиналась эта злополучная болезнь. Но он не просто сидел в номере, а сочинял. Сочинял как сумасшедший, прикуривая от одной сигареты другую”.
Карен Шахназаров (режиссер фильма “Город Зеро”): “С той картиной мы много путешествовали по разным фестивалям. А однажды вдвоем поехали в испанский Вальядолид. Надо сказать, что Леня был фанатичным любителем кино. И, естественно, хотел на этом фестивале многое посмотреть. А я только закончил картину, немного устал от кино, и мне было лень по нескольку часов сидеть в душных кинозалах. Поэтому и тянул Леню на улицу: прогуляться по городу, посидеть в ресторане. Так он ни одной картины и не посмотрел.
В конце концов нам вручили главный приз — “Серебряный колос”. А тут мы узнаем, что нашей картине еще и в Чикаго дали первую премию — “Золотого Хьюго”. На радостях решили это дело отметить. Зашли в ресторанчик, посидели. А когда вышли, я обратил внимание, что на противоположной стороне красуется вывеска: “Секс-шоп”. Спрашиваю у Лени: “Ты был когда-нибудь в секс-шопе?” — “Нет”. — “Вот и я ни разу. Давай зайдем”. Филатов долго мялся, даже сказал что-то вроде: “Нет уж. Ты мне не дал ни одного фильма посмотреть. Но теперь не уговоришь”. Но я его уговорил. Нам объяснили: чтобы посмотреть двухминутный ролик, нужно опустить в автомат одну песету. Леня, как только увидел этот ролик, чуть не выбежал из секс-шопа. “Нет, — закричал, — я не могу это смотреть”. А когда его две минуты истекли, он с виноватым видом подошел ко мне и чуть слышно пробурчал: “Слушай, Карен, дай мне еще одну песету”.
В 1990-м Филатов снял свой первый и, как оказалось, единственный фильм — “Сукины дети”. Вновь на тему конфликта внутри театральной труппы. Теперь уже на фоне настоящего раскола коллектива Театра на Таганке на два лагеря: Любимова и Губенко. И очередного ухода Филатова из театра. Роль режиссера — врага актеров — Филатов не доверил никому и сыграл сам.
Владимир Ильин (актер, сыгравший главную роль в фильме “Сукины дети”): “С Ленечкой, иначе его и назвать не могу, мы познакомились задолго до “Сукиных детей”, еще в середине 1970-х. Ребята из труппы Театра на Таганке, по 15—20 человек, тогда почти каждый выходной совершали своеобразный культпоход. Брали с собой термос, запасались бутербродами и от Павелецкого вокзала на электричке отправлялись до станции Белые столбы, где находится Госфильмофонд. А там почти целый день смотрели кино. Моя жена Зоя, актриса Театра на Таганке, частенько брала меня с собой в те поездки. Вот там-то, в перерывах между 3-часовыми сеансами заглатывая бутерброды, мы и подружились.
А в 1990-м он меня пригласил в свой режиссерский дебют — картину “Сукины дети”, где создал потрясающую атмосферу. Знаете, как в театре говорят: “Против кого будем дружить”. Так вот на тех съемках никто не дружил “против”. Все дружили “за”. За Ленечку. Своим юмором, умением находить выходы из любых ситуаций он влюбил в себя всех. Помню, в последний съемочный день мы, актеры, слегка расслабились — ну приняли немножко на грудь. В общем, свою “капельку” текста я пробормотал так, что никто и понять не смог. Филатов посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: “Так, Володя. Еще дублик. Только теперь по-русски”.
А в 1993-м с Филатовым случился микроинсульт. Первое время врачи не могли определить: от чего у актера так резко повысилось давление. Перепробовали все средства лечения, но, как оказалось, тем самым только усугубили первопричину болезни. Только через полтора года после заболевания выяснилось, что причиной всему — почки. Но драгоценное время было упущено.
В Центре трансплантологии искусственных органов Филатову были проведены две сложнейшие операции: сначала по удалению отказавших почек, а потом по пересадке донорской. Все эти годы он, как мог, сопротивлялся болезни. Но болезнь оказалась сильнее. 26 октября 2003 года Филатова не стало.
Борис Галкин (актер и режиссер, однокурсник и друг Филатова): “Еще десять лет назад мне показалось, что Леня начал подводить свою жизнь под какой-то общий знаменатель. Что, мол, хватит мучить людей своей болезнью. И это показалось не только мне. Леня Ярмольник ему как-то сказал: “Ты что, с ума сошел?! Никто и не думает провожать тебя в мир иной”. И видя, что друзья не хотят, чтобы он уходил, Леня, постоянно испытывая дикую душевную и физическую боль, все-таки собрался с силами. Мне кажется, эти десять лет он подарил своим друзьям. И Ниночке, конечно. В первую очередь Ниночке, а потом уже всем нам.
Я очень благодарен Лене Ярмольнику. За его бескорыстие и труд. За ту работу, которую можно было поделить между друзьями. Но Леня очень тактично все взял на себя. Последние шесть лет он, как мог, поддерживал семью Филатова: и финансово, и морально...
В 1997-м на Новый год Леня Филатов подарил мне свою книжку, а на форзаце написал: “Боб, здоровья тебе и твоей семье. Я понял, это — главное. С Новым годом и с Рождеством Христовым”... Еще в субботу мы с женой ехали в машине и всю дорогу слушали его с Володей Качаном диск. А в воскресенье я узнал о том, что Лени не стало... Вместе с ним не стало моей юности. Его уход подвел черту под ней”.
Леонид Ярмольник (актер, близкий друг Филатова): “Последние годы он был прикован... Нет, не к кровати, но к дому. Башка работала замечательно, Леня мог ходить минут 30—40, но потом ему обязательно нужно было полчаса полежать. Просто сил не оставалось... Вообще люди с донорской почкой живут максимум 8—10 лет. Леня прожил в два раза меньше. В его положении любая простуда, любое даже самое легкое заболевание грозило катастрофой. Когда мы узнали, что у Лени двухстороннее воспаление легких, конечно, поняли — это трагедия. Его могло спасти только чудо. Но чуда не случилось — произошло отторжение почки. Даже если бы удалось вылечить пневмонию, с новой донорской почкой он бы жить уже не смог. И был бы обречен остаток дней провести на гемодиализе — подключении к искусственной почке. А это мучение невероятное. Физическое для него и душевное для нас, его близких. Может быть, даже большее, чем от его потери. Наверное, так говорить — кощунство. Но, уверен, Ленька, если там на небесах сейчас слышит мои слова, меня поймет”.
