Вице-премьер российского правительства и министр сельского хозяйства пришел в редакцию “МК”, чтобы рассказать о предстоящей охотничьей выставке. А отдуваться пришлось за все: за подорожание хлеба и водки, “резиновую” импортную колбасу и засилье заграничной еды, разведение червяков вместо коров...
В начале “прямой линии” звонили мужчины и вели с министром разговоры о делах. А потом на Гордеева обрушился шквал звонков от возмущенных домохозяек. Главный аграрий даже пошутил: “Мужчины более настойчивые, а женщины — настырные”.
Лишь одному охотнику удалось прозвониться в “МК”. Его интересовало, а почему, собственно, иностранцы за лицензии на отстрел наших животных платят наравне с россиянами. Гордеев объяснил: “Конституция не позволяет устанавливать двойные стандарты”.
Хлеба без зрелищ
— Добрый день, Алексей Васильевич! Я из Рязани вам звоню.
— Очень приятно слышать земляков.
— Меня зовут Юрий Сергеевич Родин. Говорят, хлеб подорожал потому, что цены на зерно очень высокие. Почему же мы не прекратим экспорт зерна? Или это зависит от олигархов?
— Не думаю, что олигархи много зарабатывают на зерне в этом году. Мы следим за ситуацией на зерновом рынке. По нашим подсчетам, полученный в текущем году урожай позволяет России экспортировать около 5 млн. тонн зерна.
Цены на зерно мы сами подняли в прошлом году, когда решили поддержать крестьян закупочными интервенциями. Государство платило не менее 2300 рублей за тонну хорошей пшеницы продовольственных сортов. В этом году цена выгодно изменилась. На стоимость зерна повлияло то, что урожай был несколько меньше обычного. За последние годы мы привыкли собирать более 80 миллионов тонн, а в этом году — около 70.
Кроме того, крестьяне научились выгодно продавать зерно, особенно хорошего качества. А в этом году, кстати, собрали неплохой урожай именно продовольственной пшеницы, которая не требует дополнительной подработки. Крестьяне держат ее на своих складах, ждут выгодных контрактов.
— Леонид Владимирович Костелепский. Я лет пятнадцать назад читал, что все американские фермеры имеют контракт с министерством сельского хозяйства США, по которому государство обязуется покупать у них зерно по определенной цене. Что мешает вам заключить такой договор с каждым хозяйством? Я смотрю телевизор, а там говорят, что из трех тысяч рублей, которые казна платит за тонну пшеницы, фермеру достается только 800, остальное — зерновым олигархам.
— Леонид Владимирович, я знаю, о какой передаче вы говорите. В ней приводились данные за прошлый год. Сегодня картина другая. Ситуацию выправили. Посредники уже не могут скупить урожай по дешевке. Наши крестьяне получают за свое зерно по четыре тысячи рублей и даже больше.
А в отношении американцев вы правильно говорите. К сожалению, российский Минсельхоз не имеет полномочий устанавливать гарантированные цены. Правда, в прошлом году, когда цена за тонну резко упала (урожай был сравнительно высокий, и оставался солидный переходящий запас зерна), государство закупочными интервенциями поддержало сельских тружеников.
Сейчас мы готовим проект закона “О развитии сельского хозяйства” до 2010 года. В нем красной линией пройдет: государство обязано поддерживать цены на основные виды продукции, чтобы сельское хозяйство было рентабельным.
— Я москвичка, мать маленького ребенка. Смотрю на этикетки даже наших продуктов и вижу одни буквы “Е”, которыми обозначены консерванты. Они опасны?
— Не опасны, но очевидно, что биологическая ценность таких продуктов совсем другая. Если вы имеете возможность, старайтесь покупать натуральные, без “Е”. Я, например, если покупаю мясо, то куском. Это лучше “переработки”. Кому нравится колбаса, пусть выбирают продукцию комбинатов, хорошо себя зарекомендовавших, но не каких-то непонятных фирм, тем более зарубежных.
Заграница нам не поможет
— Добрый вечер. Я — Алексей Алексеевич из Москвы. Почему на российских прилавках так много импортных товаров? Мы что, сами себя прокормить не можем? Может, запретить поставки из-за рубежа?
— Очевидно, что западные страны использовали свое экономическое преимущество и завоевали часть российского рынка. Они могут себе позволить поощрять экспорт и тем самым поддерживать крестьян. Их цель ясна: создать новые рабочие места, а они в свою очередь принесут казне дополнительные налоги.
В России в 90-е годы было разрушено немало агропромышленных предприятий. Сегодня в стране почти не осталось специализированных комплексов, где бы откармливали крупный рогатый скот. На их восстановление требуется как минимум 5—7 лет и большие деньги.
Не думайте, что мы не хотим защитить своих сельских тружеников. Будем стремиться к тому, чтобы мяса, молока и зерна производить 95, а то и 100% от потребности населения.
— Алексей Васильевич? Это Александр из Москвы вас беспокоит. От всех родителей можно вопрос задать?
— Конечно.
— Раньше в магазинах можно было купить натуральные соки: виноградный, яблочный и другие. Теперь — нектары или разведенные концентраты. Дети и не знают вкуса настоящих соков. Почему так происходит?
— Вы хорошую тему затронули. Только представьте: основные поставщики соков, включая апельсиновый, банановый, — это Голландия и Финляндия. Ну какие в северной Финляндии бананы?! Это говорит о том, что наши соседи используют прогрессивную технологию: делают фруктовый концентрат, потом разбавляют водой и разливают. Реально это не те продукты, к которым мы привыкли.
Другое дело — соки Краснодарского или Ставропольского краев, Липецкой области. Они и сейчас выпускаются по нашей традиционной технологии и отвечают самым жестким стандартам. Но не всегда производители могут завоевать рынок: нет денег на рекламу. Поэтому наши натуральные соки продают в основном там, где их выпускают.
Ситуация только-только начала меняться к лучшему. Сейчас торговые дома заинтересовались отечественной продукцией. Так что она должна пробиться на рынок.
А я обращаюсь к вам как к потребителю: выбирайте отечественные соки, разлитые в стеклянную тару, — и тогда точно будете пить натуральный, биологически ценный продукт. Надо меньше смотреть на красивые картинки.
— Здравствуйте, можно с нашим сельскохозяйственным министром поговорить?
— А вы со мной и говорите.
— Меня зовут Людмила Степановна. Скажите, почему в продаже нет отечественных фруктов? Меня моя бабушка учила: червяк не дурак — знает что жрать. На прилавках яблочки — ни пятнышка, красивые, как игрушки, а брать страшно...
— Теперь по принципу вашей бабушки живут американские миллиардеры: едят только то, что с червяками, и платят огромные деньги.
— Понимаете, они как будто пластмассовые, яблоками и не пахнут. Наверное, какие-то вредные вещества позволяют сохранить товарный вид.
— Борьба за покупателя привела к тому, что вывели специальные сорта, которые имеют прекрасный товарный вид, могут долго храниться, но вкусовыми качествами не блещут. На Западе привыкли к таким плодам, другого вкуса и не знают. А откуда вы?
— Из Москвы.
— Вы сегодня не первая жительница столицы, кто жалуется на импортное продовольствие. Могу сказать, что те россияне, которые живут далеко от Москвы, знают вкус настоящих российских плодов и ягод.
— Какова доля отечественных фруктов в Москве?
— Я думаю, 10—15%. По стране цифры немного отличаются. В середине 90-х годов садоводство было почти разрушено. Только в последние года три в России заметно выросло производство фруктов и ягод. На юге — настоящий бум. Наши производители стараются осваивать новые рынки, перешли на современные технологии.
А если говорить о других продуктах, то нашего мяса на рынке примерно две трети. Импортных овощей — мизерный процент. Картофель в основном дает частный сектор — процентов 90, овощей — 80.
Вы, покупатели, поддержите российских крестьян. Ходите по рынкам и спрашивайте: это наше, отечественное?
Как поднять село
— Кислицын Алексей Алексеевич из Москвы: вы возглавляете Российское аграрное движение, которое поддерживает “Единую Россию”. А Аграрная партия идет на выборы сама по себе. Почему вы не вместе? Не смогли договориться с Лапшиным?
— Скажу так: мы неоднократно пытались решить вопрос об объединении всех аграрных партий в единый кулак. Много раз говорили об этом с Лапшиным, предлагали усилить партию и организационно, и идеологически. К этому были готовы все аграрные лидеры — и правые, и левые — от Харитонова до Кулика. Кроме Лапшина, который решил в ходе предвыборной кампании построить, извините, свой политический бизнес-проект. Ведь чем он занимается? Политиканством. Призывы Лапшина — это реальные действия Минсельхоза и РАДа.
— Алексей Васильевич, здравствуйте! Меня зовут Борис, я студент из Москвы. Мне интересно: Россия и Канада находятся в одной климатической зоне. Почему же у них все растет, а у нас — нет?
— Это слишком общий вывод. В России растет то же, что и в Канаде.
— Тогда в чем дело? Собрать не можем?
— Я бы так не сказал. Дело в другом. У них государственная политика работает на каждого сельского жителя. На каждый гектар пашни бюджет страны выделяет 100 долларов, а у нас — только 9. В российской казне денег мало, не все известные крупные компании, получая сверхприбыли, исправно платят налоги.
— Выходит, сельское хозяйство в упадке от того, что олигархи налоги не платят?
— Сопоставьте цифры: годовой доход некоторых богатейших людей страны в 2 раза превышает объем господдержки сельского хозяйства из федерального бюджета.
— А в следующем году в госбюджете для вас уже предусмотрено хорошее финансирование?
— Мы, конечно, стараемся добиться увеличения объемов государственной помощи. Но не в одних дотациях дело. Необходим целый комплекс мер. Одна из них — ограничение импорта продовольствия.
— Вряд ли мы сможем конкурировать с Западом...
— Речь не идет о конкуренции. Как Евросоюз поддерживает сельское хозяйство? Скажем, во Франции сахар ровно в 2 раза дороже, чем в Бразилии. Но дешевый сахар туда не поступает, нельзя ввезти ни грамма.
Мы к этому еще не пришли, но надо искать определенный баланс. Правительство вырабатывает такую таможенно-тарифную политику, которая должна создать условия для эффективного производства и повышения конкурентоспособности продукции. И, конечно, улучшения ее качества.
— Спасибо большое.
— Здравствуйте! Вам звонит Евгения Николаевна. Я живу в Пушкинском районе Московской области. Скажите, а что за закон такой “О продовольственной безопасности”? Он существует на самом деле или нет?
— Закона нет. Более того, до сих пор идут споры — есть вообще такое понятие, как продовольственная безопасность. Либералы говорят, мол, все это — чепуха, были бы деньги — продукты завезут из-за рубежа.
— Но в газетах пишут, если страна больше чем на 20% обеспечивается импортным продовольствием, она теряет независимость. Не можем же мы зависеть от того, привезут нам “ножки Буша” или нет.
— Мне приятно, что вы знаете такие нюансы. Я сам по проблеме продовольственной безопасности защитил докторскую диссертацию и выпустил несколько научных трудов.
Специалисты сейчас работают над проектом закона “О развитии сельского хозяйства”, в котором в частности будут прописаны все обязанности государства в области продовольственной безопасности. С одной стороны, должен быть обеспечен и экономически, и физически доступ каждого гражданина к продовольствию. Проще говоря, чтобы он был сыт. Второй аспект — это качество продуктов питания, ведь оно влияет на здоровье человека. Законопроект стоит на следующий год под номером “один”.
— Алексей Васильевич, здравствуйте! Меня зовут Маша, я живу в Москве, но наша семья имеет дачу в Подмосковье. Рядом — бывший колхоз. Местные жители уже ничего не выращивают, а зарабатывают, продавая дачникам грунт, переработанный какими-то калифорнийскими червями. На глазах хозяйство разваливается. Может, надо этому как-то помешать?
— Сельское хозяйство переживает кризис, это очевидно. Рынок ударил по всем — люди были к нему не готовы. Но в селах это особенно заметно, ведь там, если нет производства, нет и жизни.
Очень хорошо, что у ваших соседей появилось желание работать. Продажа компоста — неплохой бизнес, особенно там, где много дачников. Кроме того, это натуральное органическое удобрение, без всякой химии. Компост повышает плодородие земель и позволяет собирать хороший урожай.
А в отношении всего другого... Надо менять государственную политику.
— А каким образом?
— Во-первых, защита от импорта. Я уже многое сегодня об этом говорил. Россия завозит из-за границы продуктов на 8 млрд. долларов в год. Значит, на ту же сумму не востребована наша продукция.
Во-вторых, налоговая политика. Во всем мире сельское хозяйство имеет льготную “сезонную” систему налогообложения. В России, к сожалению, за годы реформ все было упущено. Сейчас правительство и Минсельхоз делают все возможное, чтобы кардинально изменить ситуацию.
— Вас беспокоит Сидорук Светлана из Наро-Фоминска. Новый закон, о котором так много говорят, поможет простым крестьянам или богатые станут богаче, а бедные — беднее?
— Для этого мы и хотим, чтобы государственная политика в области сельского хозяйства перестала быть спором министров, а получила статус закона. Мы должны работать на перспективу. Тогда люди в селах увидят смысл жизни, а инвесторы перестанут бояться вкладывать деньги в российское сельхозпроизводство. Государственная политика должна, образно говоря, работать во благо каждого человека. При этом важно избежать влияния со стороны того или иного ведомства или даже министра какой-то отрасли, у которого свои “взгляды” на эту сферу. Вот почему нужен именно закон о развитии сельского хозяйства. В этом плане ценен опыт ведущих аграрных стран мира, которые имеют такую законодательную базу.
— Саша из Дмитровского района Подмосковья. Раньше существовала система потребкооперации, и грибники могли прилично, говорят, заработать, сдав грибы. А сейчас есть что-нибудь подобное?
— Да, помню потребсоюзы. Сам был пайщиком. Насколько мне известно, система в Московской области сохранилась, но перестала заниматься вопросами заготовок. Зато появилось много частных компаний, которые собирают у населения дикоросы (так специалисты называют грибы и ягоды). Причем дары природы пользуются большим спросом.
Связь предоставлена компанией “Аэрком”.
