Отставка Правительства России вызвала много комментариев. Официальных и неофициальных. Все они, как мне кажется, в чем-то справедливы. И все же мне хочется обратить внимание на некоторые важные аспекты этого дела.
По всей логике развития управляемой однопартийной демократии старое правительство должно было рано или поздно уйти. Это правительство просто не вписывалось в новую ситуацию. Наглядное доказательство этого “несоответствия” — дело ЮКОСа. Правительство номенклатурно-олигархической демократии не могло одобрить дело ЮКОСа, что и зафиксировал сам Касьянов.
Президент сам указал и на такую сторону дела, как получение одной партией на выборах в Думу большинства. Естественное следствие — переход к этой партии не только руководящих постов в Думе (что уже произошло), но и в самом правительстве. Тем более что с отставкой Волошина произошли перемены и в администрации Кремля. За уходом из Кремля Волошина должен был уйти и хозяин Белого дома.
Президент уже давно непосредственно руководил правительством — это все видели на телеэкранах. Когда президент собирал у себя то одну часть правительства, то другую, естественно, возникал вопрос: или премьер-министр России не нужен, или Кремль ему не доверяет. Так как по российской Конституции необходимы и президент, и премьер, то оставалось думать на тему “не доверяет”.
Поэтому интересен не вопрос — почему отставка, а другой вопрос: почему она произошла сейчас?
Президент подчеркнул, что он хотел бы заранее информировать страну. Чтобы избиратели, голосуя за него, уже знали состав команды. Такое объяснение факта отставки сейчас логично. Точно так же логичен и другой высказанный мотив: желание поскорее начать работу и не тратить времени на “раскачку”.
Но все же при всем при том остается “за кадром” важная сторона дела.
Однопартийность можно было реализовать в двух вариантах. Это хорошо известно по советской истории.
Первый — сталинский. При нем лидер пирамиды — диктатор и хозяин всей пирамиды. Жить в такой системе номенклатура согласна только в особых условиях: или из-за слабости всей структуры власти, или из-за условий войны. А в целом быть холопами первого лица номенклатура, разумеется, не хочет.
Поэтому вполне логично возникли и критика “культа личности”, и брежневское “коллективное” руководство. Хрущев не вписался в эти две системы, метался между ними и в конце концов был устранен. “Коллективное” руководство больше соответствует сути номенклатурной однопартийности. Но именно оно неизбежно ведет к такой “устойчивости” и “предсказуемости”, которые легко перерастают в застой и топят в конце концов саму однопартийность.
Понятно, что наша номенклатура оказалась сейчас в ситуации выбора. На какой однопартийности остановиться — “личностной” или “коллективной”?
Вначале складывалось впечатление, что острая ситуация, сложившаяся в России, заставила номенклатуру не только сосредоточить всю власть в своих руках, но и пойти на “личностный” вариант однопартийности.
А вот отставка правительства сейчас, до выборов президента, говорит о другом. В верхних слоях победившей номенклатуры возникли и усилились опасения по поводу “личностного” варианта. И бесправными винтиками быть не хочется (а как даже сильный губернатор может защитить себя от судьбы Ходорковского?), и, что не менее важно, многие среди номенклатуры считают, что личность лидера “не тянет” на сталинскую роль настоящего хозяина пирамиды власти.
Можно предположить, что итогом опасений и стало “предложение”, предъявленное президенту перед выборами (точнее его назвать ультиматумом): или еще до выборов будет сформировано “коллективное” руководство, или за исход выборов номенклатура не ручается. Скорее всего — по линии явки избирателей.
Кремль и раньше опасался за явку. Поэтому Кремль “призвал” и “допустил” к участию в выборах оппозиционно настроенных кандидатов. Но и они — из-за сопротивления их собственных партий — не создали полных гарантий явки. К тому же они — если последуют призыву по-прежнему исключительно ясно мыслящей Елены Георгиевны Бонэр — могут выйти из игры.
В такой ситуации даже небольшие трения в руках правящей номенклатуры могут поставить вопрос об исходе выборов. И в Кремле это хорошо понимают. Итогом и стало заявление о том, что правительство будет сформировано раньше, до выборов. И более того, утверждено в Государственной думе. И тогда перспективы однопартийности “личностной” будут очень затруднены (хотя и не устранены вообще), а перспективы однопартийности “коллективной” существенно укрепятся.
Подведу итоги. Совершенно естественно после утверждения однопартийности возник вопрос о варианте этой однопартийности: “личностном” или “коллективном”. Внутри номенклатуры и ее верхушки есть достаточно сторонников и того, и другого варианта. При полной пассивности масс, при дискредитации всей оппозиции прежней эпохи главной в выборе между вариантами станет борьба внутри самой номенклатуры. Наблюдателями первого акта этой борьбы мы сейчас и являемся.
Какой из двух вариантов однопартийности отвечает интересам небюрократического большинства народа? Народу подходит тот вариант, при котором бюрократия у него отнимает относительно меньше, а из отнятого относительно больше не проедает, а расходует на подъем страны. Пока что в обоих вариантах преобладает другое: побольше взять у народа, а из взятого побольше истратить на себя. Думаю, что такой вариант не отвечает коренным интересам России XXI века, России постиндустриальной.
Выход — только в превращении народных масс в реальную политическую силу общества. Тогда — будь в стране активный Народный фронт — какой бы вариант ни избрали номенклатурные верхи России, их власть, в целом, естественно, защищая их интересы, вынуждена была бы в то же время обеспечивать и развитие страны в направлении утверждения постиндустриального строя. В способность нашей номенклатуры действовать без нажима снизу я не очень верю.
